55. Тайна Белого Братства

   Утро 23 декабря 1799 года.
 
   Валери проснулась первой и подошла к окну, мягким движением раздвинула ярко-сиреневые шторы цвета зимней ночи с золотистыми полумесяцами.

   Взглянула на заснеженный двор, на украшенные к Рождеству самой природой искрящиеся от инея ветки мирно спящих в ожидании далекой  весны деревьев.
   
   И задумчиво наблюдала за спящим Жеромом. Густые и длинные светло-русые волосы разметались по подушке,  осторожно провела пальцами по широкой, мерно вздымающейся груди и худым впалым бокам.

  Не первое утро она наблюдала его таким, даже во сне тело напряжено и полусогнуто, руки нервно сжаты в кулаки, лицо каменное.

   Даже во сне ему нет покоя, даже во сне он борется за жизнь и отчаянно ищет выход... Так не должно быть...

   Присела на постель и с нежностью поднесла к губам нервную напряженную кисть. Слегка погладила по щеке и волосам.

  Жером моментально проснулся. Молодая женщина столкнулась с озабоченным взглядом светло-зелёных глаз.

- Валери, милая, что случилось? – мягким движением он прижал её к себе, целовал. На минуты Валери расслабилась от удовольствия. Но всё-таки тревога за будущее взяла своё.

- Это что с тобой, Жером? Что будет дальше?
 
  Слабо улыбаясь, Жером сел на постели, подтянув колени к подбородку:

-  Дальше? Хм... через два дня наступит Рождество и это точно... через несколько месяцев растают сугробы и лёд, вернутся с юга птицы... и это тоже точно... Во всем остальном всегда есть варианты развития событий...

  Валери выслушала его с легким недоумением, затем чуть нахмурилась:

- Почему ты так несерьезен? Что-то скрываешь от меня, всё совсем плохо?! Что у вас за особые отношения с Рысаковым, ты сам мне сказал, что мы под неусыпным наблюдением его людей и это продолжается уже больше года.

  Ты, Лапьер, Фернекс -  пленники, которых в любую минуту отправят в Тайную Канцелярию?! Разве я не понимаю, что он охраняет вас от предполагаемых членов Белого Братства строго в своих интересах.
 
   И наконец, что с этим Белым Братством, если граф Сабуров, княжна Чудинова и другие столь знатные и влиятельные особы,  то не сумеют ли они повлиять на императора в свою пользу и тогда вам... нам... конец?! Хватить шуток, я должна знать правду о нашем положении!

-  Ну, хорошо... -  Жером обнял её  и прижал к себе – твое требование знать правду справедливо, слушай. С Рысаковым у нас действительно сложились особые отношения симбиоза.

    Мы оба находим целесообразным прекращение незаконной деятельности Братства, каждый имеет в виду интересы своей страны.

   По мне, пусть эти церберы охраняют трон России, но не лезут во внутренние дела Французской Республики и не претендуют на роль защитников монархий по всей Европе, не их дело.

  Докладная записка Рысакова, видимо, была составлена очень тонко и умно, плюс влияние Кутайсова, которому Павел  вполне доверяет... у Сабурова и некоторых его друзей уже были неприятности.
 
  Павел Петрович крайне авторитарный властный человек, неудивительно, что ему не понравилось, что некоторые аристократы изображают из себя лучших, чем он сам защитников трона... или согласно французской пословице «бОльших роялистов,  чем сам король»...
 
   Сабурову и еще нескольким аристократам из его окружения уже было сделано строгое предписание, удалиться из Санкт-Петербурга в свои имения. Не подчиниться высочайшему повелению они никак не могли...

   Где история Белого Братства началась, там она и закончится... здесь, в столице Российской империи...

  Валери подняла на Жерома глаза:
- Значит ли это, что ваша задача выполнена, и мы вернемся домой?

  Жером потянулся к бокалу рейнского, стоявшего рядом с кроватью на изящном маленьком столике:

-  Лапьер и его русская мадемуазель Чарская, Жанно и Фернекс действительно очень скоро покинут Россию, чтобы вернуться во Францию, Рысаков сделает так, чтобы им не чинили препятствий и проволочек... Перед отъездом они еще навестят нас, у меня есть кое-что передать Лорану.

   А мы... давай поговорим о нас чуть позже...

   И вот еще... через два дня... то есть на Рождество, к нам, кроме Лапьера и прочих наших, я жду, догадайся кого, да-да,  Рысакова с сыном...

   Уверен, что мадам Анжельбер, урожденная графиня де Марбёф сумеет встретить их достойно.

....  ..... ....

   То же утро. Рабочий кабинет Анжельбера.

    Морозные узоры на стекле мешали, как следует рассмотреть двор и Жером оставив бесполезные попытки, задумчиво повернулся к Лапьеру, с небрежной грацией крупного хищника развалившемуся в глубоком мягком кресле у стола.

   Дворянские манеры стали вполне привычными для якобинца и  бывшего комиссара Конвента, что вызвало у Анжельбера на долю секунды беззлобную усмешку.

-  Зачем Рысаков не только позволил мне изучить эти документы, но еще и интересовался моим мнением?

- В твоем лице, он, возможно, изучает психологию противника, его взгляд на происходящее... миропонимание... непрост он, ваш Рысаков...отлично понимает, как опасно не понимать, а тем более презирать противника и считать его глупее себя...

       Жером пожал плечами и устремил взгляд, обращенный в себя на слепое, щедро украшенное морозом окно:
-  А мы и сами непросты и он тоже это понимает...

   Несколько минут Анжельбер молча листал уже знакомые страницы...

   Неаполь. Партенопейская Республика... Всё это интересно, но сейчас уже вряд ли актуально...

   В январе 1793-го, после казни Людовика Шестнадцатого Неаполитанское королевство, которым правил король Фердинанд, из той же династии Бурбонов и королева Мария-Каролина, родная сестра Марии-Антуанетты формально объявил революционной Франции войну, но боевых действий не вел.

    Все изменилось, когда армия Директории захватила Папскую область, провозгласив там, с помощью местных «якобинцев» Римскую Республику и встали на границах Неаполитанского королевства.

    Яростное сопротивление французам оказали лаццарони – защитники королевской власти из самых низов, подобие шуанов Вандеи.

     В сентябре 1798 у берегов Неаполя появилась британская эскадра адмирала Нельсона. И все же французы захватили маленькое итальянское королевство и с помощью местных якобинцев в январе 1798 года основали Партенопейскую Республику.
 
    Под руководством кардинала Руффо лаццарони образовали Христианскую королевскую армию...

    В апреле 1799 русский адмирал Ушаков по приказу императора направил им в помощь капитана 2-го ранга Сорокина...
 
    Французы  потерпели поражение и после переговоров сдали крепости и должны вместе со своими союзниками из местных республиканцев  беспрепятственно морем вернуться во Францию.

   Но британская сторона во главе с адмиралом Нельсоном,  грубо нарушила условия и даже инициировала дичайший «белый террор» против итальянских якобинцев.
    Пленные были перебиты, в тюрьмы брошено 30 тысяч человек.

   На улицах Неаполя беспрепятственно зверствовали лаццарони «именем Бога и короля», под вежливое одобрение королевского семейства.

    Жером зло нахмурился, какого черта было вмешиваться России...
 
    Он слышал, что многие русские командиры и офицеры очень стыдились нарушения условий перемирия и кровавой бурной деятельности своих британских  союзников и неаполитанских роялистов...

    Эти русские офицеры также были убежденными монархистами, нимало не сочувствующими идеям Французской Революции, но нередко им случалось спасать от бессудных расправ толп озверевших лаццарони и от публичных пыток своих «идейных противников».

    Жером мрачно вздохнул. К чему Рысакову его мнение по поводу всего этого? Партенопейская Республика уничтожена, ее защитники, кто зверски убит, кто официально казнен, кто скрывается... К чему?...

    Есть вещи намного более актуальные сейчас для француза-якобинца.

    Этот злосчастный 1799 год завершился для Франции военным переворотом и установлением диктатуры Первого Консула,  генерала Бонапарта.

    Прежний опыт и интуиция не шептали, нет, они били в набат тревогу, дни Республики сочтены. Уже сейчас корсиканец единоличный правитель, а завтра что, через год-два-три? Король в духе Людовика Четырнадцатого?!

    Силой штыков разогнан парламент, закрыт Якобинский клуб Манежа... что-то подсказывает, что на этот раз закрыт окончательно...

    Накатывается очередная кровавая волна анти-якобинского террора... сколько же мы их уже пережили после Термидора...

   Ленорман из Бюро Общей Полиции несколько месяцев ничего не пишет, молчит.

   Последнее, что узнал Жером, позиции его давнего врага Клерваля резко усилились, бывший термидорианец теперь в первых рядах бонапартистов... А кто бы сомневался!

  А что же сам Ленорман, интересно? То ли его самого сняли с должности и репрессировали, то ли... и он перекрасился в бонапартиста... Кто знает...

    Говорят, что простые французы рады... но их радость вызвана не военным переворотом, а презрением и отвращением к воровскому продажному режиму Директории... эти люди пока не осознают, что их ждет в недалеком будущем.

    Роль бессловесных рабов корсиканского падишаха и участь пушечного мяса? Очень даже вероятно.

   Жером устало опустился в кресло рядом с камином напротив Лапьера. Захлопнул папку с документами и резким движением отодвинул от себя.

-  Ни слова больше обо всем этом! Ты со своей мадемуазель, Жанно, Фернекс уезжаете вскоре после нового года, это решено и  всех устраивает. А я и Валери... у меня есть просьба к Рысакову...всё узнаете  сами.

  Мы все встретимся здесь, за общим столом 25-го. Для нас это будет особенный день.