Право на безумие. Часть III. Глава 22

Глава 22.

Тем же утром статная, ухоженная, родовитая немецкая овчарка по кличке Лайма бегала, резвилась на газоне живописного берега Москвы-реки в Серебряном Бору . Её хозяин, чуть только рассвело, вывел свою любимую суку до ветру, пока ласковое, игривое солнышко не выгнало захиревших от долгой зимней спячки москвичей на удобные, гостеприимные пляжи многочисленных зон отдыха столицы. И хотя вода в реке в мае ещё не очень тёплая, но свежий зелёный газон и прибрежный песок прогрелись вполне, а воздух напитался таким упоительным ароматом обновлённой травки и листвы, что усидеть дома в такую чудную погоду стало совсем невозможно. Поэтому в воскресные и праздничные дни пляжи Москвы-реки заполнялись отдыхающим людом с самого утра и гудели, как муравейник, до позднего вечера. Съезжались целыми семьями с полным выводком. Или шумными, временно холостыми компаниями. Были и парочки, не обременённые пока потомством и улизнувшие от навязчивой благоприязни друзей-подружек, чтобы побыть вдвоём. Попадались и одинокие особи, использующие удобную возможность представить прелести молодого тела не только ласковому солнышку, но и кому-то ещё, пока неизвестному, но уже заинтересованному.

А пока ранним утром Москва только просыпалась да собирала насущные пожитки для цельнодневного отдыха на пляже возле реки, большой и живописный лесной массив вполне удовлетворял собой естественным потребностям породистых сук и кобелей собачьего сословия. Они хоть и не люди, но тоже москвичи, тоже живые и также хотят побегать-порезвиться на просторе, размять мышцы, подышать свежим воздухом, отдохнуть от тесных, малоприспособленных для животины городских квартир.

Лайма была ещё молодой и весьма резвой сукой. Она отчаянно любила раздолье и свободу, когда ничто не стесняло её крылатую собачью душу, когда её здоровое тело, до краёв налитое силой, могло показать всё, на что оно способно, не опасаясь ничего разбить или сломать нечаянно. Ведь это так важно для преданной псины продемонстрировать хозяину свои таланты и возможности. Это только кажется, что он командует. Ему кажется. Пускай он чувствует себя властелином и чуть ли не богом для неё. Пускай тешится. Все знают, что настоящим хозяином, покровителем и защитником этого слабого, неповоротливого, пузатого человеческого существа является она, Лайма. Ведь недаром же он нанял хорошего специалиста-кинолога да ещё отвалил ему немалые деньги за то, чтобы тот научил его условным движениям и кричалкам, благодаря которым он сможет угадывать все самые заветные собачьи желания и исполнять их в полной мере. Вот и сейчас Лайма искусно находила для него палочку – срубленный кем-то метровый сук дерева, – резво и проворно приносила, клала к ногам и умным собачьим взглядом говорила: «А ну-ка закинь её куда подальше, а я отыщу и принесу как лёгкий прутик. Ты и глазом моргнуть не успеешь, как я обернусь». И стремглав неслась вслед за брошенной дубиной, куда бы та не летела – хоть в воду, хоть на сушу, хоть к чёрту на рога. Вот раздолье! Вот чудо понимания и взаимного служения друг другу человека и собаки! Должно быть, в том и заключается волшебная тайна симпатии, когда каждый, позволяя владеть собой, тем не менее, вполне владеет ситуацией.

Лайма уже раз двадцать слетала за большим сучковатым дрыном и порядком утомила хозяина, когда тот, чтобы обхитрить псину, подобрал палочку полегче и забросил в густые заросли кустарника. Подальше. «Теперь ни за что не принесёт… Легче иголку в стоге сена отыскать…».

Собака привычно бросилась было за снарядом, но вскоре вернулась… ни с чем…

- Ага! Не нашла! - ликовал человек, будто Наполеон, одержавший победу при Ватерлоо. - Ну, что остановилась? Беги, ищи.

Но собака никуда не побежала, а только нервно прыгала на месте, лаяла, скулила отчаянно и всё рвалась в сторону кустов, но тут же возвращалась назад.

- Что, потеряла палочку? Ай-яй-яй, какой позор… и за что я тебя только кормлю… - добродушно ругал хозяин животину, - давай, беги, реабилитируйся, ищи палочку.

Но Лайма упрямо не трогалась с места.

- Ладно уж, помогу тебе на этот раз, - пошёл на компромисс человек. - Но смотри, если опять облажаешься, косточку не проси, не получишь.

Он подобрал с земли другую, такую же палочку и зашвырнул в те же кусты.

- Апорт , Лайма! - скомандовал хозяин вслед улетающему снаряду. - Апорт!

Но собака и на этот раз не побежала, а только ещё громче залаяла и нервно заметалась между ним и кустарником, искренне удивляясь бестолковости человека.

- Что ещё за фокусы? Ты хочешь мне что-то показать? Что ты там нашла?

Собака бросилась к кустам, остановилась через несколько метров, оглянулась на хозяина, проверяя его послушность и понятливость, и снова залаяла отчаянно.
Человек отправился вслед за животным.

Когда, подойдя к кустам и раздвинув тугие ветки, он заглянул вглубь, то остолбенел, побледнев от ужаса как привидение. На небольшой полянке внутри зарослей он увидел бездыханное тело женщины. Измятая трава вокруг, переломанные ветки, грубо изорванная в лоскуты одежда потерпевшей, а также лежащее в неестественной позе почти обнажённое её тело – всё говорило об отчаянной борьбе несчастной за свою честь и жизнь.


Полиция приехала скоро, несмотря на ранний час. Оцепили место происшествия, начали осмотр, фотографирование, опрос свидетелей, составление протокола – все необходимые в подобных случаях оперативно-следственные действия.

- Я гулял с Лаймой,… это собака моя,… кличка у неё Лайма… - нервно рассказывал единственный свидетель, который и вызвал полицию по мобильному телефону. - Я тут утречком её выгуливаю, пока народ не съехался на пляж,… ну, чтобы не мешать людям отдыхать. Порядок-то мы знаем,… не мусорим,… то есть убираем за собой… - и он продемонстрировал полицейскому как вещдок целлофановый пакетик со следами жизнедеятельности своего питомца.

- Ближе к делу. Не надо ненужных подробностей, - перебил его оперативник. - В каком часу и каким образом обнаружили труп?

- Вот я и говорю, - продолжил свидетель, - гуляем мы, значит, с Лаймой,… я ей палку кидаю, а она приносит,… дрессирую я её так на команду «апорт». Лайма собака умная, хорошо воспитанная, с отличной родословной. У неё медали есть! Умная псина! Умнее человека…

- Ближе к делу, гражданин, - снова перебил опер. - Не отвлекайтесь. Рассказывайте по существу.

- Да… Извините… Так вот, идём мы так с Лаймой, гуляем, я палочку швыряю, а она приносит… Ну, я, как положено, сахарку ей, поощрить чтоб, так положено для привития рефлекса… Без сахарку нельзя, так всю дрессировку порушить можно…

Полицейский строго посмотрел в глаза словоохотливому свидетелю.

- Ага… Ну вот,… я взял и зашвырнул палочку вот в эти кусты, значит. Она, естественно, побежала и возвращается пустая, ни с чем. Вы знаете, на Лайму это совсем не похоже,… я ж говорю, собака умная,… родословная,… медали,… а тут пустая. Я сразу понял – что-то тут не так. Не иначе как подвох какой. Говорю ей: «Ищи! Беги, ищи!». А она не с места. Только лает, скулит так жалобно, будто сказать чего хочет. Собаки ведь не умеют говорить,… разве их поймёшь сразу-то… Ну вот,… я другую палочку зашвырнул… в те же кусты. А она опять не бежит,… прямо как подменили собаку,… ну не моя Лайма и всё тут! Мечется, лает, скулит, зовёт меня, значит, за собой,… показать что-то хочет. Ну, я-то свою собаку знаю, ежели так себя ведёт, за палочкой не бежит, стал быть, дело не чисто. Я и пошёл. А она вот в эти кусты прямиком шасть! Я, значит, за ней. Подхожу я, значит, кусты раздвигаю, смотрю… Ёж твою двадцать! Едрёный корень!… Я аж дара речи лишился… До сих пор трясёт всего… Во, руки как ходуном ходят,… как с похмелья. Ужас! Это ж надо так с женщиной поступить! Это ж извергство какое-то! … Ну, я сразу звонить «02», вам то есть…

- А ничего больше странного, необычного не заметили?

- Да нет… Всё как всегда… Мы тут с Лаймой каждое утро гуляем,… всё как всегда.

- И людей никаких не видели? Может, проходил кто-нибудь, или компания какая?

- Никого вроде не видел… Рано ведь ещё, воскресенье, спят все. Это мы с Лаймой пташки рассветные, привыкли вставать ни свет, ни заря и на улицу сразу,… вот сюда. В будние дни попадаются и другие собачники,… даже знакомые есть,… тут и познакомились… А в выходные редко,… в основном мы одни только с Лаймой… Сегодня никого не встретили… И ничего необычного…

- А вечером вы в котором часу собаку выгуливаете? Ведь вечером вы тоже тут гуляете?

- Да. Вечером тоже… Часов в десять, когда уже все отдыхающие разъедутся. Порядок-то знаем.

- И вчера вечером тоже ничего необычного не заметили?

- Ничего. Оставались ещё компании,… так, немного,… может парочка, может три,… Но это ж дело обычное, суббота, некоторые задерживаются, особенно если весёленькие,… ну, подвыпившие. Но ничего такого, всё тихо, культурно. Да и собачников вечером больше. Здесь многие выгуливают. Это утром, ежели пораньше, мы одни. А вечером много. Нет… Это,… - показал он на кусты, - ну, беда-то эта наверняка ночью случилась, вечером бы непременно обнаружили бы. Собачников много тут, собаки учуяли бы. Да и тихо всё было.

Оперативник задал ещё какие-то нужные вопросы, поблагодарил гражданина за бдительность, пообещал вызвать повесткой для уточнения деталей… И в суд, конечно же,… это если дело дойдёт до суда. Скорее всего, очередной висяк. Сколько у нас в Москве таких вот происшествий, всех действующих лиц которых не узнает никто и никогда? Оставив свидетеля, он попросил его дождаться приезда следователя на случай, если у того будут ещё вопросы, и направился к месту убийства, где работала и, должно быть, уже заканчивала необходимые действия оперативная бригада.

Тут подъехал микроавтобус следственного комитета при прокуратуре. Как известно, тяжкие и особо тяжкие дела находятся в ведении именно этой организации. Оперативники же проводят лишь предварительный осмотр места преступления, осуществляют сбор информации, находят очевидцев и охраняют объект до приезда прокурорской следственной бригады. Полицейский, опрашивающий собачника, направился к прибывшей машине, чтобы встретить следователя и доложить ему обо всём, что удалось выяснить по горячим следам.

- Доброе утро, Порфирий Петрович, - поприветствовал он старого знакомого – следователя прокуратуры по особо важным делам, – с которым не раз уже сталкивала служба в подобных ситуациях.

- Привет, капитан, - пожал тот протянутую ему руку. - Да уж… доброе,… ничего не скажешь… И надо же было именно сегодня?!

- А что такое? Проблемы? - сочувственно поинтересовался оперативник.

- Да какие проблемы? - махнул рукой следователь. - У жены вчера день рожденья был,… ну собрались, посидели, выпили,… припозднились малость… А утром ни свет ни заря звонок – срочный вызов. Голова гудит… и во рту… бяково… Капитан, у тебя, я знаю, всегда в термосе кофеёк имеется… Не в службу, а в дружбу…

- Не вопрос, Петрович. Сейчас организуем…

Порфирий Петрович слыл старым, опытным следаком. Никаким выдающимся сыскным талантом, правда, не обладал, в распутывании хитросплетений улик и мотивов был не особо силён, часто путался и даже тонул в них. Но хватку имел железную, жёсткую, если уж вцепится в горло подозреваемому, то не отпустит, доведёт до скамьи, как бы тот ни изворачивался, как бы ни пел про свою невиновность. Поэтому раскрываемость имел  высокую, не без основания числился в важняках, рос по карьерной лестнице стремительно и упёрто. Впрочем, мундир генерального прокурора ему всё одно не светил – мелковат слишком для генеральских погон. Только сам-то Порфирий Петрович так не считал и в тайном воображении не раз уж примерял на себя заветные регалии. Его страсть к законности, справедливости и правопорядку упрямо диктовала ему следующий постулат, который он не стеснялся высказывать вслух: «Каждый, попавший в поле зрения прокуратуры, должен быть осУжден, независимо от его прошлого, настоящего и невзирая на его будущее». Особенно это касалось адвокатов. «Вот уж сословие червяков навозных, которые суют свой нос, где не надо, копаются, роются в несущественных мелочах и лишь мешают следствию и правосудию. Извести всех под корень!». Любой адвокат был его личным врагом. Даже осУжденные вызывали у него некоторую симпатию и определённое сострадание: ведь они судьбами своими помогали ему продвигаться вверх по карьере, а эти «защитнички» только мешали.

Порфирий Петрович был невысокого роста,  щупленький человечек с мутным, бесцветным взглядом и орлиным носом на маленькой, почти лишённой растительности голове. Всегда несколько великоватый, «на вырост» мундир, а особенно огромная фуражка «авианосец» делали его похожим… на большого человека государственного размаха, которого… в детстве просто плохо кормили.

- Твой кофе, Петрович, - подошёл опер с пластмассовой чашечкой дымящегося напитка. - Осторожно, горячий. И это,… бодрящий,… ну голова чтоб не гудела.

- Вот спасибо, капитан, выручил, - принял слегка трясущимися руками напиток следователь и шумно отглотнул из чашечки. - Ох ты… Благодать-то какая… А запах… Уважил!

Пока Петрович разговаривал с полицейским да лечился кофеем, эксперты-криминалисты ещё раз, более тщательно, осмотрели место происшествия, всё замерили, сфотографировали, отыскали, сложили в специальные пакетики улики и готовы были уже предоставить следователю отчёт с выводами. А тот в свою очередь, оправившись от недомогания, не заставил себя долго ждать.

- Ну, что там у тебя, капитан? Пойдём, посмотрим, - Петрович поправил фуражку, предав «взлётке» почти вертикальное положение, одёрнул китель и, приподняв широкие штанины, чтобы те не намокли в холодной утренней росе, направился к месту преступления.

- Бездыханный труп женщины… - начал докладывать полицейский. - Мы там особо не копались, чтобы не нарушить обстановку происшествия. Но похоже, что её сначала изнасиловали, потом здорово избили – одежда изорвана, лицо всё в кровоподтёках и видны следы борьбы. Орудие убийства нигде не обнаружено.

- Кто нашёл труп?

- Да собачник один. Он тут с утра пораньше свою суку выгуливал… Вот собака и нашла. Он и сообщил нам,… а мы уж вам. Я опросил мужика, всё запротоколировал… вот его показания. Если понадобятся дополнительные уточнения, так он тут ещё, я попросил его задержаться и дождаться вас.

- Молодец, капитан. Спасибо. Непременно отмечу твою работу в рапорте и доложу, кому следует.

- Да ладно, Петрович… Что ж мы, службы не знаем? Сколько уж лет вместе трудимся… - засмущался опер. - Но всё равно спасибо. Рад стараться.

Тут к следователю подошёл помощник и стал докладывать результаты осмотра.

- Значит так, что мы имеем: труп женщины, возраст установить пока трудно, но что-то около сорока лет,... может старше, экспертиза покажет точнее,… но вполне миловидная, стройная, интересная. Лицо обезображено кровоподтёками, но по разрезу глаз очевидно, что женщина восточной национальности – может таджичка, может узбечка, может татарка. Причина смерти – удушение, на шее отчётливо видны характерные следы. Смерть наступила около восьми часов назад, приблизительно около полуночи. Судя по разорванной одежде, по грубо сорванному нижнему белью, а также по следам борьбы на теле её сначала изнасиловали, потом избили, а уж после удушили. На запястье левой руки остался след как от браслета или часиков – ничего похожего найдено не было, наверняка убийца сорвал с жертвы браслет и забрал себе – должно быть, дорогой браслетик-то был. Судя по одежде, женщина была не из бедных. Шикарное вечернее платье, дорогие модные туфли – всё говорит о том, что незадолго до происшествия она посещала какое-то светское торжество – банкет или свадьбу, – во всяком случае, в таком наряде просто так по улицам не гуляют… и тем более не ходят в лес.

- Так… Понятно… - перебил Петрович помощника. - Получается, что жертва пришла сюда не одна… Или её приволокли силой…

- Исключено. Ни вблизи места преступления, ни в ближайших окрестностях нет ни следов автомобиля, ни следов борьбы. К тому же машина сюда проехать просто не может – территория зоны отдыха огорожена, а транспорт свой отдыхающие оставляют на парковке за оградой.

- А если её принесли бесчувственную?

- Зачем? Чтобы привести здесь в чувство, изнасиловать, а после убить? Не  вяжется что-то. Определённо убитая пришла сюда сама, добровольно… и не одна.

- С кем? С любовником? Повеселились на банкете, разгорячились, захотелось уединиться… А что, место очень даже романтическое, как раз для любовных утех…

- А зачем тогда любовнику жестоко избивать и убивать свою любовницу? В пылу страсти? Нет, не склеивается что-то. Есть ещё одна деталь против версии о любовнике. Жертва была одета в шикарное вечернее платье и дорогие модельные туфли, а вот бельишко у неё совсем простое, дешёвенькое.

- Ну и что? Не сочла нужным надевать дорогое бельё. Она ведь не предполагала, что её сегодня будут насиловать, вот и не подготовилась заранее, - попытался сострить следователь. - У этих баб вообще ничего не поймёшь… никакой логики… И что? … О чём это, по-твоему, говорит?

- Это явно указывает на то, что фасад, так сказать, вполне соответствует обстановке, а вот тыл, не предназначенный для постороннего внимания, самый обычный, непрезентабельный.

- И что? - никак не мог вникнуть следователь в суть слов помощника.

- А вот что, она вовсе не собиралась демонстрировать то, что хотела скрыть. Когда женщина предполагает близость со своим любовником, о нижнем белье она заботится в первую очередь.

- Но ведь уединяться с любовником у излучины реки, под звёздами, но при этом не предполагать интимную связь – это же просто наивный идиотизм. Она что, дура?

- Может и так,… а может и по-другому…

- Как?! - несговорчивость помощника начала уже раздражать Петровича. - Как может быть ещё?

- Может, Порфирий Петрович, если женщина пришла сюда вовсе не с любовником.

- А с кем тогда? Так… погоди, не кипятись,… надо собрать воедино всё, что нам известно и хорошенько подумать… - наморщил лоб Петрович. - Значит, что получается? Шикарная дама в дорогом праздничном наряде уходит со светского торжества и сама, добровольно идёт прогуляться ночью в лес, к реке. Зачем? Что её туда понесло? Навряд ли она пойдёт одна… Стало быть не одна… не могла пойти одна… точно не одна… Но и не с любовником... к интимным утехам она явно не расположена, не готова. Тогда с кем? И зачем? Если мы найдём ответ на этот вопрос, то узнаем, кто убийца.

- Возможно, с мужем… Супругов со стажем не смущает дешёвое нижнее бельё… А может быть, вовсе и не для любовных утех…

- Да… Возможно… - начал уже складывать версию следователь. - Хорошо бы ещё узнать, кто она такая…

- Порфирий Петрович, - к двум говорившим подошёл третий, тоже член следственной бригады. - Вот, нашли в кустах недалеко от места происшествия.

- Что это? - насторожился следователь, собачьим нюхом почуяв ниточку к запутанному клубку.

- Это клатч – лёгкая дамская сумочка, необходимый аксессуар для светских выходов, вещица скорее символическая, нежели полезная.

- И что в ней? Ну, говори же, чёрт тебя дери! - от нетерпения Петровича аж затрясло всего.

- Внутри сумочки обнаружена губная помада, тушь для ресниц, пакетик семечек и… паспорт на имя Богатовой Нурсины Эльдаровны.