Блуждающие ветра

I
Открытая дверь в моей комнате говорила о том, что отец опять рылся в моих вещах. Сразу вспоминались сцены из моего недавнего прошлого, которое я помню с трудом:
- Ты у меня ни копейки не получишь  даже на карманные расходы. Опять все повторяется! Мы с матерью пашем, как проклятые, а он себе ни в чем не отказывает! Вот, посмотри – наш сын!
- Да все хорошо, па! У Герки Архипова День Рождения был.  Подумаешь.
- У тебя каждый день есть повод, посмотри на себя, в кого ты превращаешься?  Тебе всего 16, а ты порой походишь на старика. Я не могу понять, что мы сделали не так!
- Бя, бя, бя, а мне так нравится жить, плевать я хотел…
-Все, это последняя капля, я знаю, что тебя встряхнет…Завтра, мы едем  в Высячи, и ты там остаешься на все лето, я уже договорился с Натальей, ей как раз помощь нужна…

II
Жить в деревне, оторванной от цивилизации: без интернета, без  цифрового телевидения, да что уж говорить без связи почти 3 месяца,  было для меня подобно смерти. В душе я злился на родителей, но противиться не мог, так как мои душевные силы были на исходе, в моей голове бесконечно стучало: «Это твоя вина! Только ты в этом замешан! ТЫ, ТЫ…». Прикрыв глаза, думал, что хоть немного посплю, дорога предстояла долгая, около семи часов без остановки; размышлял, что может не все так уж и плохо в деревне, ведь там отчасти прошло мое детство. Я часто бывал у   бабушки, причем ни то, что бывал, а жил по полгода, потому, что родители работали.  Я был счастлив в Высячах, помню шершавые руки своей бабушки Авы (Авдотьи), как она ласково с утра будила меня на завтрак, проводя своими натруженными руками по моему лицу: «Лёвушка, глазки открывай, пойдем кушать, а то, небось, картошница остыла». И я прижимался к ней, я был в безопасности  и не думал, что когда-то в будущем меня будет ждать несправедливость этого мира – бабушка умерла зимой от инсульта, 10 лет назад и  шестилетний я  остался с дырой в груди, не понимая,  почему больше не могу поехать к ней. Все это так было странно… Но я покорился судьбе.

III
Подъезжая к дому Натальи я удивился, как за десять лет может все не измениться, как будто в этом месте какая-то временная повеса. Выйдя к нам на встречу, моя тетка мало изменилась, если только поправилась слегка.  Ей было около 45 лет - она была старше моего отца на  3 года, хотя по ней было это не особо и  заметно. Среднего роста, слегка полноватая с россыпью веснушек на улыбающимся загорелом лице, длинные русые волосы, но уже с небольшой проседью, большие серые глаза, почти прозрачные -  точно такие были у бабушки Авы - будто  проваленные в глубину горной реки. Наталья была, полной противоположностью моего отца по внешности. Мой отец – Григорий, был высокий, крепкий мужчина, с широкими плечами, темными волосами, грубыми чертами лица: длинноватым носом, широким  подбородком, остро очерченными скулами. У отца было вечно бледное лицо, отчего он выглядел, слегка нездоровым. Единственное, что объединяло брата и сестру – это полупрозрачные светло-голубые  глаза, обладателем, которых я тоже являлся. Моя бабушка говорила, что такие глаза были у всех ее братьев, эти глаза, как печать рода – в этих глазах страдание и счастье, ненависть и любовь, смирение и агония - в них было все, поэтому  они стали полупрозрачными.

Насчет страдания тут не поспоришь…У меня сразу засосало под ложечкой, опять стало гадко на душе. Почему нельзя стереть все из памяти?!
-Гришка, ну порадовал, хоть навестил, 10 лет прошло, я уж думала, забыл, чертенок!- искренне улыбалась тетка.
-Тебя забудешь…Хотя признаюсь, совесть  у меня есть, она та мне покоя и не давала - ответил отец.
-Лёвка, а ты как вымахал, вылитый отец, только посимпатичнее  в раз десять…
- Спасибо Наталья, я, наверное в тебя больше пошел,- подыграл я ей в ответ, стараясь слегка подцепить отца.
- Зато я поумнее буду, - цокнул отец.
Мы вместе с Натальей  засмеялись. В детстве я часто бывал в гостях у нее. Мне нравился ее веселый нрав и отличное чувство юмора, по этой части эта женщина была настоящий самородок.
- Ладно, хлопчики, заходите в дом, я так чуть на стол накрыла – пообедаем - Наталья весело похлопала нас, а потом обняла меня и поцеловала в щеку.
Стол был накрыт по-простому: картошка с печи (как бабушка делала), салат из свежих огурцов, пироги с капустой. В доме как всегда все сверкало, как говорила  бабушка Авдотья - чистота у нас в крови « Умирай, но дом убирай!». Тетка жила по такому же принципу,  отец тоже был достаточно  педантичен, но явно уступал сестре.
-Лёвка, тебя не стеснит, уж совсем управы на него нет, парень пошел по наклонной, - уже перешел к наступлению отец.
-Пап, давай не грузи, дай поесть! Очень, вкусные пироги, а с чем ?- Пытался перевести тему я.
- С капустой.  Так что случилось, Лёв? Москва слезам не верит?- как всегда сглаживая ситуацию, спросила тетка.
- Типо того…
- У нас раньше лучшие друзья был  спорт, учеба, а теперь просто проклятие какое-то, невыносимо…Каждый день  у нас бутылка! В 16 лет-то! С сопляком справится, не могу. Наталья, вот скажи,  наш бы отец нас по стенке бы размазал… Да мне стыдно, смотреть людям в глаза… Вытворяет такое, – уже полукриком  вырывалось все наболевшее из моего отца.
- Ну, так размажь, сотри меня, уничтожь, убей как Тарас Бульба! - Я чувствовал, как из меня выливается желчь, я ненавидящим взглядом смотрел на моего отца.
-Тихо, тихо, ребятки! Я живу тут мирно, спокойно! Мой дом - мои правила. Замолчите оба!- Спокойно, но с невозмутимой твердостью отрезала наши распри Наталья.

Разговор принял более спокойное русло, Наталья расспрашивала про мать, про работу отца, про то, как бы здорово, чтобы мы все вместе собрались, как в старые добрые времена, когда была жива бабушка Ава.

IV
Начались спокойные и монотонные дни. Наталья вставала рано, чтобы управиться с хозяйством, прибрать мнимый беспорядок, приготовить завтрак. Я помогал ей в кое-каких делах. Мне показалось, что она с недоверием принимает то, что я сделал. Я читал книги, здесь их было в достатке, телевизор смотреть не было желания, так как работало всего два канала. С ума можно сойти! После полудня я ходил к реке – искупаться.

Уже две недели стояла невыносимая жара, но дышать было легко, ни то, что в мегаполисе. Мало-помалу я начал привыкать к Высячам.  Здесь была удивительная природа, будто нетронутая цивилизованной рукой человека. Река Ивга  была - чистейшая, на ней местные еще ловили раков, мы с отцом тоже ловили. Вот именно ловили! Десять лет назад я был счастливым, краснощеким мальцом, без двух передних зубов, который так ждал родителей из города, здесь прямо на этом берегу вместе с бабушкой Авдотьей. Странно, теперь я опять на этом же месте, но   выжжен, как  после весеннего пала - бабушки Авы нет, а отец  меня презирает.

В этот раз я задержался, и пришлось  идти на реку к вечеру. Мне необходимо было спустить пар, да и мысли не давали покоя. Пошла третья неделя как я не напиваюсь, но все во мне еще щекотало, хотелось почувствовать обжигающее тепло алкоголя, его мягкую, обволакивающую заботу. Это была мечта, которой как ни крути, рано, или поздно  суждено было сбыться.

Подходя к реке, я увидел, что  на моем месте целая компания молодежи. Я тут же развернулся  в сторону дома, но  внутренние дьяволы уже завладели моим разумом. Я уже представлял то заветное, о чем мечтал все эти три недели. Забыться, мне нужно забыться! Я был уже на пределе, меня гложил страх, что на трезвую голову, у меня развяжется язык, и я начну плакаться Наталье, как девчонка. Этого не нужно было допустить.

Уже почти приблизившись к реке, я понял, что сделал роковую ошибку. Надеюсь, сегодня мои мучения закончатся… На берегу стояли с голыми загорелыми торсами ребята примерно моего возраста,  некоторые из них  выглядели достаточно угрожающими.

-Эй, городской, частенько ты ходишь к реке, так и потонуть можно нечаянно, – парировал предводитель этой компашки. Послышались сдержанные смешки от остальных.
- У меня друг Флиппер, все схвачено, не переживай, – ответил я, стараясь  меньше проявлять  свое беспокойство.
- А мне то, что переживать, это ты переживай, москвичок!-  Продолжал провокацию коренастый парень.
Я, молча сел на берег, не обращая внимания на уколы. Где-то в глубине души, мне хотелось драки, я представлял, как его нос будет щелкать под моим кулаком.  Мне не было страшно, несмотря на полугодовалый перерыв в тренировках. Комплекцией я был в отца: высокий с широкими плечами и сильными руками. Единственное, что могло пойти не по плану, если все пятеро  будут месить из меня месиво. С виду все казалось совершенно спокойно, но внутри меня все клокотало. Я готов был в любую секунду биться насмерть.
-Эй к тебе обращаются, глухонемой!- Не унимался парень.
- К черту, иди! Деревенское быдло!
 
Мне уже хотелось поскорее решить исход битвы, нервно пощелкивая костяшками, я встал и угрожающе двинулся на неприятеля, он шел навстречу мне, сжав кулаки. Повстречавшись лицом к лицу с врагом, мне показалось, что я его уже встречал, как, будто где-то в памяти у меня  хранился его образ. Неприятель тяжело дыша смотрел мне в глаза, видимо почувствовав тоже самое.

-Левка? Ерохин? Это ты, гадёныш?- Уже улыбаясь, смотрел на меня неприятель, сменив гнев на милость.
-Глыба? Вот, ты сволочь, какой, а? Я бы тебе сейчас бы бока намял?- Слегка ударив его кулаком в бок.
-Я думал, ты уже сгинул в своем «сити». Как бабка твоя померла, так след твой простыл. Ну, вымахал, шкафина, весь дядь Гришу пошел.
- Ха, ха, а ты в мамку, такой же плаксивый!
-Э, ребят, да он нарывается, ишь, москвичи, борзые пошли! - Обращаясь к компании и трепя мою макушку, продолжал Серега Глыбин - мой самый лучший друг в Высячах.

За 10 лет он сильно изменился, выглядел старше своих 18 лет. Высокий, худой, с натруженными, мазутными руками, острое, скулистое  лицо стало грубее со временем, нос стал длиннее и тоньше, только зеленые,  лисьи глаза с прищуром остались такими же хитрющими, да светлые, выгоревшие на солнце волосы, почти пепельного цвета. При взгляде на него,  чувствовалась  злободневность его жизни. Когда мы были детьми, он до самой ночи не хотел уходить домой. Я не придавал этому значения, но из разговора бабушки Авы с Клавдией Петровной- соседкой напротив, понял, что мать Сереги была запойная.

- Светка, совсем опустилась, мальчишка сам по себе. Не знаю, Клавдия, что путного выйдеть. Пьеть и пьеть. Ходила к ней и по-хорошему говорила, смотри, мол заберуть  мальчишку, уговаривала. А она …тьфу …Бессовестная.
- А что  тут путного ждать?! Пойдеть вслед за Петрухой. Господи, прости мою душу грешную, - перекрестилась  Клавдия.
- Не приведи, Господь. Каждый день молитвы читаю. Молюсь за Сережку, чтобы уберег его ангел-хранитель. Он у нас с Лёвкой хорошо дружить, я покормлю, да приласкаю. Да разве…Я чужой человек. Что уж там  говорить, ему мать нужна. А йяна негодная!

  Глыба никогда не рассказывал мне, что происходило в его доме,  да меня в шесть лет это мало интересовало, мы играли в «войнушку», лазали по деревьям, ловили бабочек, бегали на рыбалку. Очень он любил моего отца, всегда говорил  «Мне бы такого батьку…».  Да уж, забирайте и распишитесь!

Я был очень рад видеть моего друга. Тот сразу же повел меня в их компанию.
- Знакомьтесь, это  Лёвка, внук Ерохиной. Сто лет не виделись. Ты там, наверное, цветешь и пахнешь, москваачч, – привлекая внимание ко мне своих друзей, растягивал Серега.
-Уже отцвел..Приятно… Приятно… - Поздоровался я с парнями.
Все они были из ближайшего города. В Высячах у них жили бабушки, тетки, дядьки.
-Народ, такое событие надо отметить, –  из валяющейся куртки Сереги тут же  показалось стекло.
- Я только за, – меня даже кинуло в пот, от ностальгии по моему самому главному врагу.
-Чё, рассказывай как сам? Как батя твой, вообще мировой мужик?! В деревне говорят, большим человеком стал? А ты к тетке приехал в гости? Надолго?- уже закидывал меня вопросами Серега.
- На все лето, на исправительные работы, - уже немного расслабившись, говорил я.
-Ту, да, у нас каторжник… Кто ж от сладкой жизни откажется по воле - старался слегка кольнуть меня Глыба.
- Да, брось ты, какая сладкая жизнь…
- Ты пей, пей, отличная живительная вода, Антонович гнал. Так сказать – натур продукт…


V
В голове тысячи отбойных молотков, меня мутит. Я хочу приподняться и осмотреться, где я вообще нахожусь. Вчерашние события вспоминаются кусками. Встреча с Серегой…сверкающее стекло…приятное обжигающее тепло…точка невозврата. Я лежу в доме у Натальи, странно. Как я попал домой, не помню – хоть убей меня.

 Немного придя в чувства, я направился в кухню попить воды. Зайдя внутрь, картина меня удивила. Всюду стояли бутылки с водкой, их было порядка двадцати, а может и больше. Меня это с одной стороны развеселило, а с другой насторожило.
Почувствовав на себе тяжелый взгляд, я обернулся. Наталья смотрела на меня таким холодным  взглядом, что мне захотелось забиться в угол и не смотреть в эти глаза. Она сжирала меня своей энергией негодования, хотя при этом ничего не говорила, а только смотрела. В тот самый момент я погибал,  на один миг мне даже показалось, что из глубины ее прозрачно-голубых глаз на меня смотрит сама бабушка Ава, мне стало горько, тошно, как в тот роковой день, когда моя жизнь остановилась…Когда я стал другим.

- Я не знаю, что с тобой произошло, но это явно убило тебя. Отрешенность… Боль…Гнев…
- Если это урок, то он усвоен, обещаю этого не повторится. Извини, Наталья. Я просто…
-Я знаю, если тебе захочется рассказать…я рядом. Не закрывайся от этого мира, посмотри, как он прекрасен. Мы все проходим через боль… - Она нежно улыбнулась, как будто на нее нахлынули чувства, которые она долго сдерживала.

На какой-то момент я даже захотел раскрыть ей свою тайну. Освободить себя  из своей тюрьмы. Но я остановился, я не мог так просто сделать это…
-Твой отец  звонил с утра, на стационарный телефон, спрашивал, как твои дела, он беспокоится, не вернулся ли ты к старому. Я решила ничего не говорить ему. Думаю, так будет лучше для вас обоих. Не хочешь позвонить отцу?
- Эм… Если уж откровенно, не горю желанием. Спасибо, что  ничего не сказала, это облегчит мне жизнь.
-Я не понимаю, что за пропасть между вами двумя. Зря ты так с Григорием, я помню, как он радовался твоему появлению на свет, мог целыми вечерами качать тебя, представь, он даже пел тебе колыбельные…Поверь это было нечто ужасное…Но настолько трогательное. – Засмеялась тетка. -  Он всегда так гордился, что у него есть сын!
- Сейчас он уже не так рад, - с показушным безразличием  отозвался я.
-Ты заблуждаешься, мой мальчик. Он любил и любит тебя больше жизни, поэтому он борется за тебя, как умеет.

Мне стало, как-то не по себе от слов Натальи. Это было странное смешение чувств: стыда и раздражения. Я злился на себя, на отца, на то стечение обстоятельств, которое разделило мою жизнь надвое, на свою глупость… Мне захотелось  убежать как можно дальше от себя, от всех.  Выйдя  на террасу дома, мне захотелось глотнуть свежего деревенского воздуха.  Я побежал в сторону реки, затем повернул налево к соснам, которые раскинулись как могучие солдаты вдоль леса, словно стражи. Самое интересное, что между ними из-под земли вырастали каменные глыбы, казалось, будто их нарочно вдавили в землю. Остановившись возле каменных плит, я завалился на одну из них, тяжело дыша после километрового марш-броска. Ветер  обдувал мое вспотевшее тело,  закрыв глаза, я невольно впал в дрему, мысли отступали далеко, далеко...
-Эй, эй, ты живой? – послышался слегка писклявый голос.
Резко открыв глаза, я увидел  тоненькую девчонку лет 16-17 на вид, которая вылупилась на меня своими черными, слегка проваленными глазами. Меня разозлило, что незнакомка вторглась на мое пространство, нет, чтобы идти своей дорогой. Я демонстративно закрыл глаза и сделал вид, что не слышу ее.
- Можно ответить, я вообще-то вопрос задала? – никак не могла угомониться пискля. Господи, какой скрипучий голос.
- Слушай, я тут лежу никого не трогаю, на своем месте, причем  облюбованном, а тут ты …
- На своем месте?! Это место было моим, еще до того как стало твоим, я уже второй год прихожу сюда, вот смотри и книги с собой. А тут вот это все…
- Было твоим – стало моим.

Девчонка  рванула с места,  направилась к другой  каменной глыбе, через сосну, обернувшись ко мне, показала средний палец   и села спиной ко мне.

Ее дерзость  позабавила меня, я даже готов был каждый день занимать ее место, чтобы проучить эту писклю. Пока она сидела ко мне спиной, я рассматривал ее.
Хилая на вид, но с норовом, длинные русые волосы, которые периодически развивались на ветру,  не были собраны, тонкая шея, бледная кожа, не смотря на то, что сейчас начало июля, почти разгар лета, одета в синие шорты и обычную белую майку, ничего сверхъестественного, такая пресловутая мышка, которая «точит» книжки и мечтает о том, как бы открыть благотворительный  фонд  «Добрые руки». Меня позабавила эта мысль.

Прошло около часа, она даже ни разу не обернулась в мою сторону, отложив книгу, что-то с увлечением  писала. Мне уже надоело лежать на камне, и я засобирался домой, да и притом Наталья наверняка приготовила вкусный обед.  Меня все еще мутило после вчерашнего, но желудок требовал пищи. Конечно, я не мог, так просто пройти возле дерзкой девчонки, не уколов ее.
-Ты, что со склепа вылезла?
- Ни твое дело, иди куда шел,- сверкая  черными, большими глазами, огрызнулась она.
-  Ты заклинания пишешь в своем ежедневнике?- Не унимался я. -Зарыть черного петуха на кладбище в 12 часов ночи…Видок у тебя для этого подходящий.
- А у тебя подходящий видок для настоящего придурка,  – обнажая белые зубы, она вплотную подошла ко мне. - Хочешь правду? Я больна лейкемией  и ,дай Бог, тебе не узнать, что это за ад. А пишу я  о днях, которые я проживаю, но так как у тебя мозги  размером  с планктон  с тобой вообще не следовало бы об этом говорить.

Она схватила свой ежедневник и быстрым шагом пошла от меня в противоположную сторону. Я стоял в шоке от самого себя, от своей «победы» над больной девушкой, которая обескуражила меня своим откровением, от этого всего мне стало еще более гадко на душе. «Ну что доволен, теперь ты победитель по жизни!»- твердил я себе, возвращаясь в дом Натальи.

Я удивлялся своему таланту разрушать все, что попадалось мне под руку, например, свою и чужие жизни. Нормальный человек извинился бы перед девушкой. Теперь она думает, что я последняя сволочь, хотя она имеет на это полное право.

Зайдя в дом, я увидел, что Наталья убрала  бутылки  со стола, я еще раз извинился перед ней. Она поставила передо мной тарелку с горячим борщом, я был голоден, но кусок не лез мне в горло.

VI
 Все-таки как прекрасно деревенское утро, луч солнца пробивается через легкие шторы, за окном уже оживает жизнь после ночного сна: петухи кричат, пчелы уже трудятся, добывая мед с цветов, которые заманивают их своим ароматом, через открытую форточку слышится шелест  листьев. Прямо как в детстве:  мне 6 лет и сейчас придет бабушка и погладит меня по щеке  своей рукой. Мое последнее лето с бабушкой…

Помню, как забился в угол нашей московской квартиры, когда отец рыдал на коленях у мамы, как билось мое сердце, когда мама сказала мне, что бабушки больше не стало. Многие считают, будто дети не воспринимают близко к сердцу смерть близких людей. Ох, как они ошибаются. Меня не взяли на похороны к бабушке Аве, оставили с Валентиной Степановной нашей соседкой напротив. Я не мог осознать, что больше не будет тех радостных  мгновений, которые дарила мне бабушка Ава. Мне казалось, вот-вот   она выйдет и будет нам махать рукой с крыльца дома, когда мы приедем в Высячи, что опять будут самые счастливые дни в моей жизни: парное молоко с утра; поход за земляникой в маленький лесок, где я насобирал целый стакан земляники, а потом мы толкли ее с сахаром и заливали молоком;  как я прибегал к ней в кровать, когда начиналась страшная гроза и она меня крепко прижимала к себе… Это были самые драгоценные моменты, которыми я дорожил, вспоминая мою бабушку Аву.

Мои воспоминания прервала Наталья, которая хлопотала на кухне, стуча кастрюлями. Она была прекрасной хозяйкой, как и бабушка. Муж  у Натальи умер около 5 лет назад от рака, а детей у нее не было, хотя она была бы прекрасной матерью.

 Наталья всегда со мной играла и сидела, когда бабушка была чем-то занята или ей надо было уехать в город. Мы весело проводили время, она забирала меня в детский сад, в котором проработала медсестрой почти всю жизнь.
- Лев, можешь мне сегодня помочь, надо картошку окучить, я же уже не молодуха, спина дает о себе знать! Старая рухлядь!
- Без проблем, не боишься, что я уничтожу твой урожай,- подстегивал я тетку.
- В твоих жилах течет крестьянская кровь, доверься зову предков, - смеялась Наталья, и ее лицо при этом сразу преобразилось.
- Весомый аргумент.
-Тогда завтракай и вперед на поле.
- Есть, Шеф!- Приставив руку, выпалил я.

Мы проработали до полудня с мотыгами, и я освободился от крестьянских оков. Работать было приятно, хоть и тяжело физически. Мои предки всю свою сознательную жизнь занимались физическим трудом, от этого они были крепкими и сытыми, что немало важно. Это позволило нам эволюционировать и дожить до сегодняшнего дня. Пока я работал, из головы у меня все время не выходила та вчерашняя девчонка.  Я подумывал, что неплохо бы было извиниться перед человеком, особенно когда ты не прав на сто процентов.

Я решил, что каменные глыбы облюбованное место, девушки. Поэтому надеялся встретить ее там, дабы извиниться. Прейдя на место, я решил настоятельно ждать, поэтому взял книгу Стендаля «Красное черное», непризнанный гений так и не узнал, что его труд теперь в руках у каждого второго читателя по всему миру. Я лег на свое привычное место, камень был теплым, хотя и находился отчасти в затемненном месте. Прождав до вечера, мой объект ожидания так и не появился в поле моего зрения. Я решил сходить к реке, может там Глыба с ребятами, но для себя я решил, что пить больше не буду, да и не особенно, то и хотелось. За месяц я напился всего один раз.  Дело в том, что в этой тиши я как будто смирился с тем, что меня терзало все время на протяжении полугода, но  иногда - это было далеко, ни так.
Приближаясь к реке, я услышал уже знакомые голоса. Глыба доказывал, что  после дождя вода в реке всегда, как парное молоко. А толстый  и рыжий Витек, деревенский паренек, не принимал его теорию, говоря о том, что  есть частный случай, мол это математическая теория и оспариванию не подлежит. Увидев меня, Глыба оскалился.
- О, какие люди! Москвичи пожаловали, вчера тебя не видать было, я думал, тебя твоя тетка придушила.
-Ну, почти так и было, только в сто раз пострашнее, москвичей даже родственники у вас тут не жалуют – сострил я.
-Ну, так душа должна требовать продолжения банкета, - сверкая горлом из кармана штанов, пытался искушать меня Глыба.
- Не ребят, я пас.
- Я так и знал, городишко подпортил тебя, дружище, слабовато, слабовато, не держишь удар!
- Не, Серег, сегодня …

И вдруг  на другом берегу я вижу знакомый силуэт, поджав ноги, сидела вчерашняя девчонка, как всегда записывающая заклинания или проклятия в мой адрес. Оборвав  разговор на полуслове, я   переплыл неширокую  речушку.
-Привет, что пишешь? Заклинания ?!- Пытался как можно дружелюбнее сказать я.
-Господи, опять ты?! Паршиво стало! Если, что я пошутила, я не больна. Так что отпускаю тебе грехи, сын мой, иди с миром,- ерничала девушка.
- Мне, правда, жаль, я еще та сволочь. Извини, пожалуйста! Лёва, -  я протянул ей руку.
- Даже, пожалуйста!? Лина!- она вложила в мою ладонь свою бледную, хрупкую руку. Она оказалось слегка холодной и влажной.
-Я ждал тебя на  том месте…
- На «Блуждающих ветрах», - перебила Лина.
-Хм…Что за странное название, будто из японских комиксов?
-Хах, смешное замечание. Но тут сложно объяснить словами, скорее – это надо почувствовать. Приходи завтра  в восемь к «Блуждающим ветрам», я попытаюсь объяснить.
- Ладно, ты меня заинтриговала, надеюсь, там не будет мистических историй, о том, что в кровавую пятницу Королева Тьмы выходит…
- Ты забавный, - она улыбнулась мне, словно не было вчерашнего инцидента.  В этот момент Лина показалась мне очень даже симпатичной, только  излишняя худоба и темные круги выдавали болезненное состояние девушки. Она встала и пошла по тропинке, не оборачиваясь на меня.
Я вернулся к ребятам. Глыба не мог упустить из вида мой разговор с Линой, я уже ожидал колкостей в свой адрес.
- Я  гляжу  ты не промах, москвач! Уже с Линкой на свиданки бегаешь – прищурив глаз, смотрел на меня ехидный Глыба.
-Да, там просто неудобно получилось…- уже оправдывался я.
- Ты это смотри, не увлекайся, иначе тебя ее папаша пришибет.  У нее рак, не знают, сколько проживет. Носятся с ней постоянно, как куруши. Привозят ее на лето, козьим молоком отпаивают, вон у  Никаноровны покупают трехлитровыми банками.
- И давно она болеет?
-Да вроде как третий год, а там я не знаю.
В наш разговор вмешался Ромка Усачев.
-Моя бабка, говорит, что это наказание их семье, что прабабка их «знающая » была.
- В смысле? Будущее предсказывала? С НЛО поддерживала связи?- передергивал я. Потому что серьезно это воспринимать без смеха я не мог.
- Угу…Умник, блин.  Заговаривала воду, знала, как порчу навести, приворожить, вот  теперь  и за грехи расплачивается семья, все бумерангом возвращается . Так бабка моя говорит, - чуть ли не шепотом, говорил  Усач, чтобы придать явный мистический оттенок своему рассказу.
-Блин, ребят, вы, что в каменном веке живете, бред какой-то!- отмахивался я.
- Да, мой батька тоже в петле оказался не по своей воле, а мать спилась до чертиков, а я в интернате учился – моей бабке сказали,  родовое проклятие. – Серега при этом, как то с укором и злом глянул на меня.
- Я думаю, что отчасти мы сами виноваты в своих бедах. У нас есть всегда выбор, но проблема в том, что от него будет зависеть, как это повлияет на нас и окружающих нам людей. Нет ангелов или демонов, сидящих у нас на плечах. Есть ответственность за поступки, которые мы совершаем. Никто не виноват в наших бедах, мы сами для себя  и счастье и несчастье одновременно, - философствовал  я.  Хотя сам своими действиями показывал обратное. Говорить всегда легче, чем претворять в жизнь. 
- У каждого своя точка зрения - отрезал меня Глыба. Надо бы ветки собрать на костер, может и дров подтащить у Рыхлого, если получится –  он, скорее всего в «отрубе» опять. Ответственный, ты с нами?- обратился ко мне Серега.
-  У меня есть выбор?!
-  Отлично, хоть москвача не включаешь! Дам тебе совет, если, что беги быстрее, иначе Рыхлый пробьет тебе башку паленом - и самое главное, не думай о выборе, просто беги!- давился смешком Глыба. Усач, Рыжий с нами пойдете…

Как только стемнело, мы отправились на дело, я никогда не воровал, но Глыба говорил, что они так часто делают, главное не брать слишком много дров, чтобы было не заметно. Рыхлый - местный тракторист, который каждый вечер напивается. Пьет он уже около двух лет, не просыхая, из-за того, что его жена завела роман с местным ветеринаром, а потом благополучно укатила с ним в город. А он остался страдать в одиночестве.

У меня был легкий мандраж, это было весело, словно детская шалость. Я не задумывался о том, что все может пойти не по плану. Мы  вчетвером  перелезли через  ветхий  деревянный забор, сзади дома. Я шел за Глыбой,  зацепившись за грабли, валявшиеся около яблони, я чуть было не рухнул на Серегу, но он резким движением подхватил меня. Я готов был разразиться смехом, но Рыжий шикнул, от этого шиканья еще больше хотелось смеяться. Дровяник, у тракториста-пьяницы, был в таком же ветхом состоянии, как и забор - полное запущение, я сразу же сравнил его с моей теткой, которая так же была одинока, но у нее в доме все искрилось, несмотря на то, что она женщина. Да уж, не зря от него ушла жена, наверное, ей надоело всю жизнь уговаривать его сделать дела по дому, плюнула и уехала, хотя может, я и ошибаюсь, но такое впечатление четко сформировалось в моей голове. Сразу представилось, как пьяный, обрюзгший мужик, каждый вечер приходит пьяный и орет на свою жену, которая просит сделать нормальный дровяник и поставить забор, да как многое может сказать о человеке  забор с дровяником в деревне. Мне на секунду, показалось, что моя жизнь в один момент стала похожа на этот разваленный, полусгнивший дровяник.

Свет в доме Рыхлого не горел, видимо он уже спал в пьяном угаре. Глыба первым набрал охапку дров с дровяника, затем Рыжий с Усачем. Я плохо ориентировался в темноте, нащупывая паленья водил рукой по сторонам. Схватившись за палено, я стал тянуть дровину, эта зараза не поддавалась, я рывком дернул за край, послышался скрип падающей кладки, я перепугавшись, что это все рухнет на меня, кинул дрова и  заорал во все горло: «Бежим!». Раздался такой грохотень, что его слышали, наверное, на другом конце деревни. Ничего не  соображая от шока, я  побежал обратно к забору, где-то  позади,  послышался грубый ор, который состоял в основном из мата и ругани. Я обернулся и увидел толстого мужика,  с усами как у таракана, он тряс от гнева головой в разные стороны, хватаясь за все, что попадалось ему под руку. Мимо меня пролетел булыжник, еще бы чуть-чуть и мне реально бы рассекло бы голову.

- Сволочи, малолетние, убью, щенки проклятые,- орал мужик нам в след.
У меня так трепыхалось сердце, что я не успел очнуться, как прибежал к костру на речке, возле которого стояли ошарашенные Рыжий, Глыба и Усач. Смеясь с придыханием, рассказывали,  оставшимся у костра ребятам,  о нашем побеге со двора Рыхлого.

- Да, уж, ну ты даешь, Ерохин, кладку завалить, могло и придавить, к чёртовой матери. Но это было …Ха,ха, вы видели Рыхлого, я думал, точно кого-то пришибет. Рыжий, ты, кажется, сломал ему забор!? – голосил, Глыба.
-Там ломать нечего, может, наконец-то, новый сделает, я ему услугу оказал.
- Теперь, туда точно не сунемся,  я еще жить хочу.
- Ребята, я не ожидал, что кладка поедет,  думал, что меня придавит, да уж…Но это было … Незабываемо, давно такого адреналина не испытывал.

Сегодня впервые ни о чем не думалось, я наслаждался простотой деревенской жизни, смотрел на потрескивающий огонь в костре, ел с ребятами сладкую,  обгоревшую картошку. Затем откинувшись на спину, вдыхал этот теплый июльский воздух, смотрел на яркие звезды, которые в Москве практически никогда не видны. Чувствовал, что я, наконец-то, живу…

VII
Я проснулся от каких-то криков, доносящихся со двора. Орала какая-то баба, причем так угрожающе, что мне стало не по себе. В душе я прекрасно понимал, что это по мою душу. Наталья пыталась успокоить незваную гостью, но она не унималась.

Зевая, я вышел на крыльцо, чтобы посмотреть, в чем там дело. Не успел я выйти, как на меня обрушился ор этой тетки, которая выглядела не лучше Рыхлого: лицо слегка помятое, неухоженный вид, видимо Рыхлой обзавелся подругой - собутыльницей, которая могла нас разглядеть, когда мы убегали с места преступления. Она орала, что полиция едет и меня посадят на  5 лет, что я «щенок» и прочее. Но я не повел  бровью и выпалил ей:

-Женщина, идите, проспитесь, вы себя видели в зеркало, у вас вид страшнее, чем утро китайского пчеловода, по вашему состоянию видно, что вы слегка перебрали, приведите себя в порядок,  а насчет полиции… Мы сейчас сами вызовем , чтобы вас привели в чувства, вы вторгаетесь на частную территорию и обвиняете меня в том , чего я не совершал,  а это  уже клевета.
-Щенок, какой, умный!  Ишь, московская морда! Да, я тебя видела во все глаза- орала пьяная тетка, размахивая руками.
-Я не знаю, что вы там видели, но лучше вам уйти, иначе …
Она плюнула в мою сторону, оголила беззубый рот и прошипела:
- Ну, погоди, гаденыш, я тебе устрою…
Наталья нахмурила брови, не отводя взгляда, спросила:
-Твоих рук дело, я сразу поняла!?  Так и знала, что  спутаешься с Сережкой Глыбиным, добра от этого мало будет.
-Помнится ты его всегда не  недолюбливала, еще с детства.
- Неправда, я ко всем детям прекрасно относилась! – начала оправдываться Наталья.
- Но, только не к Сереге. Я помню, как бабушка тебя ругала за неприязнь к нему.
- Ох, ну ты вспомни, что еще было сто лет назад. Ладно, все тема закрыта. Больше, чтобы такого не повторялось, - сразу отошла от темы Наталья, как будто ее зацепило мое детское воспоминание.
- Договорились, но Серега, мой друг. И он тут,  если что не причём.

Мне жаль было Глыбу, он воспитывался в интернате с десяти лет, когда стал сиротой. В деревне жила сестра его матери-  Евгения Михайловна Рылина,  которая привитала его на лето, но больше не из чувств сострадания, а из личной выгоды. Серега до самой осени помогал ей во всех делах.  Сын ее жил  тоже в Москве, но практически не общался с матерью, не знаю по каким причинам. Серега не особо любил Евгению Михайловну. Женщиной она была властной и расчетливой, с грубым характером.  Лицо  было угрюмое, как будто жизнь для нее была несусветной тяготой, она часто сжимала свои пухлые кулаки,  запуская ногти в ладони, от этого, складывалось впечатление, что она постоянно сдерживает гнев.  Кожа на лице  всегда была багрового цвета от высокого артериального давления, она красила волосы в огненный цвет, что придавало ей еще более странный вид.

После того как Серегин отец - Петр Глыбин повесился в саду на липе, его жена Светлана  спилась и ушла вслед за мужем, над мальчиком опекунство взяла  Евгения Михайловна. Она сдавала мальчугана в интернат на период обучения.  Появлялся Серега в Высячах только на каникулах, тетушка была не рада племяннику, но как говорил Серега деваться ей некуда, она получала на него пособие. Но он не роптал, все лучше, чем  вообще без дома…

VIII
День прошел в работе, я помогал Наталье в домашних делах. Мы складывали дрова в ее дровяник, отличающийся от того  в котором я  побывал вчера вечером.   Все время думал о Лине, она мне понравилась, хотя первое впечатление было другим. Может быть, так подействовала на меня новость о ее болезни или просто я себя чувствовал виноватым. Я часто смотрел на часы, было уже около половины восьмого, накинув черную толстовку  поверх футболки, вышел из дома и направился  к «Блуждающим ветрам».

Подойдя к месту, я увидел, что  Лина уже сидела на том самом камне, который два дня назад мы не могли поделить между собой, она была одета в модный бежевый спортивный костюм и белые кроссовки, длинные волосы, как всегда были распущены и собраны набок, под капюшоном. Девушка   что-то старательно записывала  в свой ежедневник.

- Привет, - робко сказал я.
-Привет, сегодня я первая заняла камень, - Лина улыбнулась мне.
- Сегодня  решил побыть джентльменом,  но  только сегодня.
-Ахах, так неожиданно, только тебе это не поможет, у меня уже сложилась чёткое представление о тебе, расхититель деревенских дровяников!- громко смеялась девчонка.
-Я так понимаю, я звезда местного масштаба. В местной газете, надеюсь, напишут о моих достижениях?
- Собственно,  я и есть корреспондентка газеты «Скандальные Высячи»,  можно взять интервью, так сказать из первых уст? Скажите, пожалуйста, что вас подвигло на преступление столь скверного характера?-  с серьезным лицом Лина делала вид, что записывает интервью в ежедневнике.
- Это скорее было, как помутнее рассудка...Ахахах. Прекрати, пожалуйста. Я сейчас умру то ли от смеха, то ли от стыда – я не мог остановиться от приступа смеха.
Лина была весьма оригинальна в шутливых высказываниях, разговор между нами завязался сам собой и, причем так непринужденно, точно  уже  давно были знакомы. Мы обсуждали разные темы, но не касались никогда ее болезни. Сегодня она была в  веселом расположении духа, хотя иногда в ее движениях и жестах чувствовалась болезненная аккуратность, как будто она боялась сделать что-то, но потом резко ограничивала себя, сковывала. Ее недуг, словно тень, ходил за ней, она могла не замечать его, но он всегда был рядом, дышал ей в спину.
 
-Вот, вот встань сюда…Да, на середину, а теперь раскинь руки, чувствуешь?- спрашивала Лина, широко раскрыв глаза.
- Ну, собственно, как – то странно вращается воздух… Он, что дует из-под камней?
- Именно, причем, когда сидишь или лежишь на камне, этого явления не наблюдается, только, когда встаешь, странно правда? Ветер из-под камней?!
-Необычненько, там что под ними подземелье или  дыры какие-то?
- Не знаю, возможно. Мне отец показал – это место, говорит моя прабабушка, часто приводила его сюда, когда он был ребенком. Говорила, что это место силы, якобы здесь раньше церковь была, но потом ее разграбили и сожгли, а вот эти каменные глыбы остались, наверное, там и правда, подземный ход, выходящий к реке.  Вот такая предыстория «Блуждающих ветров».
- Интересно, представляешь, сколько событий происходило до нашего рождения, а мы даже не подозреваем о них, они навсегда затеряны в исторической воронке, загадки этого места навсегда похоронены с людьми, которые жили здесь сто, а может и двести лет назад. Поразительно!
 - Точно, это поразительно, - глаза девушки засверкали от восторга.

Увязнув в разговорах, мы не заметили,  как Высячи накрывает темная туча, наши разговоры прервали раскаты грома, которые раздавались еще где-то вдалеке. Ветер поднимал пыль и гнал ее по песчаной дорожке, которая уходила к реке. Листья на деревьях  громко зашуршали от резкого порыва ветра, опять послышался раскат грома, который стал немного угрожающим. Мне нравилась гроза, даже в Москве она была прекрасна, потому что после нее в душном городе оставалось свежее послевкусие. Но она не могла сравниться с той мощью, с той свободой стихии, которая обуяла мое воображение, когда я смотрел на освященное небо, от зигзагообразных молний. Поистине зловещая обстановка наступала рядом с нами, все вокруг быстро пожирало темное облако, грозясь вот-вот выпустить на нас свой гнев.
 Мы быстро засобирались по домам, Лина жила в противоположной стороне деревни от меня, я вызвался ее проводить. Мы быстро добежали до ее дома, не смотря на болезнь, бегала она быстро. Ее дом был достаточно близко от «Блуждающих ветров».  Завидев  близость своего дома, Лина перешла на шаг.  Мы остановились возле  калитки, которая была выкрашена в такой же лимонный цвет, как и дом, который выглядел на фоне зловещего предзнаменования грозы, как  новый выкрашенный аттракцион.

- Ладно, пока! Может увидимся в ближайшее время,- сдержано, но с явной нежностью протянул я, хотя мне очень не хотелось, чтобы Лина уходила в свой «аттракцион».
- Спасибо, тебе,- она приблизилась к моему лицу  и ее  длинные растрепанные от ветра волосы, слега коснулись моей шеи, она встала на цыпочки, слегка выгнулась и нежно поцеловала меня в разгоряченную щеку,  оставляя след приятного тепла. Девушка смущено отвела глаза от меня и скрылась за калиткой.

Я еще с минуту стоял, ощущая невероятную негу внутри себя. Это было странно, как будто меня щекотали пером внутри живота. Мощный раскат грома вернул меня в чувства,  и я рванул с места бежав до своего двора без остановки. Расстояние было приличное, поэтому лавина дождя обрушилась на меня стеной, прежде чем я успел оказаться в  доме.

IX

Вчерашний день не прошел  без последствий. Под утро меня начало знобить, я чувствовал довольно сильную ломоту в костях и боль в горле. На улице было пасмурно  и это утешало, потому что Лина, наверняка,  останется дома и у меня не будет соблазна с ней встретиться. Меня довольно сильно беспокоило мое душевное состояние, нежели физическое, меня пугали вчерашние разговоры и сближение с девушкой.  Может быть, я не так понял ее внимание ко мне и это был просто дружеский поцелуй, безобидный поцелуй в щеку, а я себе уже нафантазировал, да уж. И сам себе начал улыбаться, отчего не знаю. Я закрыл глаза и провалился в сон.
« Я еду в метро, мелькают станции за станцией… Потом я резко ощущаюсь возле школы, как будто  начало года и все дети идут с цветами, но какие-то странные лица у них, отрешенные, я стою возле одной из сосен как в «Блуждающих ветрах» и на меня начинают падать засохшие иглы от сосны, я поднимаю голову вверх и вижу как дерево умирает у меня на глазах, иглы сыплются и сыплются - желтые, скрюченные, словно кто-то подпалил их огнем.  Мне становится неприятно, и я забегаю в школу, все толпятся  возле женского туалета с цветами. Мне страшно, я боюсь увидеть там, ее… нет…только не повторение, я начинаю задыхаться и кричу…кричу…но меня не слышат… »

-Лёва, Лёва, проснись! Ты, что так кричишь?- я увидел перед собой, испуганное лицо Натальи.
Мое сердце билось в два раз быстрее. Дышал, как будто бежал марафон, вся подушка мокрая от пота, у меня не было совершенно сил. Наталья своим опытным глазом медика, резко прильнула губами к моему лбу:
-О, дружочек, да у тебя температура, как бы воспаление не схватил, вчера весь до нитки промок, господи, как пятилетний, неужели не видел, какая гроза на нас надвигается?
-Ну, бывает, виноват - не стал спорить я, потому что у меня совершенно не было на это никакого желания.
-Держи градусник, я пойду, питье тебе приготовлю.

Я ненавидел болеть, чувствовать себя беспомощным  и таким уязвимым. До сих пор не мог прийти в себя после кошмара, но это был скорее позыв из моей памяти, чтобы я не забывал о том, что произошло,   отчасти по моей вине… Я достал градусник, на нем пару черточек не хватало до сорока.  Вот  тебе, бабушка,  и Юрьев день!
Наталья взглянув на градусник, который я положил на прикроватной тумбочке, нахмурила брови и пошла рыться  в шкафу, из пакета она достала несколько пачек с таблетками, затем подошла ко мне, присела на край кровати, жестом показала открыть рот, повертела горло на свет и сказала:

-Гнойная ангина, теперь  неделя отдыха тебе обеспечена.
- Спасибо, не надо  мне  такой отдых.
- Мозги надо иметь, в конце-то концов, не пять лет, Лёв.
Я ничего не ответил, только сделал гримаску. Наталья принялась хлопотать возле меня, она то подносила, то уносила всякие микстуры, заставляла периодически глотать всякую горькую дрянь…

В таком болезненном состоянии я провалялся около пяти дней, на шестой – был здоров. Отец звонил, переживал о моем здоровье, я перекинулся с ним парой-тройкой фраз и отдал трубку старого, стационарного телефона Наталье. Из соседней  комнаты до меня доносились обрывки их разговора: « Все хорошо, да..я же тебе сказала…Перестань, ты просто съедаешь парня… Ой, тебе всегда должно быть по тебе.. Ладно до скорого». Все было ясно и понятно, отцу как всегда плевать на мнение других, он думает, что я здесь пью беспробудно, а Наталья меня прикрывает по своей душевной доброте. Иногда мне тоскливо по прошлым отношениям между мной и отцом, нам было всегда комфортно друг с другом. Мы могли поговорить обо всем на свете,  отец всегда прикрывал меня за мелкие шалости. А кажется, будто не было  ничего, что нас связывало так недавно, причем я любил своего отца… Думаю он тоже…Конечно причина нашего разрыва была во мне. Отец не мог понять, что со мной происходит, почему столь резкая перемена произошла с его сыном. Хотя если бы я с ним поделился своей  тайной, я не уверен, что он не стал бы презирать меня еще больше.  Григорий Ерохин - мой отец, был человеком справедливой очевидности, непоколебимым в своих принципах человеком, именно поэтому  смог сделать карьеру, причем честным путем. Он всегда с прилежанием учился, методично занимался и работал как вол, но в нем, всегда высказывалась черта непримиримости к чужим ошибкам. В его голове всегда был идеальный план жизни, а может даже несколько. Скорее всего, поэтому я очень боялся его разочаровывать, играл по его правилам, но всегда есть переломный момент и он настал около полугода назад.

Живая картина школьной фойе предстала перед моими глазами, шепчущиеся старшеклассницы, бегающие, в ужасе учителя…Озноб опять пробил меня до костей. Так все надо завязывать, мне нужен свежий воздух.

Я вышел из дома, когда летний зной достиг своего максимума, было очень душно, но приятно от теплого летнего дня. Этот яркий солнечный свет пробивался во все темные закутки деревенской природы. Все вокруг жило единым механизмом: шелестело, жужжало, благоухало, порхало. Это удивительно, как меняются краски природы. Все пять дней лил дождь, было хмуро и тоскливо, а сегодня не осталось и следа, только кое-где еще виднеются испаряющиеся лужи на деревенской песчаной  дороге, напоминающие о дождливых днях. Напитавшись водами, природа благоухала, зеленое море полей с желтыми лютиками и зверобоем качалось под легким дуновением ветерка. Какое блаженство  было вдыхать всю прелесть природной мастерской.

Мое настроение намного улучшилось. Я шел по пыльной дороге прямиком к «Блуждающим ветрам», я не хотел себе врать, я надеялся увидеть там Лину. Приближаясь к каменным глыбам, я все сильнее всматривался вдаль, мне не терпелось скорее увидеться с  девушкой. Когда на нашем «общем камне», где мы впервые встретились, я увидел знакомый силуэт, мое сердце начало биться быстрее. Лина сидела в коротком топе, поверх на одно плечо был накинут джинсовый комбинезон, на ногах красовались сандалии с плетениями вокруг ноги, волосы были высоко собраны, но  непослушные пряди все равно выбивались из общей массы  и игриво развивались на легком ветру.  Тень от мощной сосны не давала обжигающим лучам прорваться к ее нежной, почти прозрачной коже. От всей этой игры света и тени на девушке у меня перехватило дух, если бы я умел рисовать, то нарисовал ее именно так, как она выглядела в эту минуту. Подавляя внутреннюю бурю, я, наконец, заговорил:

-Привет, прекрасно выглядишь сегодня!
-Ой, вот ни надо подлизываться! Пропал на пять дней, но правда и у меня не было желания ходить к «Блуждающим ветрам», погода ужасная была –  старалась не выдать свое ожидание девушка.
- Эмм…так уж вышло. И правда погода была нелетная.
-Серьезно?! А я  ждала тебя,-  Лина смотрела мне в глаза, не отводя взгляда. Отчего я начал смущаться, как маленький ребенок. 
- Я думал о тебе…
Девушка звонко рассмеялась, разряжая при этом мои душевные муки и смущение.
-Ладно, тогда расскажи, чем занимался пять дней, наверное, с ребятами  был, ну  с теми деревенскими, я знаю, одного Глыбой называют, самый язвительный который. Я на речке видела, вы с ним друзья?
- Да, мы с детства дружили, вот встретились, десять лет не виделись, Глыба интересный персонаж. Я раньше к бабушке сюда ездил, а потом она умерла. А в этом году вот тетку решил навестить… После того как тебя проводил, попал под  ливняк и провалялся  с ангиной.
- Я так и думала, но сначала, даже хотела обидеться.
- Значит , я там умираю лежу, а она еще обидеться на меня хотела. Если честно это просто ужасно чувствовать себя …
-Таким беспомощным!?
-Извини…я не…
-Ничего… За три года я уже смирилась со своим диагнозом. Сначала это было как во сне,  будто это происходит не со мной, не  с моим телом.  Я не могла поверить, что в моей жизни наступит такого рода критический момент. Я замкнулась в себе, хотя до этого была очень общительной. Меня перевели на домашнее обучение, потому что мне могло стать плохо в любой момент, мама ушла с работы и всегда находилась рядом со мной.  Я ненавидела свою болезнь, ненавидела Бога за то, что со мной так вышло, я была в жуткой депрессии. Полгода назад меня еле-еле откачали, я почти умерла, но Бог дал мне немного времени. После этого я смирилась с болезнью, научилась  ее не замечать и попросила  прощение за свои слова. Каждый день – это борьба за жизнь и я не намерена проигрывать. Здесь в «Блуждающих ветрах» я ощущаю в себе силы-  силы, чтобы жить. Я пишу в своем ежедневнике каждый день заметки о том, что меня ждет. Я мечтаю о будущем, хотя бы в  моем воображении  я переживаю эти моменты. В заметках:  я занимаюсь танцами и поступаю в хореографическую академию, открываю свою студию, в которой занимаюсь с детишками танцами, готовлю их к конкурсам; выхожу замуж за красивого, обеспеченного мужчину, рожаю ему сына, похожего на него и прочее, и прочее. Мечты о будущем дают мне силы жить в настоящем. Я не боюсь умирать, я просто не хочу, чтобы это случилось так скоро…
Мне показалось, что предо мной стоит не хрупкая девушка, а «боец красной армии», ее слова тронули меня до самой глубины души. Я обнял ее, чувствуя в себе надрыв. Впервые я задумался о том, что на этой земле существуют куда более несчастные люди, чем я, они прощают себя, находят силы, чтобы жить несмотря ни на что, карабкаются, цепляясь за каждую возможность.

Homo sapiens  sapiens   явно наделен геном «личной действительности», а проще говоря банальным  эгоизмом. Я настолько был сосредоточен на своем страхе, что не замечал вокруг себя ничего. Мне, казалось, что во всей Вселенной, только я так страдаю и ненавижу себя. Но Лина показала на своем примере, что есть «другой типаж» людей - они счастливее и чище, потому что научились не отравлять своей болью жизнь других людей. Да, она  была именно такой.

Мы простояли в обнимку около минуты, затем девушка отпрянула от меня и побежала к реке:
- Лёв…Что встал?! Кто быстрее залезет в речку?
- Ты меня не обгонишь, я не дам себя победить, тем более девчонке!- пустился я со всех вслед за Линой, которая  даже взвизгнула от неожиданного соперничества.
Преодолев небольшое расстояние, мы уже плескались в чистейшей воде  реки  Ивги. Лина ныряла и уплывала на приличное расстояние от меня, но я мог наблюдать за ней, через прозрачное стекло воды. Зной, который мучил меня с самого утра, отступил, на загорелой коже блестели капли, освежая все тело. Лина брызгалась в мою сторону, создавая волну. За нашей игрой в воде, с берега, наблюдал годовалый карапуз, которого удерживал  новоиспеченный папа. Малыш сердито дергал ножками и хотел залезть в воду, отец придерживая его на руке, склонялся над водой, чтобы намочить ножки сынишки. Когда холодные волны касались ступней малыша, он заливисто смеялся, а иногда визжал от восторга.  Его мама задрав длинный сарафан до колена, ходила рядом и мочила ноги, с особой нежностью наблюдая за своим большим и маленьким  мужчинами.
 
Наплескавшись вдоволь, мы с синими губами и стучащими зубами вылезли на берег греться. Лина села на примятую траву и впервые за все время, что я с ней знаком вытянула ноги, отдавая их во власть солнечных лучей. Она запрокинула голову, направив лицо к самому солнцу, закрыла глаза и наслаждалась моментом приятного тепла.

Я же сел, подогнув под себя колени,  и  стал наблюдать за молодой семьей. Они выглядели такими счастливыми,  наслаждаясь своим статусом - родителей. Лысенький малыш шустро ползал по животу папы, пытаясь укусить  его,  то за нос, то за ухо. Молодые родители смеялись над  маленьким непоседой, подкидывая его слегка вверх над собой, папа целовал маленького в пухлые щечки. Интересно, мой отец так же забавлялся со мной?! Целовал, жалел, если мне было больно или страшно, учил меня первым шагам, держал за маленькую ручку когда, когда я засыпал?! Как жаль, что мы не помним этих теплых детских воспоминаний, возможно, эти воспоминания смогли бы спасти тысячу разбитых отношений между родителями и детьми, уже во взрослой жизни. В этот момент, мне слегка стало тоскливо, раньше мне казалось, что я  почти ненавижу своего отца, но глядя на эту семейную пару, в глубине моей души всколыхнулись обрывки детской памяти о счастливых моментах, проведенных со своим отцом. Мимолетом, мне даже захотелось, чтобы он приехал, как тогда в детстве, привез кучу подарков, на которые я мало обращал внимания, ведь я ждал своего папу. Папу, который был целым миром для меня.  Слово «папа» как-то странно отзвучивало у меня в голове, в последнее время я забыл, когда последний раз так называл отца - «папой». От размышлений меня отвлекла Лина, которая трясла меня за колено:

- Эй, ты что глухой? Пойдешь еще купаться? Я уже вскипела!
-Больше не хочу, ты иди, покупайся без меня, я погреюсь еще.
- Ну, как хочешь, зануда!- она показала мне язык и побежала в воду.
Семейная пара, поседев еще немного, засобирались домой, видимо кормить и укладывать спать маленького «энерджайзера».

Мы пробыли возле реки практически до самого вечера: купались, валялись на солнце, смеялись. Чертовски приятно было находиться рядом с Линой, она была весьма остроумна и иронична над собой, я уже не боялся зацепить ее неловкой фразой, относительно ее болезни. Я чувствовал легкость в общении, обычно момент « точки над i» в общении наступает между людьми, когда они знакомы тысячу лет. Но между мной и Линой – это произошло практически сразу.

Уже стало слегка вечереть, мы не появлялись дома почти целый день, я беспокоился, что из-за меня у Лины будут неприятности. Мы встали и уже собрались уходить, как неподалеку от нас раздались приближающиеся голоса. Я отчетливо слышал голос Глыбы и Рыжего, как всегда спорящих между собой. Я не хотел, чтобы Глыба нас застал, не потому что я стеснялся, что меня вдруг увидят с девчонкой, а из-за того, что колкости Глыбы в чей-либо адрес рушили все границы дозволенности. Но видимо, чему быть  - тому не миновать. Они уже увидели нас.

- Э, москвач! Здорово! Я думал тебя не видно из-за твоей тетки – мигеры. Посадила парня на цепь, подумаешь, в дрова слазил, прям великое преступление. Слышал, слышал как на всю деревню Войчиха орала, - уже старался меня атаковать Глыба.- А он ишь, пацаны, с девками крутит. Ладно, эта хоть помрет скоро, не завербует парня, - Глыба уже скалил, свои зубы.
Я смотрел на Лину, она стояла и смотрела остряку прямо в глаза, готовая вцепиться как кошка в него, Зрачки  сверкали, не то от злости, не то от слез, которые вот-вот потекут.

- Ладно тебе…Серег - это совсем не смешно,- я пытался сгладить ситуацию и просто уйти вместе с Линой. Но Глыба не унимался. Явно осмелев от алкоголя, которым от него разило за километр.
- А мне кажется смешно, ты подработать захотел, сиделкой?!
- Слушай, заткнись! Протрезвей, а потом мы поговорим, - я подошел к Глыбе вплотную.
- Это ты перед, Линкой из себя героя корчишь. Да, вы все Ерохины такие - героистые, бабка твоя жалела меня  из-за того, чтобы Левушке скучно не было в Высячах, я же сын пьяниц, это вы у нас всегда были – голову шестом не достать.

Я оторопел от такой ненависти к нашей семье, но за что?!

- За то, что у меня по-другому складывалась жизнь, что мои родители не деревенские пьяницы и не висельники?!  Разве я могу быть в этом виноват? А, Серег, ну скажи. Это моя вина?
- Ты может и не виноват, но вот твоя тетка Наталья… Я ненавижу ёё… А с ней и тебя, московский урод… Ты думаешь мне сладко жилось?! В интернате?! И все из-за Вас!  Что ты смотришь на меня как, баран? Спроси у родственницы своей. Пусть - ка ответит, кто виноват в том, что мой батька в петле оказался? Пусть просветит.
- Ты не в себе, ты пьяный! Только из-за того, что я тебя считал своим другом, я не разобью тебе твою рожу, но поверь, я это сделаю, если ты еще, хоть раз откроешь свой поганый рот.

Во мне все кипело, я еле-еле сдерживал себя, чтобы не распустить руки. В голове эхом отзывались слова Глыбы: «Кто виноват, что мой батька в петле оказался?». Голова шла кругом, я кивнул Лине, и мы быстро зашагали в сторону деревни.
 Почти всю дорогу я молчал, изредка вставляя лишь односложные фразы «Да», «Нет». Девушка не пыталась вывести меня на разговор, интуитивно понимая, что я сейчас не в форме. Мы дошли до «дома-аттракциона», Лина выдохнула и сказала:
-Ты правильно сделал, что не стал распускать руки. Я видела, чего тебе этого стоило, это, конечно, не мое дело, но тебе стоит поговорить  со своей тетей, возможно, она ответит на твои вопросы. Я…Я заметила, как ты изменился в лице, когда Глыба кинул обвинение в ваш адрес…- она не успела договорить, как я уже взорвался.

-Вот, именно, что не твое, вот и не лезь, со своим уставом в чужой монастырь!
- Ладно, извини! Пока!- Лина развернулась и быстрым шагом скрылась за калиткой.
Опять я был виноват…Разберусь с этим завтра…А сейчас мне нужно идти домой, где я намерен был выяснить, что такого я не знаю…Как связана моя семья с семьей Глыбиных?! Неужели, сценарий повторился со мной? В голове было куча вопросов, которые прямо раздирали меня изнутри.

Х

Заходя в дом, я был не совсем уверен в том, что хочу знать правду… Но иначе нельзя было.

Наталья сидела за кухонным столом. В доме как всегда царил идеальный порядок. Я тихо ступал по ходившим под ногами половицам, как будто боялся, что вот-вот  узнаю всё…

- Ну, что дорвался таки до гульбы? Ладно, сегодня тебе можно было, итак вылежался! Надеюсь не чудил опять с Сергеем Глыбиным?! Ты смотри, он малый, непростой! – спокойно разговаривала тетка.
- Что непростой, то непростой! Я гляжу, что и ты недалеко от него ушла?- я впился глазами в Наталью.

-Лёв, ты в себе? Вообще, как ты разговариваешь? Ты что опять напился?
Я близко подошел к Наталье, и дыхнул ей в лицо:
- Нет, тут такая вот ситуация произошла, Петр Глыбин, говорят руки из-за тебя наложил на себя?

Эти слова словно пронзили Наталью,  глаза нервно забегали. Женщина слегка сглотнула и заговорила:
-Это Сергей тебе сказал?! Все намного сложнее, чем кажется.
- Так просвети, мне не пять лет.
Наталья прикрыла глаза, как будто собирала все-все воспоминания в единое целое. Было очевидно, что она долго пыталась не вспоминать прошлое, пока мне не пришлось разворотить «осиное гнездо» Натальиных тайн. При этом  я себя чувствовал вором, который пробрался в чужой дом и остался там, в ловушке, потому что хозяева меня обнаружили.
- Мне было около 23, когда я влюбилась в Петра… Он пришёл с армии, высокий, красивый парень, с черными, как смоль волосами, в военной форме и с  улыбкой, которую невозможно забыть. Я уже работала фельдшером в Высячах, часто моталась по близлежащим деревням с Митрофанычем -  нашим водителем, царствие ему небесное, хороший мужик был.  Может, не было бы у нас с Петром ничего, да судьба свела, чему быть, тому быть.

Зимой, прибег  ко мне домой Зилкиной Любы зять из Суханово, в десяти километрах от Высячей деревня, раньше там птичники были, а сейчас два дома осталось. Дочка ее - Иринка на сносях была, да не поехала в район в родильный дом, на сохранение ложиться, а тут воды отошли, зять Владимир на машине поехал за мной, да  застрял, пурга такая была, носа не видать. Я Владимиру скомандовала, чтобы бегом за Митрофанычем. Сели мы в машину, помчали на вызов, Владимир, бледный – переживает, бедолага, они первенца ждали, а тут такая ситуация.

- Не, горюй, Валодь.  Успеем, первые роды. Долго схватки будут. Не разродится. Надо было ее в район отправлять, конечно,- успокаивала я будущего отца.
- Попробуй,  заставь, настырная баба. А теперь я вот сам не свой, боюсь мало ли что. Мы же мужики не смыслим ничего. Митрофаныч есть, что хлопнуть?
Митрофаныч, достал с бардачка чекушку. Протянул Володьке. Тот залпом залил в себя содержимое, занюхал в рукав.

Мы проехали  больше половины пути, как колеса резко налетели на снежную яму, начали буксовать. Все вышли из машины, давай толкать, и руками отгребать.  Ни черта! А вокруг дорога снежная, да пелена в глазах от снежной ряби.  Пешком идти- это километр, как Володьке оставалось до Высячей, а тут порядка 3-4 километра, расстояние приличное, да еще с фельдшерским чемоданом. Приключение так себе!
Но видимо Бог есть на свете, навстречу  нам ехал ЗИЛ груженный бревнами, мы давай махать, фары дальние врубили, мигаем. Слава Богу, увидал, затормозил. За рулем оказался Петр Глыбин. Объяснили ему ситуацию, он ловко развернул свою махину, да вдарил по газам.  Я села ближе к нему, от него пахло табаком и соляркой, перемешанной с запахом дерева. Он работал водителем, возил дерево, а тут припозднился, долго грузился сегодня.

- Ну, что Володька, будешь должным, за пяточки проставляться надо, - подбадривал, будущего папашу, Петр.
- Мужики, да без вопросов, я б не знаю… я думал пропал…хоть зубами снег выгрызай…Упрямая баба, сказали же… Эх…
- На, закури – уже приехали почти…

Я благополучно приняла роды, родился мальчик, назвали Александром – крепенький, здоровый малыш появился на свет, без каких-либо последствий. Я вызвала скорую, чтобы мамочку с малышом забрали в район. Володька плакал и целовал меня, Митрофаныча и Петра.

На обратном пути пурга уже затихла, зимняя ночь была завораживающе красива.
- А ты смелая, Наталья, молодец, небось, часто принимала -  спросил у меня Петр.
- Первый,  - гордо ответила я.
- Удивительная ты женщина, Наталья.
Петр так пристально посмотрел на меня в тот момент, что мне стало даже неловко, но приятно. С того момента судьба свела нас вместе, да ненадолго.

Мы уже строили планы на будущее, мне казалось, что счастливее меня нет женщины. Но зазвонил телефон, вызывают в район меня к начальнику…

- Опять на ковер, Наталья?- предположил  Митрофаныч.
- Не знаю, не знаю. Но больно мне не нравится эта срочность. Ох, не на месте сердце, Митрофаныч, сам знаешь, что творится!
- Ну, двум смертям не бывать, одной не миновать.
Приехала в контору,  жду начальника.  Заходит Иван Прохорович:
- Добрый День Наталья Львовна. Не пугайтесь, ругать вас не будем. Есть одна просьба?
- Выкладывайте на чистоту Иван Прохорович, что еще за просьба?
- Не хватает кадров в Москве сами знаете, какое дело… Слышали… Авария…
- Я так понимаю, что отказаться я не могу.
- Не имеете права, приказ. Завтра отъезд, соберите вещи.

Обратную дорогу я все размышляла о нас с Петром. Я подумала, что мое счастье ничего не разрушит, тем более тем людям, я сейчас нужнее, приказ есть приказ. Мы советские люди, были воспитаны по-другому, не то, что вы сейчас, Лёв. Для нас общественное благо было превыше всего. Если беда случалась, то каждый из нас считал своим долгом помочь.

Мы с Петром распрощались, обещались перезваниваться как можно чаще. Да и притом я думала, что расстаемся мы совсем не надолго, на месяц самое большое… Но мои предположения были весьма ошибочны… Я вернулась через полгода в Высячи.
Сначала мы созванивались с  почти, каждый день, когда раз в два дня. Я очень скучала по нему, мы болтали о пустяках, он делился со мной  историями, такими далекими от того, что я видела «на работе по просьбе». Каждый день я преодолевала страх, собирала  свою душевную конституцию, чтобы помочь людям, которые умирали или терзались в страшных мучениях. Что говорить, было очень нелегко. Работы с каждым днем становилось все больше, а звонков от Петра все меньше. Женскую интуицию не обманешь, я почувствовала какую-то пустоту в его словах. Долго он водил меня за нос, но все-таки решился сказать правду:
- Наташ, я женюсь, на Светлане Михайловой, извини, так вышло  у нас будет ребенок…

Что я почувствовала? Наверное, я умерла, меня предали за моей спиной. Я позвонила матери и рыдала, и кричала, что она все знала и не сказала мне ничего, что я как дура. Твоя бабушка мудрая женщина, Лёв. Она насквозь видела все пороки Петра, но никогда ни сказала ни слова плохого в его адрес при мне.

- Твой путь другой, Наталья. Ангел –хранитель  уберег тебя от еще большей боли от него, непорядочный он человек, а ты будешь счастлива, вот помяни мое слово.
- Мама, но почему со мной? Так? Будь они прокляты, да выродок их будущий - орала я, как сумасшедшая.
- Не гневи  Бога, Наталья. Пусть живут себе, отступись. Не сыпь проклятиями, а то и тебе аукнется.

Какая же я злая была, Лёв. Меня, как будто подменили. На работе я стала резкая, грубая, с коллегами не ладила. Примерно через два месяца я уже успокоилась, научилась сдерживать себя, но продолжала ненавидеть Петра и Светлану, а тем более их будущего ребенка. А бабушка твоя предупреждала меня, что Бог меня накажет, вот и наказал, детей – то у меня нет.

Через полгода я вернулась в Высячи, хотя предлагали остаться в Москве, общежитие давали, да и зарплата выше была. Но, я не могла успокоиться все равно. Ушла с фельдшеров, пошла в детский сад, работать медсестрой, все к детям поближе…
 Вышла замуж за Николая, он мужик был рукастый, покладистый, непьющий, как говорится все в дом, все в дом. Жалел меня, ухаживал, когда болела, был моей поддержкой и опорой, слова плохого ни разу от него не услышала, скромный очень был. Зарабатывал хорошо, все у нас ладилось: и в доме и на работе. А вот жизнь Петра пошла под откос, спился вместе со Светкой, порой мне даже было жалко их ребенка: грязненький, ботиночки старенькие, все ручки в синичках, голодный – воспитатели подкармливали, да и я конфетку, какую давала, а сама себя потом ругала.

Незадолго до того, как повеситься. Приходил он ко мне, пьяный. Вечер был, Николай на  работе, я по дому хлопочу, слышу стук  в дверь в террасе . Выхожу… Стоит Петр, смотрит на меня , а у самого слезы текут по впалым щекам, небритый, страшный. Я еще подумала про себя: «Пропащая душа». Он кинулся на колени:
- Наталья прости меня,  виноват  перед тобой, я слабый человек…
- Поднимайся Петр, бери себя в руки, да за семью свою борись. Мальчишка, как обездоленный при живых родителях. Не стыдно вам…  А Светка… каждый день пьяная приходит в сад… Бери себя в руки, Петр. Дело прошлое! Я тебя уже давно простила.
- Я не могу себя простить, понимаешь?
- Иди домой, Петр.
-  Прощай, Наталья и прости меня!

Это были его последние слова, а потом он наложил на себя руки…  И правда, слабый человек. Светка слухи начала распускать, что я виновата. Но, поверь, Лёв, когда человек принимает такое решение - свести счёты, разве не он не берет на себя ответственность за выбор. Бабушка твоя - Авдотья, войну пережила, дохлятину ела с восьмью братьями, работала до полусмерти, будучи ребенком, что сладко было?! Да, только ни одного рука не поднялась. Я пережила это все, забыла, как страшный сон. Такая вот история, Лёв…

- Тебе надо поговорить с Сергеем, ему нужны ответы, – советовал я.
- Наверное, уже стоит раскрыть все тайны. Дело прошлое, я не держу зла на Петра, да на Светлану, царствие им небесное. Бог не Ерошка, видит немножко. Мне было жалко Сережку, но любви я к нему не питала, сам знаешь - видел. А вот бабушка твоя сердобольная была - все покормит, да пригреет мальчишку, видимо за меня грехи мои отмаливала. Кстати, забыла, совсем сказать, Григорий звонил днем - завтра приедут с матерью. Так что идем спать, завтра дел по горло.

Я не мог выкинуть слов Натальи из головы, насчет того, что никто не виноват в выборе того или иного человека. Но мы можем иногда целенаправленно, а иногда и не подозревая о последствиях, подтолкнуть человека  к «стихийному бедствию», к разрушению душевного равновесия.  В моем случае именно так все и вышло…

XI

Начало августа было теплым, несмотря на то, что «Илья» уже прошел, жара стояла крепкая, поэтому возле реки все так же купался народ. Словно Ивга была единственным источником спасения от зноя на «необитаемом острове»  под названием Высячи. Смотря на эту картину, трудно было представить, что через несколько недель небо затянут тучи и весомо похолодает воздух, приезжие потянутся в город, оставляя после себя замки на ставнях домов. Я стоял по колено в реке и наблюдал за своей кислой физиономией. Мне было не по себе:  то ли от того что отец сегодня приезжает, то ли от того, что я обидел Лину.  Несмотря на воздушную парилку, вода в реке, действительно, стала холоднее.  Я окунулся в воду вместе с головой, пытаясь таким образом скинуть с себя тень  вчерашнего  дня. Холодная вода слегка приободрила меня, теперь я уже казался себе не таким разбитым.

 После купания, ноги сами собой понесли меня к  «Блуждающим ветрам». Как и предполагалось,  Лина  уже сидела  на камне, занимаясь своим обычным делом – чирикала  что-то ручкой.  Она не обращала на меня никакого внимания, хотя я заметил, что краем глаза она, скорее всего уже приметила мое присутствие.

- Извини, Лин. Я не хотел тебя обидеть. Знаю мне нужно быть сдержаннее. - Девушка молчала,  не реагируя на мои слова.- Ну, я не знаю, хочешь, я твое любое желание исполню?
- Желание говоришь, ну ладно, хам!  Видишь вон ту поляну, синюю? А теперь усеки: дело в том, что я просто обожаю полевые васильки…
- Стоп, все понял, ты главное жди, васильки так васильки. -  Я перебежал, через  проселочную дорогу, на полянку, которая была усеяна синими головками васильков. Я стал рвать охапками нежные растения, от которых исходил чудесный запах лета.  Моя рука заметно стала тяжелеть, под весом  огромного букета цветов. Закончив дело, я двинулся к «Блуждающим ветрам» с угрожающим  видом «лешего».
 - Ваше желание исполнено!  Прошу, примите дар от всей души, -  протянул я букет, изображая джентльмена.

Лина приняла букет, осторожно укладывая его на сгиб локтя,  с особой любовью поглаживая, лепестки синих цветов, затем она закрыла глаза и погрузилась в аромат манящей свежести, как будто запоминая сладостный миг наслаждения красотой этого  августовского дня.  На секунду я застыл, врезая в свою память, как можно глубже осколок этой картины. 
- Я прощен?
- А можно, еще одно желание – обещаю, это последнее!- Девушка смущенно, спряталась за букет.- Закрой глаза, только не подглядывай.

Я закрыл глаза, слушая осторожное шуршание платья Лины, когда она укладывала букет на каменную плиту.  Меня слегка обдуло осторожное приближение ко мне.  Почувствовалось невесомое дыхание от ее полуоткрытых губ рядом с моими, я поддался вперед, сливаясь в поцелуе, от нежности которого,  у меня практически,  остановилось сердце…

XII

К вечеру я вернулся домой, захотелось уже скорее увидеть отца.  Заметная перемена произошла в моем сознании, после разговора с Натальей.

Школьница  из параллельного класса, которую обнаружили в школьном туалете московской школы повешенной, уже редко тяготила мою память. Возможно, наша с друзьями,  безобидная шутка, над девушкой,  и привела к ее гибели, а возможно это был всего лишь элемент пазла, за которым тянулся долгий след отягощения жизнью.  Я не мог простить себя, потому что это разбивало  мои иллюзии существования в этом мире. Я жалел  не сверстницу, а себя, ведь она своим поступком изменила мой привычный мир, который был понятен и прост. Надо было поговорить с отцом, выложить все на чистоту.  В конце концов, стало очевидно, что я был  самым строгим судьей для себя.  Стоило уже  начать жить настоящим, престать винить в себя в прошлом. Освободиться от оков вины, злобы и негодования.

На дворе уже был припаркован блестящий черный BMW отца, мне было приятно слышать из открытых окон смех  родителей, которые наконец-то выбрались куда-то вместе, ведь работа забирала у них все время. Я задержался на минуту, чтобы насладиться моментом встречи с родными мне людьми. Себе я пообещал, что больше не вернусь к прежней манере общения с отцом, именно здесь под окном, я понял насколько мне это необходимо.

- Привет, Ерохины - обратился я к семейству. Поцеловал маму и слегка стукнулся кулаком с отцом, а потом обнялся с ним, так крепко насколько мог.
- Как дела, сынок? Какой загорелый, садись ужинать будем!- тараторила мама, помогая хлопотать Наталье возле плиты.
- Все хорошо, ма.  Даже отлично, рад, что вы приехали, - улыбался во весь рот я.
- Лёв, ты правда странный стал, дружелюбный какой-то, Высячи пошли кое-кому на пользу?!- поднимая бровь, смотрел на меня отец,  недоумевая от того, что около двух месяцев назад, я был совсем другим.
-  Ха-ха. Это я просто влюбился… В Натальину стряпню. Вы меня плохо кормили, вот я и злой был.
-  Ой, ой.  Прям…В стряпню. Знаю, как эту стряпню называют, - подмигнула мне Наталья.

Было приятно находиться в дружественной семейной обстановке. Я набивал рот едой и слушал, последние новости из первых уст.
- Пап, может сходим завтра с утра на рыбалку, я тебя кое с кем познакомлю…Извини, простоя уже договорился, может, конечно, тебе …
- Лёв, я буду очень рад, сто лет никуда не выбирался, особенно … Последнее время…
- Я удочки уже припас, так и знал, что не откажешься, в пять утра выходим, только зайдем за   одним человечком.
- Ты руководитель  проекта, я складываю полномочия, - отец приподнял ладони перед собой, показывая, что полностью доверяет мне завтрашнее приключение.

XIII

Вчера Лина мне сказала, что ее отъезд намечен на послезавтра. Я предложил провести весь день, начиная с утра в моей компании. Утренняя рыбалка была прекрасной затеей, потому что Лина ни разу не ловила рыбу сама, оно и понятно – она же девчонка.

Солнце еще только, только показывалось, а я уже пробудился. Тихонько заправил кровать нетканым покрывалом, с изображением оленей. Оделся по пояс и вышел  во двор, чтобы достать, приготовленные  удочки и снасти. Толстые, скользкие червяки ползали по стеклянной  банке,  из- под  майонеза, искали  выход.  Но у  них было иное предназначение, о котором  черви и не подозревали.

 Утренняя  роса уже становилась обильной и прохладной, в низинах можно было наблюдать «дымящие клубки» тумана. В порослях кустов заливисто пели  иволги, создавая ощущение незыблемости пробуждающегося откровения красоты августовского утра. Вдыхаемые крупицы свежего воздуха пьянили своей девственной  чистотой. Как все продумано в мире утонченной  природы, удивляешься ювелирной работе мастера, сотворившего столь чудную картину, поражающую  восприятие до мурашек.
Сонный отец  зевал на крыльце. Я сложил все снасти и удочки в дедов рюкзак, который казался уже внушительных размеров. Осталось взять прикормку для рыбы и для нас чего-нибудь пожевать.

В половине шестого мы  с отцом подошли, к желтому забору Лины. Она была уже во всеоружии: черная с белыми полосками ветровка с капюшоном, синие узкие джинсы, заправленные в высокие сапоги цвета хаки, за плечами виднелся старый  школьный рюкзак с изображением каких-то пучеглазых кукол, а в руке была синяя поплавочная удочка. Солнце играло бликами на ее бледном лице.

- Здравствуйте, я Лина!  – девушка протянула свою тонкую руку в  крепкую ладонь  моего отца.
- Папа, Лёвы – Григорий. Очень приятно познакомиться. Что ж я гляжу у моего сына, приятная  компания появилась, а я уже и не надеялся.
- Пап,  не заставляй человека смущаться. Идемте уже, я тут одно место «казырное» присмотрел, когда купаться ходил, там как раз и камыши и глубина хорошая, я видел, мужики местные неплохих таких тягали, пару дней назад, самые – то,  на жарёху.

Мы дружно отправились в путь, Лина все без умолку болтала, ей не терпелось поймать ершистого окуня или хотя бы пронырливого пескарика, она хотела доказать всем домашним, что «новичкам» всегда везет.

Я показал заветное место.  Все принялись  за разматывание удочек. Лина, несмотря на то, что первый раз была на рыбалке, ловко справлялась с удочкой.  Тоненькими  пальцами ловко насадила червяка на крючок, поплевала и закинула подальше. Отец отошел от нас на приличное расстояние, давая нам возможность свободно общаться между собой.

- Лёв, смотри, клюет! Тянуть или подождать?! Вдруг сорвется, ой какой, кажется увесистый?- глаза  у девушки заблестели от рыбацкого азарта.
- Подсекай и тяни!
- Ох, попался, голубчик, не уйдешь!

Лина резким рывком дернула удочку, но та ей не хотела поддаваться. Интуиция девушку не подвела, на том краю лески был «увесистый малый». Я хотел помочь ей, но остановился, вспоминая радость первого улова, когда ты снимаешь «голубчика» и  вне себя от гордости и счастья.
 
Девушка проявила настойчивость, потому что  рыба не хотела так просто сдаваться. Удочка прогнулась, на какой-то миг мне показалось, что леска, натянутая, словно струна, вот-вот лопнет. Новичкам везет, рыба сдалась и Линка вытащила жирного окуня, плавники которого были похожи на ярко-красные перья какой-то заморской чудо – птицы.

XIV

Как я и обещал Лине, последний день перед  отъездом, мы провели вместе. Она была под большим впечатлением от утренней рыбалки. Где-то ближе к обеду мы решили вернуться  домой, так как улов   вполне нас устроил.  Мы с отцом оставили больших окуней и пескарей, а мелочь почти всю отпустили, за исключением пяти рыбешек, для кота Василия.  На обратной дороге, отец предложил часть рыбы закоптить, часть пустить на фирменную  уху «от  Григория Ерохина», которая могла затмить по вкусовым качествам ведущие рестораны Москвы. Я был не против, да и Линка только «за».

На лавке под каштановым деревом спал кот Василий, который не обращал на нас никого внимания. Мы поставили  ведро с уловом на крыльце, а сами решили зайти в дом, чтобы рассказать о наших приключениях, об улове, а заодно познакомить Лину с мамой  и Натальей.
- Ну, что встречайте, рыбаков. Ирина, Наталья, познакомьтесь в нашем рыболовном кругу пополнение. Прошу,  любить и жаловать.
Пока мы делились впечатлениями, на улице послышался грохотень . Я быстро выбежал на улицу и увидел рыбу, бьющуюся  об землю, а  полосатый хитрец, который минуту назад спал на солнце, стащил самого большого окуня. Я ринулся за вором, но тот уже юркнул вместе с рыбой под сарай.
- Вы посмотрите на него, ну котяра! Это же надо самого большого упёр, зараза! Вот выйди у меня, я тебе задам трепку,- разозлился я на кота.
- А вы тоже хороши, поставили ему под нос. Сами виноваты!- Защищала своего любимца Наталья.
- Да, он ухом и не вел, лежал тут себе на лавке…
- Возьмите мою рыбу, я ее не понесу домой, только не надо Василия ругать, да и притом, я тоже хочу попробовать уху. Ничто не должно помешать шеф-повару,   - Лина уже протянула пакет с тремя окунями, которые ей попались сегодня.
Мы все засмеялись. Усатому сегодня повезло…

XV

Уха получилась на удивление очень вкусная, отец и правда был спец в варении ухи.  Мы сидели возле костра с тарелками и наслаждались, теплом исходившим, от потрескивающих дров. Отец обнял маму, взяв ее «под крылышко» и периодически целуя  ее в макушку. Они, показались мне такими молодыми, еще влюбленными друг в друга.
Наталья гладила Василия, который не побоялся подойти к хозяйке, зная, что она никому не даст его обидеть. Гладкий, толстый котяра сидел на коленях у Натальи тыркаясь   мордой в ее руки, чтобы  ухватить побольше ласки.  Я  же сидел  рядом с Линой и украдкой, гладил ее холодную ладонь. Все в этом вечере было идеально.
Все молчали и смотрели на огонь, думая о своем.  По лицу сидевших можно было понять, что все до единого были счастливы. Огонь завораживал своим спокойствием. Искры словно, блуждающие светлячки, растворялись в темноте ночи. Даже не верится, что тысячи лет назад древний человек научился подчинять себе стихию огня, с тех пор мы не боимся его. Огонь позволил человеку эволюционировать, развиваться, шагнуть в прогресс.

Внезапно мне захотелось последний  раз  перед отъездом Лины побывать с ней  на нашем месте в «Блуждающих ветрах», здесь в присутствии родителей, я не мог сказать , все что думал, да и она тоже.
- Ладно, мы пойдем, уже поздновато, Лине завтра уезжать, - сообразил я.
- Спасибо Вам за такой душевный вечер, очень приятно было познакомиться. Григорий Львович, я влюбилась в ваши кулинарные способности. Надеюсь,   следующим летом повторим?!
 Лина  со всеми простилась, она около минуты постояла  около костра, как будто запоминая в каждой детали  этот недолгий эпизод в ее жизни.

Мы вышли за калитку. Мне не терпелось быстрее сбежать к «Блуждающим ветрам». Лина, как будто прочитала мои мысли.
-Лёв, давай зайдем на …
- Только хотел тебе предложить, - перебивая, Лину, выпалил я. Она улыбнулась и побежала опрометью  к нашему месту, я следом…

Ночи уже стали прохладными, хотя днем стоял полноценный зной.  Небо в эту ночь было прекрасно.  Тысячи звезд смотрели на нас, а  мы с Линой  не замечали их.  Все наше внимание было приковано друг к другу.  Мы лежали на каменной глыбе, смотрели  на звезды.

- Интересно, Лёв,   каким ты будешь через десять лет? Мне кажется, похожим на своего отца. Возможно, ты не замечаешь, но у вас много общего. И дело не во внешности, а в какой-то внутренней силе, которая ключом бьет в вас. С вами надежно, как за стеной. Точно не могу объяснить, что чувствую…
- Странные мысли… Вот, через десять лет и посмотришь. Номер дашь свой, я буду звонить тебе, когда приеду в Москву, а то тут в Высячах, черт пойми, что со связью, аномальная зона.
- Давай я лучше запишу твой!  У меня всегда с собой «книга заклинаний», как ты говоришь…

XVI

На следующий день мы с отцом посвятили себя помощи Наталье, мужской работы было много, поэтому оставшиеся три  дня пролетели не заметно. Я думал о Лине, о том, как она там, за весь период нашего знакомства, я ни разу не видел, чтобы она себя чувствовала плохо, напротив, в какой-то момент, казалось, что болезнь  от нее отступает. В глубине души, я надеялся, что когда мой телефон «словит связь», Лина позвонит мне. Мне не хотелось прерывать с ней общение, в ней было что-то особенное, и это « особенное»  давало мне возможность показать мои лучшие стороны.

К «Блуждающим ветрам» я так и ни разу не успел сходить, дел было по горло, да и, как назло, погода испортилась. В Высячах прошел слух, что  после дождя в лесу пошли грибы:
- Гриш, Петровы говорят, грибы пошли, вчера в омшарке подосиновиков набрали, лисички тоже пошли! Сходите с Лёвкой, с собой наберете!- предложила Наталья.
- Это  можно! На Лысую гору сходим, через часок, дрова приберем, пообедаем и в путь…

Погода была пасмурная, небо насупилось, вскоре должен был пойти  дождь. Но для похода в лес такое состояние природы было максимально комфортно для путников. Ветер не давал мошкаре кусать нас, тем самым облегчая поиски грибов. Мы решили не заходить вглубь чащи, а походить по окраине. По такому принципу ходило большинство грибников, тем самым сокращая наши шансы на заполнение ведер грибами.
Мы блуждали около получаса, но так и не наткнулись, ни на один гриб. Мне сразу вспоминались сказки, где грибы нарочно прятались, чтобы их не нашли.

Эге, Лёв иди сюда, быстрее!- эхом раскатился звук голоса Григория Ерохина.
- Эге, нашел, что?
- Иди сюда.

Я пролез через сухой валежник и пошёл на голос отца, зацепился за ветку сапогом,  и чуть было не навернулся. Но это было полбеды, практически рядом с моей ногой зашипела черная гадюка, показывая свой тоненький раздвоенный язык. Я отпрянул от нее, как ошпаренный, заорал  будто резаный.

- Что разорался? –   отец с невозмутимым видом смотрел на меня.
- На змею чуть не наступил.  Фу, стрёмная! Надо было ее убить!
- Ну, это же ты на нее чуть не наступил! Под ноги смотреть надо. А то убить, убить! Змеи между прочим полезные, они мышей едят, а мыши гораздо опаснее, они разносчики болезней. Пусть ползет себе, животина. В лесу мы гости, берем дары природы, поэтому и вести себя надо соответствующе, а не как хозяева.
-Говорят, если змею убить, семь грехов прощается.
- Одно дело, если она к тебе в дом приползла или во двор, там хозяин ты, а в лесу свои правила, свой баланс.
 
Мне дед твой рассказывал историю, что однажды один мужик пошел в лес за черникой, да зашел глубоко, вроде помнит, куда идти, а ходит все по кругу, никак не выйдет на тропу, темнеть уже стало. Мужику страшно стало, уже и черники этой не надо. Понял, что водит его леший. Раньше в народе премудрость одну знали: надо вывернуть вещи наизнанку, да сапоги наоборот одеть. Как все сделал, так и вышел на тропу, она оказалось  совсем рядом, а он ее не видел.
- Ха-ха, прямо  русские народные сказки, пап, ты вроде человек образованный, а в чепуху веришь всякую.
- Ага, когда в лесу заблудишься, поверь и не в такое поверишь!
- А я знаю другую премудрость: не зная броду, не суйся в воду. Зачем далеко заходить, если леса не знаешь, странные люди.  Ходи себе по окраине.
-Ладно, пойдем, покажу, чего нашёл,- отец махнул, и я пошёл за ним.
Мы вышли на полянку. Я ничего примечательного и не заметил.
- И что? Где это чудо?- стоял в недоумении я.
- А ты приглядись получше! Ну?

Пристально вглядываясь в землю, наконец-то увидел всю картину «маслом». Под сухой травой спрятались оранжевые шляпки. Целая поляна была усеяна лисичками. Семейство лисичек было обнаружено Григорием Ерохиным.
- Вот это находка! Не хило! Они  же не уместятся все в ведра!- в восторге я окидывал поляну взглядом, думая, откуда начать срезать грибы.
- Так мы не будем все забирать, сколько вместится столько, и возьмем, надо и другим оставить!

Мне не всегда была понятна философия жизни моего отца, но одно было понятно  наверняка - сегодня будет вкусный ужин, жареные лисички с луком и яйцом, как в детстве,  у бабушки Авы…

XVII

Вечером я буквально свалился с ног. Физический труд не оставляет тебе сил для того, чтобы размышлять о жизни полночи. Твой организм настолько изматывается за день, что единственное его желание - это провалиться в ночную тишину, чтобы восстановить силы до утра. Плотно поужинав лисичками, я ни о чем не думал, кроме того как бы добраться скорее до кровати. Мне было лень думать о Лине, о том, что завтра предстоит собирать все вещи для отъезда, в целом меня охватило непреодолимое желание  закрыть глаза и забыться во сне.

Я не заметил, как провалился в сон. Мне  снился лес:  наступаю на сухие ветки, а под ногами грибы  и столько много,  наклоняюсь, чтобы сорвать, но мне некуда их класть, тогда я снимаю куртку и закладываю грибы на нее. Где-то вдалеке  послышался треск, затем он все становится сильнее и сильнее, я пытаюсь понять, откуда этот звук… Проснулся посреди ночи, в окне как то странно мелькало красное зарево, послышался странный звук,  будто щелкал попкорн. Я поднялся, отодвинул штору и увидел, что горит дом.

У меня слегка затрясло колени:
- Просыпайтесь, там чей-то дом горит, - заорал я от страха.
-Бог ты мой,- запричитала Наталья.

Все ринулись на крыльцо, чтобы лучше рассмотреть, где пожар.  На соседней улице полыхало пламя, шифер разлетался в разные стороны.
- Мы с Лёвой сходим, посмотрим, что там, а вы дома будьте,- приказал сестре отец.
- Ладно, только аккуратно там,- согласилась сонная Наталья.

Я наспех  оделся. Подходя к соседней улице, на которой горел дом,  мы услышали сирены подъезжающей пожарной машины. Возле горящего дома, уже собралось много людей.  Вдалеке стоял Глыба,  рядом с семейной парой. Приблизившись,  я узнал ту семью с карапузом, за которыми, я наблюдал на речке. Молодая женщина пыталась напрасно успокоить  малыша. Глава семейства с красными от слез глазами прижимал к себе своих самых родных. Пожарные начали тушить остатки догорающего дома, который словно спичка сгорел за считанные минуты.

Я смотрел на страшную стихию огня  и не понимал, как несколько дней назад, я мог себе вообразить, что человеку под силу обуздать столь разрушительную мощь. Дом  семьи Козыревых загорелся от неисправности проводки. Домишка достался от бабушки Ивану Козыреву еще около двух лет назад. Там никто и не был, до этого лета. Иван посчитал, что малышу будет полезен свежий воздух. Разве мог он предположить, что случится страшное.

Я видел, как  с  равнодушным видом  он смотрел на горящие остатки, а затем крепко-крепко прижал к себе жену, с маленьким сынишкой и заплакал.  Думаю, что он плакал не от того, что ему было жаль этот ветхий дом, а от того что он мог сегодня  потерять самое дорогое, что у него было.

Не знаю, но видимо, действительно, существует ангел – хранитель, который подсылает нам нужных людей в тот или иной момент. Так было со мной, когда в моей жизни появилась  умирающая Лина, так было и с семьей Козыревых, когда по каким-то обстоятельствам   Сергей Глыбин вышел посидеть посреди ночи на крыльцо и увидел дымящуюся крышу, недалеко живущих от него Козыревых. Он быстро все осознал. Кинулся к разгорающемуся дому  и разбудил семейство, тем самым спас их от неминуемой смерти. Еще бы каких-то пять минут…

Я подошёл к Глыбе, несмотря на вражду между нами, крепко пожал его руку, а он мою…

Эпилог

Васильки- любимые цветы Лины,  не забыл. Да, разве мог бы, когда-нибудь забыть.  Я не могу скрыть своих чувств, подходя к нашему заветному месту. Всматриваюсь, может Лина меня уже ждет на «Блуждающих ветрах». Ее  нет… Она ждет меня там, откуда уже не сможет больше никогда придти. За развалинами бывшей  церкви виднеется небольшое кладбище, на котором похоронили Лину,  это было ее желанием…
Весной Лина умерла, она больше не смогла бороться с «внутренним врагом». Мы мечтали встретить вместе лето в Высячах, купаться в речке, смотреть  на звезды, ссориться,  любить...  Я не мог плакать на ее могиле, потому что слез уже не осталось.  Лина изменила меня, мой мир, теперь-то  уже не сомневаюсь, что она была  посланником, моим ангелом-хранителем.