Пять рассказов. 74

=======================================

Содержание
-Мужские слезы
-Доверие
-Причуды памяти
-Полоскание горла
-Бульба и Андрий, герои и предатели
_________________________________


Мужские слезы

Читатель.
Эх, ты! Мечтатель!
Зачем  пытаешься выдать за рассказ явную сказку?
Автор.
Ты ошибаешься, читатель! Это  именно  рассказ!
Просто  он —  о моем Будущем!
Сказка  самым естественным образом превращается в рассказ,
если он — о Будущем, в котором уверен!
_________________________________


Я — начинающий писатель! Начинаю я давно и даже  регулярно.
Стартую уже лет семьдесят,
если только со счета в очередной раз не сбился!

Вернее было бы поэтому  сказать:
я —"продолжающий"  писатель!
Или еще круче:
Я — "писатель-рецидивист"!

Собственно, пора бы уже и заканчивать:
есть у меня  в литературе достаточно багажа! —
Рассказов уйма, да и сказок наплодил, как собак нерезаных…

Да, все у меня есть!
Нет только финансовой рентабельности  моего дела!
Понятно, что  я, с естественным любопытством,
слежу за успехами коллег.
Восхищаюсь ими!
Особенно нравился мне
Эдуард Николаевич Успенский!
Начебурашил, говорят, не один миллион долларов! 
А все почему? А все потому, что характер имел бойцовский!
За права свои сражался, как лев, и даже побеждал иногда 
в неравной схватке с шакалами и гиенами!

А я вот писать-то вроде пишу, 
но самурайским  характером так и не обзавелся:   
предпочитаю горох с подсолнечным маслом кушать.
На фасоль уже иногда  не хватает!

Но это так,  к слову! 
И вовсе ничего  я не жалуюсь
!
Это вам только  показалось!
И вообще, лучше сменить тему!
Перейду-ка я непосредственно к моему рассказу!
_________________________________



…Лето! Выходной! Ура!

В тот солнечный, жаркий, до сухости во рту, 
незабываемый день гулял я по Москве
и как-то нечувствительно оказался 
на окраине города, в незнакомом дворе   
неизвестного дома.

Навстречу мне шел, не очень твердой походкой,
не слишком тщательно ухоженный гражданин.

Поравнявшись со мной, он вдруг спросил то ли меня,
то ли себя самого:
"Что же мне делать-то?!"
"А что случилось?" — поинтересовался я.
"Жена меня не любит!"

И тут только я заметил,
что на глазах у него блестели настоящие слезы.
Да! Прямо на карих зеркалах его души сверкали
самые  настоящие серебряные слезы!
И щеки его были мокры, как от дождя.
И еще  помню, что весь, с ног до головы,
он показался мне тогда каким-то взъерошенным и несчастным,
как сильно обиженный воробей!

Как давно 
не видел я в нашем городе искренних слез!

"Чем  я могу вам помочь?" — спросил я почти машинально.
Он  оглядел меня внимательным оком, подумал, всхлипнул,
провел тыльной стороной кисти под носом и сказал:
"Вы такой высокий, красивый!
Она вас послушается!"

Слова его мне понравились.
В первом предложении он сказал абсолютную правду.
Не правду даже, а саму истину изрек!

Тогда, быть  может, 
и во втором высказывании тоже что-то есть?
Жена  внемлет голосу  разума, то есть моему голосу,
и перестанет обижать мужа! 
И я сделаю доброе дело,
которое ничего не будет мне стоить,
что всегда приятно вдвойне!

А тут и супруга его явилась, 
откуда ни  возьмись, легка на помине,
в тапочках на босу ногу, с тазиком,
заполненным  всякими  интимностями, вроде нижнего белья.
Оказывается, в том дворе до сих пор еще
белье сушат летом прямо на улице! Представляете?!
Точно так, как сушили в моем дорогом детстве!

Тут я совсем подобрел и  сказал женщине что-то
очень наставительно-справедливое, типа того,
что мужчин следует уважать, а то они  и так, увы,
слоняются у нас по дворам  так недолго и в малом количестве, —
стесняясь, видимо, доживать до пенсии!

Сказал я ей эту чистую правду,
получил в благодарность по физике полотенцем
и отступил перед превосходящими силами противника.

Не удалось мне ее убедить! Крепкий оказался орешек. Крутой!
С чугунными контраргументами: супруг не работает,
ест слишком много, ничего по дому не делает, —
далее согласно  списку…

Развесила белье. Ушла.
Остались мы с ее муженьком во дворе опять
одни-одинешеньки.

А он плачет и плачет! Пуще прежнего заливается!
Страшно, когда мужчины плачут!
С другой стороны, неприятно,
когда  дамы плюются, курят,  ругаются и почесываются!
Все смешалось в доме Облонских!
Да и дома-то самого, строго говоря, уже нет! 
У многих, по крайней мере!

Стою я, переживаю чужую драму,
думаю, что бы такое предпринять,
как бы  хитрее его успокоить…

Вдруг озарение! Осенило! Сообразил все-таки:
"Найму-ка я парня на работу!
Мне как раз секретарь требуется, порядочный  и толковый,
чтобы опусы мои по всему свету рассылать!"

Дело, понимаете ли, в том, что сам я заниматься этим делом,
ну, просто не  в состоянии! Не спрашивайте, почему! 
Не скажу, потому что и сам толком не знаю!
Сочинять вроде могу, это — да!
А вот  рассылать — ну, никак!

Оказалось, что  есть у плаксы моего  компьютер старенький,
из костей мамонта еще собранный,  интернет тоже есть,
но  отключен из-за неуплаты.
Отлично:
я сам ему все оплачу на полгода вперед!

Итак, о деталях мы договорились, 
и дела закрутились!

И свершилось чудо!
Вы мне, должно быть, не поверите,
но я,  правда, считаю, 
что правде вовсе не нужно заботиться о правдоподобии,
также, как писателю о тавтологии!   
Пусть  о ней редакторы беспокоятся!

Ла! Открылся внезапно у моего секретаря 
необыкновенно яркий талант литературного агента!
Не талант даже!
Талантище!
Универсальный Гений!

Он  быстро разослал мои опусы по сотням редакций;
закрутил тысячу романов с интернет-ресурсами;
проявил чудеса интуиции,
находчивости и преданности  общему делу;
даже подучил английский
и атаковал  средства массовой дезинформации 
в мировом, лучше сказать, в планетарном масштабе!

Удивительным он оказался  человеком!
С  тонким чутьем гончей собаки и с бульдожьей хваткой! 
Думаю теперь, что неслучайно он на улице
именно ко мне со своими слезами обратился!
Подсознание включилось!
Великое это  дело!

Рассказы мои появлялись повсюду,
где только можно было надеяться
 услышать русскую речь —
от  осколков Советского Союза
до Амазонии,  Африки и Австралии!

Затем подоспели переводы на иностранные языки!
Потом экранизации, адаптации, стилизации, стерилизации —
до полной растерянности автора
из-за невозможности узнать
собственные произведения!

Особенно хорошо шли рассказы!
Кажется, что  не читали их еще на Земле
только австралопитеки и неандертальцы,
и то лишь из-за того, что жизни наши
осуществились не совсем синхронно: 
разминулись мы всего-то 
на несколько сотен веков,
на чуть-чуть совсем!

Переводили меня, кстати, не только на пошлый английский,
но также на бенгальский, суахили и эсперанто!
Переборщили, как всегда, но  моей личной вины в том нет!
Секретарь виноват!!!
 
Бурными реками,  Енисеем с Ангарой,
потекли ко мне деньги.
Теперь я просто купаюсь в деньгах!
Боюсь утонуть, но все равно купаюсь! 
Надеюсь, что успею еще разорить
с десяток Эллочек-людоедок на  аукционах ненужных вещей —
яхт, футбольных команд и предметов старины глубокой!

Моему сотруднику  я  честно плачу хорошую зарплату:
он пока всем доволен!
Революцию против меня делать не собирается.
Его снова полюбила жена. Живут хорошо.   
Плачет он только иногда, все реже и реже!

Думаю, что стал я для него и его жены
чем-то  таким…
Как  бы сказать…
Как Фея —  для Золушки и Принца!

А может…, — 
это он  стал Принцем для меня?

Совершенно непозволительная мысль!
Этот абзац я обязательно вычеркну! 
Если только не забуду…

Простите! Опять звонок!
Мой секретарь соединяет меня  с Антарктидой:
там, на  полярной станции,
работает бригада толмачей
по переводу на пингвиний  язык сборника   
моих  последних  антарктических сказок!

Ну, все! Простите! Больше не могу! 
Договорим в следующий раз!..
Всем пока!
=======================================


Доверие

В тот чудесный майский день все случилось так быстро,
как и должно случаться  весной!

Я встретил ее у речки, когда бродил по лугам, полянам и опушкам,
ориентируясь на отделенный шум Киевского шоссе,
чтобы совсем уж не оторваться  от  нашего моторизованного века.

Да. Я встретил ее у реки.
На ней было голубое платье.
На  руке полотенце.

Я сразу же догадался о ее маршруте!
Вначале она сошла с неба, синего от воздуха,
а потом направилась к реке  с холма,
белого от цветущих вишен и яблонь.
И  цель  ее путешествия тоже  не могла быть для меня секретом:
шла она загорать, а может быть и купаться,
потому что несла  полотенце!).

Все началось у нас,
как и должно начинаться весной: с улыбок!
Встретились две  улыбки.
"И все кругом завертелось!" 
Я  о чем-то спрашивал. Она что-то отвечала.
И все это было совершенно неважно…

А важно было то, что мы потом  долго сидели рядом
на стволе упавшей от старости ивы,
а затем лежали  на пригодившемся полотенце 
в мягкой душистой траве и я, как пчела,
вернее, как самый нежный из любителей медоносов,
целовал  пахнущие сладким клевером, чудесные пухлые ее  губы.
Не прошло и еще  одной маленькой вечности,
как уже  она целовала меня,
полюбив вдруг  так решительно и быстро, 
как, по-моему, умеют любить только женщины и птицы.

Не знаю, сколько длился тот праздничный сон наяву,
порыв безумной, роскошной страсти,
но реальность, открывшаяся мне из положения лежа,
оказалась не менее захватывающей!

Оказывается,
нас очень даже было видно с проезжей части дороги!

У шоссе, впереди и, кажется, слева от нас,
остановился туристический автобус,
из которого высыпалась толпа японских пенсионеров,
которые  стали снимать нас на всякие  подручные средства:
телефоны, видеокамеры, фотоаппараты,
громко лопоча по-своему.

А мы все равно их  отлично понимали даже без словарей:
смотреть  наш спектакль им было куда  занятнее,
чем  разглядывать  скучные сальности в интернете.

Жизнь всегда интересней картинок о жизни!

Вдруг зоркие наши зрители,
не выдержав интенсивности ощущений, 
рванули в нашу сторону!
Мы бодро  вскочили  и пустились наутек,
не забыв прихватить  полотенце.

Вскоре туристы   отстали.
Да и куда им было против нас! 
Люди они были уже пожилые, хоть и поджарые! 
Удрали мы от них прямо вдоль  линии берега, 
отталкиваясь от венчиков нетоптаных цветов!

Да…
Вот и  вспомнилась  мне та пойма реки,
весна и молодое безумие.
С чего бы это? Отчего теперь  все не так? А?!
И  весны такой нет!
А японцев заменили китайцы!
(от них мне уж точно не убежать:
они   все занимаются ушу,
а я  — ничем не занимаюсь!).

Но все-таки главная моя беда вовсе не в японцах
и даже не в китайцах кроется! 
Самое ужасное состоит в том,
что девушки смотрят на меня  теперь
как-то неодобрительно!   

Как на клонированного мамонта!
С выражением,
которое мне даже не хочется истолковывать!

Что ж! Время жестоко!
А может, и нет?
Если принимать его
за верховного и, в общем-то, 
справедливого арбитра?!
=======================================


Причуды памяти

Заскочил я как-то в правление  Союза композиторов 
по какому-то ерундовому делу, справку, что ли оформить,
либо что-то узнать, а там мне  сказали, что Она болеет!
Как говорят у нас, "плохая"!
И не в том смысле, что по характеру,
а в том, что дела плохи.

Я погрустнел. Стал вспоминать. 
Вспомнил  ее молодой! Веселый характер, острый ум,
роскошные волосы, всегда ухоженные, чудесные,  с ленточками.
Как дитя,  Она любила вплетать в черные локоны
разноцветные яркие ленточки.
Получалось, в самом деле, сказочно!

Она была женой известного композитора,
но если бы я проявил желание, ушла бы ко мне, не задумываясь,
как иногда делают женщины,
устав от собственной практичности и  расчетливости.
Расчеты, — это все-таки не совсем их дело! 
Вернее не  каждой из них!
 
Прошло много лет. И мужа ее давно уж нет.
И дети, конечно, выросли.
А она, оказывается, болеет!

И вдруг   я решил!
Твердо!
"Надо Ее навестить!"

Быть может, Ей будет приятно, если приду?
Она вспомнит хорошие времена, 
угостит меня, как бывало, чаем из прекрасной чашки, 
и мы тихо и умильно будем радоваться прошлому и настоящему,
предполагая, не без основания, что жизнь все же прошла не зря!

Телефон Ее я потерял, зато  адрес помню! 
И вот я уже стою у двери Ее подъезда!
Звоню в домофон.

Отвечает горничная.
Объясняю, что я — старый знакомый,  что хочу навестить... 
Горничная открывает.

Поднимаюсь, звоню.
Горничная, судя по говору — украинка, впускает меня:
"Проходите в комнату. Сейчас она выйдет!"

Открывается дверь. Седая старуха выходит,
опираясь сразу на две палки.
Кто это? Родственница? Приживалка?
Смотрю на горничную!
Она улыбается мне и кивает головой,
словно бы говоря:
"Она! Она!"

Я подхожу ближе, пытаясь совладать с  волнением:
"Ну, здравствуй, Каролина! Сильно я постарел?"

Она кричит неожиданно громко,
почти срываясь на визг:
"Кто вы?"
"Зачем вы здесь?"
"Я вас не знаю!"
"Кто пустил вас сюда?"

Я не успеваю ни осмыслить вопросы,
ни тем более, ответить на них! —
Она вперяет взгляд в мою сумку.
Мне кажется в этот миг,
что я читаю ее мысли: сумку она явно узнала,
сумка старая, из тех времен! 
Она приняла сумку,
которую видела на мне когда-то, за свою! 
Ей кажется, что это ее вещь!
Меня Она не узнала!
Зато сумку узнала сразу!
А значит,  я — вор, взломщик,
громила, бандит,
покусившийся на святая святых:   
На Ее  Собственность!

Она бросается ко мне
и срывает сумку с плеча:
"Отдайте!"
"Вон из моего дома!"
"Милиция!!"

Я бросаюсь к выходу.
Хватаюсь за все ключи, дергаю  засовы!
Нажимаю  на дверь,
и она вдруг открывается
(в обычной обстановке, без стресса,
у меня бы ни за что не получилось открыть,
потому что даже с собственным замком я путаюсь,
так как не в состоянии запомнить,
в какую именно сторону  надо поворачивать ключ!)
На Свете столько всяких сторон,
что их в памяти все никак  не удержишь!

Выбегаю на лестничную площадку!
Как мальчишка, бегу по лестнице,
перепрыгивая через три ступеньки.
А внутренний голос насмешливо,
даже ехидно кричит-орет-булькает
где-то в районе солнечного сплетения:
"Ну, как тебе свидание с  Прошлым?         
Медленно бежишь, старый ты идиот!"
=======================================


Полоскание горла

Работал я с сербами, тогда еще югославами,
и был у них замечательный такой бригадир,
Саша Петрович.

Я наблюдал за ним с интересом:
он всегда казался мне более веселым, чем трезвые,
и более трезвым, чем пьяные.
Только щечки к концу смены делались все краснее
и горели, как два помидорчика.
А взгляд делался матовым, с поволокой, с подтекстом:
"Все, что мне нужно, я уже получил!"
 
Однажды  я спросил у него:
"Саша, а как тебе удается так здорово держаться:
быть  веселым и не пьяным?"

Саша посмотрел на меня с хитрецой и сказал:
"Есть один хороший способ: горло водкой полоскать!"
___________________________
Как думаешь, друже, 
не пора ли и нам начать  нехитрый
этот рецепт применять на работе и в быту?
Столько плюсов для знатоков:
долгая  жизнь, не обремененная циррозом печени!
Репродуктивный возраст сразу раздвигается, как занавес:
лет до шестидесяти, не менее!
А сколько водки сберечь можно!
Водка — ценный наукоемкий продукт!
О деньгах уж и не говорю!
Получится тотальная  экономия!

Ты подумай серьезно о моей идее!
Не  сочти за пустую шутиху!
Если Саша Петрович овладел секретом 
и всего в жизни достиг и добился,
то почему мы-то с тобой  не сможем?
Мы же с сербами  одной крови!
=======================================


Бульба и Андрий, герои и предатели

Если бы твой Отец  встал из своей безвестной могилы!
Если б встал, чтоб послушать тебя хоть пару минут!

Ты начал  бы с пеной у рта 
рассказывать  ему о  своих любимчиках!

Ты произнес бы:
" Солженицын",  —
И Отец расстегнул бы кобуру.

Ты сказал бы:
"Маннергейм",  —
И Он вынул бы пистолет.

Ты промурлыкал бы:
"Власов", —
и Он взвел бы курок.

Ельцин, Явлинский, Собчак…………и…
Щелкнет глухой, как стон, сухой,
Уже не услышанный тобой звук выстрела
Сердце Отца умрет еще раз.
"Что, сынку? Помогли тебе твои ляхи?"
_____________________


На войне, к сожалению, нет времени на медитацию,
экспертов-психологов и психиатрическую экспертизу.
На войне злой маразм,  скудоумие и склероз
не принимаются  в зачет, не  смягчают вину и…… 
они не спасут тебя от праведной кары — Возмездия.

Ради чего на свете, ради каких "прекрасных полячек"
или, что вероятнее,  "чудесных" донатов на карту  —
разрешают себе предать Отца?
Как посмел предать —  именно ты?!!
_________________________________


Не ждите!
Пощады не будет!
Пусть не ждут, не надеются и  другие иуды,
когда земля разверзнется, —
и Лежащие встанут —
Страшный суд творить на земле!

Поднимутся Армией в Восемь Миллионов  БОЙЦОВ,
Всей Армадой Боевых Потерь Красной Армии,
Половина из которых Были Коммунистами;
Воздвигнутся и пойдут шеренгами растерзанной плоти,
с примкнутыми штык-ножами, с  забинтованными головами,  —
на  крысиные "рати"  диванных убогеров, 
на дудей и  навальных,
поклонских и гундяевых,
горбачевых и чубайсов,
"эффективных менеджеров"  медвепутиных,
чьи счета и утробы пухнут
от хорошо оплаченной ненависти к Советскому  Союзу!
__________________________________


Твой отец!
Если бы  Он встал и вышел из той Войны! —
Из Брянского Леса;
Из-под зеленого мха и прелой листвы;
Из,  без гробов и венков,
Руками Заботливой Матери-Природы
Выкопанной Могилы, —
ОН попросил бы тебя ответить:
Что ты
(И такие, как ты)
Сотворили с Его  Страной!
За "сколько"
и зачем ЕЕ погубили?

Он приведет приговор в исполнение!
И снова уйдет в свой Брянский лес,
В свою Землю,
К Товарищам,
К месту Последнего Пристанища,
Над которым подбили его самолет, —
Чтобы не дышать одним воздухом
С предателями Его Страны,
До которых еще не успело дойти
Непобежденное Войско  Героев.

Как можно быть меньше,
Чем ничто? !!!
Кто может быть гаже предателя?
Скажи,
Что за злая сила
Лишила тебя совести?

Сыночек!!!!!!!!!
Сыыыынкууууууууууу!!!!!!!!!!!!!!
=======================================
=======================================