Собеседник

    И пророчили мне песни твои языками разными и непонятными, но понятным и родным языком музыки они пели мне. Я заговорил с тобой танцем, и ты мне танцем отвечаешь. Перемотай, я прошу.
    Мои милые не сокрушайтесь, не смейте, я этого не потерплю. Что? Вселенная отрицает! И ей плевать на мои " не, не, не...". Не может быть! Смотрю на свои ноги - и минус гравитация - земля из-под ног ушла, обвалилась, а я как стоял, так в таком положении и остался. А может быть, я ракета, отстыковался и помчал к млечному пути.   
    - Папа! Голос дочери, а её поблизости нет, рядом, нигде. Опять началось.               
    Песнь безумия без предупреждения, но стабильно, посещает меня, как и мой лечащий врач. Папа? Я по нему скучаю. А кстати! А он скучает по мне? Маразматик. Ни старый, ну и немолодой: средний. Просто маразматик. Я про себя, не про отца, он давно как помер. Да кто там постоянно зовёт меня?
    Во дворе, на лавочке цвета каштана, истерзанной силой могущественной, силой природы, в компании с временем, я сижу и не сижу одновременно. Смотрю на эту обузу со стороны, осознанно, я, сам на себя. Сидит, слюни пускает, тьфу! Пытаюсь до него достучаться, докричаться, его разбудить, да нет же - сидит как пень. Дай думаю загляну в него, у меня, как раз на этот случай труба подзорная есть, складная. Прицел на ухо. Мать моя! Да у него там, в голове, полнейший ужас: бедный чудик, чудак. Хотя нет, постойте, очень интересно... Ни чудик - везунчик! Чертовски везучий, повезло. Эй, друг, возьми ты и меня с собою, вот по-братски, возьми. Я тебе заплачу, честно! Ну, хочешь... Хочешь, у меня... Что у меня? А! Труба подзорная вот. Берёшь!
    Теперь я буду потише. Да и хай с ним, что это всё в его грезах, а я вот никогда, слышите, никогда не был здесь. Милан, ЛА СКАЛА. Огромный зал, огроменнейший и никого. Ну или почти никого, с ним-то я: смирюсь. Как никак, он то нажал на нужные рычаги, достал нам пропуск в это место. Великая, величайшая опера "Альзира" Джузеппе Верди.  Заколдованный исполнителями, я плачу от небывалой радости, я готов рыдать, от счастья. Но что это? Стой! Стой сволочь! Не вздумай, именно сейчас приходить в себя, я не досмотрел! Я готов рыдать, теперь уже от большой досады.
    Почему у меня в руках труба подзорная? Понятно. Это тот, второй, значит, зачастил. Поскорее к себе в палату и сообщить сестре, пусть свяжется с врачом. Пусть назначит что-нибудь другое, посильнее.