Греческая смоковница

Греческая смоковница
----------------------------------------
«Пока на ведьму смотрят мужчины, она будет красивой и молодой»
Каннингем Скотт  «Учебник по колдовству»
Какое молодое и красивое тело у медсестры, которая пришла, чтобы отключить аппарат искусственного дыхания.
— Не сейчас, — просит он. — Позвольте мне дописать этот рассказ.
— Ваша страховка отказывается платить. Дать вам наркоз? — заботливо спрашивает она.
— Да, пожалуйста. Двойной.
— Галя, — кричит она через головы длинной очереди в кассу. — Пробей этому мужчине двойной. Удаляется. Он смотрит ей вслед.
      Oна легко выигрывает у других женщин  конкурс мужского интереса. На нее приходят посмотреть. С других пляжей,  от самых министерских дач на другом берегу Нарочи, гребут на парных байдарках постаревшие комсомольцы, с Турбазы, на прокатных лодках приплывают семейные дикари, что снимают дома на Степенево, приезжают на велосипедах;  лунатически задумчиво, по берегу приходят старые и молодые мужчины, на мотоцикле с коляской приезжают менты и, однажды, водолазы спасатели с мертвецом в мешке на дне катера, делают крюк от Купы, чтобы на нее в бинокль посмотреть.  Она не чувствует холода, как все,  и могла бы голой ходить в любое время года, но нельзя выделяться среди людей. Это опасно.
К вечеру, когда санаторские идут в столовую ужинать, ей приходится одеваться.  Она в одолженной у кого–то длинной мужской рубашке, собирает на себя внимание тех, кто не поместился в большой столовой и сидит под тентами.
Она легко читает человеческие мысли. Все мужчины думают одинаково. «Непонятно, есть у нее под рубашкой что–нибудь». На вид ей не больше двадцати пяти. Никто не знает, что в самом деле, она старая как черепаха, нарочанская водяная ведьма.
Турбаза.  Вот уже второй месяц подряд, в хорошую погоду, она каждое утро с ковриком на пляже. Высокая плечистая блондинка с длинными ногами. Все ее знают, она со всеми дружна. Химики на стройке, свидетели ее романа с молодым зеком из спецкомендатуры. Дала пацану денег, он выкупился у ментов и уехал к семье в Борисов. Осталась опять одна.
Конец сезона, пляж закрыт, в санатории только олимпийская сборная девушки–байдарочницы.
В мядельскую больницу ее привозит скорая: "городской девушке в автобусе стало плохо." У нее нет никаких документов, только комсомольский билет на имя Валентины Францевны Мисуны с небрежно переклеенной фотографией. Молодой врач хирургического отделения, который в тот вечер дежурит в приемном покое, раздевает ее для осмотра догола, хотя нет такой необходимости. Сам виноват. Околдован, ослеплен ее красотой, сошел с ума,  влюблен. Оставляет у себя в отделении. Целую неделю  прячет  в кислородном боксе в реанимации и вдруг, ничего никому не объясняя, объявляет о новой медицинской сестре. Единственному хирургу на весь район никто не смеет перечить. Больше всего она любит ночные дежурства. Когда медперсонал разбредается по пустым кушеткам в приемных покоях, она не спит. Она сколько угодно может не спать. Поразительно, как быстро освоила навыки медицинской сестры, много знает о людях,  чувствует их психологию, всегда точно ставит диагноз.  Ассистирует хирургу. Не брезглива, не боится крови.  Легко и быстро научилась делать подкожные, внутримышечные, внутривенные...
«Вы колдунья, у вас волшебные руки», — говорят благодарные пациенты.
Попалась случайно. Ничего не знала о существовании телекамер. На маленьком черно–белом экранчике телевизора, доктор увидел, что она пьет из пробирок с анализами...
Холодным осенним утром с чемоданом стоит на перекрестке возле мядельской больницы, ее подбирает на шестерке жигулей директор универсального магазина из Молодечно. Пожилой еврей.
Она уже с хорошими документами, с паспортом, военным билетом, с дипломом об окончании кулинарного училища, с медицинской справкой об отсутствии венерических болезней. Ничто так не располагает пожилых работников торговли, как эта справка. Всю зиму живет у еврея в чистоте и тепле. Работает в булочной продавцом в кафетерии. В Молодечно первый автомат для кофе–эспрессо. В кружевном фартуке, в белом высоком как тиара колпаке, с прекрасными, обнаженными выше локтей руками, крупная русоволосая, она стоит за прилавком из стекла и хрома. В холодильнике за прозрачным окном торты. Она делает эспрессо, нарезает торты треугольными айсбергами, широкой плоской ложкой выкладывает на чайные блюдца из толстого тяжелого беларуского фарфора с робкими васильками. Она украшение и гордость магазина, на нее приходят посмотреть. Ее все любят. У нее есть свои постоянные покупатели, мужчины среднего возраста и творческих профессий. Она любит свое рабочее место: там волнующий запах пережаренного кофе, пар и жар кофейной машины и сколько угодно можно лить  воды в посудомойке. Люди в теплой меховой одежде в длинной очереди в кассу смотрят на ее голые руки и ноги, когда она выходит убирать грязные стаканы с мраморных стоек. Она бы разделась вся, но человеческие правила не позволяют это делать.
  Так стоит она за прилавком с десяти до пяти, каждый день с понедельника до пятницы. Но не в субботу. Суббота — священный день. В пятницу вечером ее увозят в Минск. В субботу и воскресение она проводит в спортивном комплексе с бассейном, качалкой и баней.
Редкий еврей, выпив двести граммов холодной водки, доплывет до середины,- голый, он будет сидеть на кафельных ступеньках, опустив волосатые с желтыми ногтями ноги в воду и чего–то ждать. Тогда она прыгнет с бортика, пронырнет на едином дыхании, туда и обратно, пятьдесят метров олимпийского бассейна и медленно выйдет, прекрасная нагая без единой нитки одежды, словно Наяда, дочь Зевса- нимфа, пахнущей хлоркой водной стихии, греческая смоковница из эротического видео–фильма, за который, если попадешься, дают три года общего режима с конфискацией...
Из альбома 2021