Том 1. Остаюсь Бессмертным. Глава У111

               
СЕЛО ПЕТРОПАВЛОВСКОЕ.

     В начале 1935г. скорбный обоз прибыл в село Петропавловское, расположенное в глубине бескрайней типчаково-ковыльной степи, фактически, полупустыне. Это село заселялось согласно Правительственному закону от 6 июня 1904года. Первые переселенцы, в основном выходцы с Украины стали появляться и обустраиваться в этом же году. Они облюбовали это место, видать приглянулись им бескрайние просторы, и они стали строить новое село, назвали которое Верхне-Курунтинским. Как пишет в своей книге «История села Петропавловского» человек влюбленный в свое село и собирающий о нем всевозможные факты, сведения и истории - Сварич Юрий Павлович. «…Новое село строилось по заранее задуманному плану. Конным плугом нарезались борозды на всю длину будущей улицы. Вдоль борозд поселенцы возводили свои подворья с жилыми и хозяйственными постройками. Конфигурация улиц повторяла изгибы балки Сухая Курунта, по обе стороны которой и застраивалось новое село». Размеры жилых и подсобных помещений и их качество зависело от материальной возможности новоселов. Большинство построек, небольшие по размерам хаты-мазанки из самана, состоящие из сенцев и двух небольших комнат по сторонам. Окошки делали маленькие и расположенные почти сразу над фундаментом. Закрывались окна ставнями с внутренними запорами. Полы у большинства были земляные и только у очень зажиточных крестьян полы были деревянными. Небольшая часть построек в селе были весьма добротными с кровлей из черепицы или железа (жести). Через пару лет, когда многие уже построились и обрисовались контуры села, на многочисленном сельском сходе в апреле 1906 года было принято решение о переименовании села Верхне-Курунтинское в село Петропавловское, в память о погибшем в Русско-Турецкой войне броненосце «Петропавловск». Обустройство села, и освоение земель проходили в тяжелейших условиях. Восток Ставропольской губернии природная зона с резко континентальным климатом, с холодными ветрами зимой и жаркими суховеями летом. Часто случались пыльные бури, как летом, так и зимой. Зимой пылью и снегом заносило дома по самые крыши, заметало лесополосы, фермы и кошары, из-за чего гибло много скота, а иногда и люди. Летом степь кишела змеями, особенно много было ядовитых степных гадюк, всю прелесть общения с ними испытали на себе первые переселенцы, которые вынуждены, были, на первых порах поселяться в землянках, в которые гадюки забирались, как к себе домой, из жердей строить настилы-возвышения для ночлега.
      Переселенцы привезли с собой скот, лошадей и птицу. Поросшая обильным травостоем целинная земля давала вдоволь корма для домашних животных, которые круглый год паслись на естественных пастбищах. Иногда случались наводнения, хотя воды здесь было очень мало, грунтовые воды залегают здесь на глубине 50-60 метров в низине и до 140 метров на возвышенностях, что было, конечно, большим минусом. Единственным способом добычи воды, было рытье колодцев, которые изнутри облицовывали известняком или деревом. Воду поднимали в кадках емкостью до 40 литров, при помощи канатов, системы блоков и огромного барабана, которые приводились в движение с помощью лошадей, быков, а иногда и людей. Кадки с водой опрокидывались в корыто, а оттуда уже вода поступала либо в водовозку, либо непосредственно в емкости селян. Огромным подспорьем в водоснабжении стал каскад прудов, которые селяне соорудили, перегородив в нескольких местах балку. Это позволило поить скот и использовать воду в технических целях не из колодцев, добываемую неимоверным трудом, а из прудов, используя талую или дождевую воду.   Село бурно развивалось. В 1906 году при Министерстве земледелия было специально создано «Переселенческое управление», ведавшее делами переселений. В период с 1904 по 1914 г.г. в царской России в миграционный процесс было вовлечено более трех миллионов человек. Значительная часть этого населения перемещалась с Украины, где уже не было свободных земель, на пустующие земли Северного Кавказа, Сибири и Дальнего Востока. К весне 1913 года село Петропавловское уже насчитывало более 600 дворов с населением 5281 человек. Были построены мануфактурные, продуктовые, винные и пивные лавки, трактир, по вторникам работал базар. Была своя почтовая часть. Были построены две вальцевых и одна ветряная мельница, а в 1912 году на восточной окраине села построили трехэтажную мельницу, которая до сих пор снабжает окрестное население первосортной мукой. Так что, несмотря на тяжелейшие природные условия люди, работали, пахали землю, сеяли и убирали хлеб, приумножали хозяйства, строили новые дома, растили детей, одним словом, люди жили и с надеждой смотрели в будущее.
     Наступил 1917 год, грянула то ли революция, то ли переворот, но все трудолюбивое крестьянство встретило это настороженно. А когда появились красные комиссары с пустыми мешками для крестьянского зерна, настороженность постепенно перешла в сопротивление. Огромной бедой для петропавловцев обернулась и Гражданская война. У крестьян забрали не только хлеб, но и лошадей для Красной армии и как следствие пахотные земли пришли в запустение, сократилось поголовье скота, овец и вдобавок к этим бедам наступила череда неурожайных лет. Все это привело крепкое, зажиточное село к голоду. Голод 1921 года и связанные с этим многочисленные болезни стали косить сельчан десятками. Жители села стали обращаться в вышестоящие инстанции с просьбой о помощи, высказывались мысли и о переселении петропавловцев в более благоприятные районы Ставрополья.   Этим пожеланиям суждено было сбыться, но только при других обстоятельствах и по другим причинам.
    В конце двадцатых годов в СССР началась массовая коллективизация, суть которой сводилась к насильственному обобществлению крестьянского имущества.  Но самое главное, это обезличивание конечного продукта, т.е. хлеба, которым теперь распоряжались не сами крестьяне, а партийные холуи - председатели колхозов. Они практически единолично решали, кому давать хлеб, сколько давать, зачем давать, а может быть и вообще не давать.
      Естественно, во главе таких колхозов встали бывшие бедняки, (а все знают, на селе бедней всех жили и живут пьяницы, лентяи и бездельники всех мастей). Вот они и стали руководить колхозами, чем и спровоцировали голод. А крепких хозяев, основная масса которых воистинну трудяги с рабочими руками и толковой головой, на которых и держалась матушка Россия - их раскулачили, отобрали все нажитое имущество и стали определять на трудовые поселения, где под надзором красных надсмотрщиков заставляли трудиться день и ночь.
     В 1930 году коренное население села Петропавловское разъезжается кто куда. Кто уезжал самостоятельно, кого определяли власти, но основная масса петропавловцев особенно не сопротивлялись, и с удовольствием переезжала на другие места. И уже в августе этого года село опустело, всюду видны были брошенные хаты, заброшенные подворья, зияли черными бельмами разбитые глазницы окон, да по ночам раздавался лай брошенных собак, которые оказались лишними при переезде на новые места жительства.
      Но уже в сентябре по пыльным дорогам Ставрополья потянулись подводы с семьями раскулаченных крестьян. Скорбный и печальный путь их лежал в специальные поселения, выделенные для этих целей комиссиями НКВД. НА подводах, многочисленные семьи с глубокими стариками и грудными младенцами стали прибывать в село Петропавловское. С собой они везли лишь необходимую одежду, да то, сто осталось от нехитрого крестьянского скарба, то есть, что сумели увезти с собой и на себе. Раскулачивания проводились жестокими, садистскими методами. Подгоняли подводу, двор оцепляли милицией, семье давали полчаса на сборы. Из вещей разрешалось брать толь часть личной одежды, да спальные принадлежности. Остальное имущество описывалось и конфисковывалось. Все, что оставалось ценного, разворовывалось уполномоченными по раскулачиванию и их прихвостнями, остальное сдавалось на склад или в колхозы, где - либо приходило в негодность, либо окончательно разворовывалось. По сути дела, государство занималось грабежом среди бела дня, миллионов безвинных и беззащитных людей.
     В Ставропольском крае, для спецпоселенцев, было выделено 13 сел, одним из них и было   село Петопавловское. С 1930 по 1935 год в село было свезено более 7,5 тыс. человек. Семьи, как правило, были большими, и их с огромным трудом удавалось разместить в маленьких хатенках, а когда и их стало не хватать, комендатура начала помещать в одну такую хатенку по две, а то и по три семьи. Люди в них набивались, как селедки в бочке. Крепкие дома власть переделала под тюрьмы. А как же. Как может советская власть существовать без тюрем? Никак нельзя. Так что фактически получилось тюрьма в тюрьме. В лучшем доме разместилась канцелярия комендатуры, а рядышком поставили роскошный дом для коменданта и его семьи. Скрытно был вырыт переход между домом коменданта и канцелярией. Коменданты все были люди малограмотные, и свои университеты проходили в органах ВЧК, верой и правдой служили своей карательной организации. Работа им нравилась, они обладали неограниченными правами, и сами являлись частью этой карательной системы.
     За репрессированными с первых же дней был установлен жесткий надзор и контроль. Вокруг села были установлены посты наблюдения за переселенцами. Власти очень боялись побегов, поэтому переселенцам категорически запрещалось самостоятельно передвигаться из села на работу и обратно. Никто не имел права покинуть без соответствующего документа. Через село не разрешалось проезжать никакому транспорту. Дорогу построили вокруг села. Но побеги все равно были и некоторые из них удачные. Ну а тех, кого ловили, избивали до смерти. В 1931-33 годах власти обеспокоились тем, что переселенцы могли с собой привезти золотые царские монеты и другие изделия из золота. Начались повальные обыски, аресты и пытки на предмет выявления и конфискации золота и золотых изделий. Местные тюрьмы были забиты стариками, молодыми женщинами и мужчинами. Всех их подвергали нечеловеческим пыткам. Эти издевательства и пытки унесли десятки человеческих жизней. В редких случаях, когда кто-то все же отдавал золото, оно тут же присваивалось садистами карателями, а семьи этих людей подвергались тотальному преследованию, а порой и полному уничтожению.
     Комендантское управление спецпереселенцами прежде всего предусматривало принудительную трудовую повинность всего населения, за исключением детей до 12 лет. Для упрощения руководства все население было разбито на «сотни», а те в свою очередь, на «двадцатки». Во главе этих подразделений комендант назначал «сотенных» и «двадцатников» из числа доверенных переселенцев. Режим и распорядок дня устанавливался просто, пока светло и что - либо видно, люди должны работать.   На рабочих местах были вырыты землянки, в которых люди ночевали, а иногда в редкие минуты - отдыхали. Работали на фермах и в поле, свои семьи в селе никому не разрешалось навещать. Кормили работников здесь же, баландой два раза в сутки. От таких условий люди быстро худели и вшивели. Для борьбы со вшами в селе были оборудованы три вошобойки, где их одежда прожаривалась, а сами они принимали примитивные ванны. От нечеловеческого труда одежда быстро изнашивалась, многие оставались без обуви. Вместо обуви выделяли мешковину и веревки. Ступни ног обматывались мешковиной и перевязывались веревками. Жутко было смотреть на людей призраков, передвигавшихся в этих чудовищных лохмотьях по полю, до самых морозов. Многие, приехав на зиму, в село не могли самостоятельно ходить. За свой труд никто ничего не получал, не считая баланды два раза в день, классовым врагам оплата не полагалась, хотя на счета комендатуры перечисляли часть средств, на которые приобретали сельхозинвентарь и скот. Такой вот безрадостной, рабской жизнью жило село Петропавловское в эти годы, в новом качестве и с новыми жителями. В середине тридцатых поток с репрессированными постепенно иссяк, хотя время от времени подводы привозили в село новых и новых спецпоселенцев.   
      В один из таких дней в село Петропавловское и прибыла семья с нашим отцом. Бабушка, Татьяна Савельевна, уже в преклонном для того времени возрасте, ей было тогда 53 года, старший сын, Василий - ему стукнул 21 год, дочь Федора восемнадцати лет и будущий наш отец - Федор, ему недавно исполнилось 14 лет. К этому времени жестокость режима в селе несколько спала, видимо власть насытилась кровью народа и почувствовав усталость, немного расслабилась. Часть семей, за особое служение коменданту была переведена в разряд «советских», и их дети могли после окончания школю выезжать за пределы села, поступать в различные учебные заведения или устраиваться на работу. На месте церкви в 1935 году был построен клуб и молодежь вечером, несмотря на усталость, гурьбою валила на танцы или на просмотр кино. Дети учились в школе. За работу стали начислять трудодни и на трудодни выдавать натуроплату, ячмень и пшеницу. Это позволило людям обзавестись птицей, а у некоторых появился и рогатый скот. Был расформирован взвод охраны. В селе открылись магазины с небольшим набором необходимых товаров, но ими могли пользоваться, так называемые «советские служащие», остальные не могли ничего приобретать, так как ни у кого не было денег.
    Семья нашего отца сразу же попала в разряд людей благонадежных. Трое детей, правда уже почти взрослых и пожилая женщина, не вызывали у властей подозрения. Старшего, Василия, определили на работу, на конюшню. Он был страстным лошадником, с лошадьми мог возиться целыми днями и на конюшне дневал и ночевал. Все лошади у него были накормлены, напоены и объезжены. На конюшне всегда был порядок, и он вскоре стал одним из работников, которым оказывали особое доверие, его не притесняли и не особенно беспокоили с контролем. Надо сказать, что подавляющее большинство спецпереселенцев, бывшие крепкие крестьяне, с детства, привыкшие к тяжелому крестьянскому труду, поэтому заставлять их работать, не было нужды, они сами работали с охотой, а порой и с удовольствием. Учиться Василий не хотел и раньше, так что у него не было образования, не считая нескольких начальных классов. Бабушка с Федорой были зачислены в полеводческую бригаду, работали на уборке хлеба, овощей и хлопчатника. За выполнение плана давали паку 800 гр. хлеба, кто перевыполнял, давали чуть больше. Это за полный рабочий день, за работу от восхода Солнца до захода. Потом стали начислять трудодни, у кого больше трудодней, тот со временем стал жить лучше, у кого меньше, тот соответственно, хуже. Федю определили в школу, а летом, как и все ученики, он работал в поле, в основном на прополке, прорывке и сборке хлопчатника. За работу давали 400гр. хлеба, хотя трудились они, как и взрослые, от зари и до зари. Позже школьникам тоже стали начислять трудодни, да еще стали кормить три раза в день. На завтрак - суп пшенный, на обед - борщ, на ужин - затируха.
    Под жилье бабушке с семьей выделили небольшой домик из двух комнат, при котором был небольшой земельный участок. Домик находился недалеко от центра села, сейчас по этому месту как раз по бывшему земельному участку, проходит улица Студенческая. На огороде разрешалось выращивать овощи, фасоль, кукурузу. Причем ничего нельзя было сажать без разрешения комендатуры, и если та разрешала, то можно было посадить определенное количество метров квадратных той или иной культуры. Если узнавали, что кто-то посеял чего - нибудь больше, могли заставить выкорчевать все, до последнего кустика. Считалось, что люди должны работать только на государство. Такое положение существовало потом еще долго, вплоть до шестидесятых годов, и не только в селе Петропавловское
    Жизнь у бабушки, да и у всей семьи начала потихоньку налаживаться, все работали и работали много и добросовестно, так что концы с концами удавалось сводить и голодать практически не приходилось. Через год после приезда Федору засватал петропавловский казак, тоже из раскулаченных - Иван Лежепеков. Федора к этому времени расцвела, из угловатой девчонки, превратилась в чернобровую, высокую, как раз то, что и называется русская красавица, девушку, она дала согласие, и вскоре сыграли скромную свадьбу, настолько, насколько позволял достаток. Вскоре появились и детишки, Виктор, потом Николай и Иван. Жила молодая семья в доме у Лежепековых, но Федора приходила к бабушке, благо жили рядом, и помогала по хозяйству. Была она, как и Василий малограмотной, учиться не было возможности, время, когда нужно было ходить в школу, пришлось на период раскулачивания и скитания по родственникам, ну и естественно на недетский, тяжелый труд с малых лет.
     Федя с 1 сентября пошел в школу. До 1934 года в селе была только начальная школа, желающие продолжать учебу, ездили в соседнее село Ново-Романовское. В 1935 7оду в селе Петропавловское открылась своя неполная средняя школа, под которую приспособили несколько зданий в центре села. Вот в эту школу и пошел учиться Федя Бессмертный. Все в основном учились охотно, старались получить реальные знания, чтобы закончив семилетку или получив среднее образование и паспорт, выехать на учебу за пределы села в техникум или институт. Многие ученики, в том числе и Федя, любили уроки географии, которую вел директор школы Обозюк Иван Васильевич, выходец с Украины, который пользовался заслуженным авторитетом, не только среди учащихся и учителей, но и среди жителей села. Его слушали, открыв рот, особенно, когда он рассказывал про дальние страны, про жизнь и обычаи местных аборигенов. Жили в селе без радиоприемников, не было и газет, не говоря о телевизорах, без которых сейчас никто себя и не мыслит. Так что уроки географии это было единственное окно в мир, такой далекий,  притягательный и недоступный. Видимо тогда и созрело в голове у Феди выучиться на преподавателя географии. Вообще из его ровесников многие стали на стезю преподавания, кто работал в школе преподавателем, кто завучем, а его друг детства Ходорыч Василий, стал директором школы. Многие занимали ответственные должности в различных хозяйствах или предприятиях. Доценко Григорий - бухгалтер Ставропольского детского дома, Кустурин Иван - главный агроном Арзгирского районного управления, Мацонеев Николай - работал в сберкассе. Многие отдали жизнь за нашу победу в Великой Отечественной войне, это его лучший друг, с которым отец сидел за одной партой – Кладий Георгий, так же не вернулись с войны Алексеев Михаил, Берестнев Дмитрий, Гущин Петр, Москаленко Павел и многие другие.
     Но это будет позже, а пока жизнь шла своим чередом. Федя учился хоть и не   отлично, но и без троек, а главное он как губка впитывал в себя знания, что и позволяло без проблем переходить из класса в класс. Жили все бедно, питались скудно, много работали, но молодежь есть молодежь, энергии хватало на все. Находили время и силы поиграть и в футбол, и в волейбол. Волейбольный мяч, правда, в школе был всего один, и играли им в основном старшеклассники, в число которых уже входил и Федя. Футбольный мяч сделали сами. Из старых кожаных полушубков шили верх мяча, набивали тряпьем и играли. Играли босиком, так как многие не имели обуви, а те, кто имел, берегли ее. Летняя обувь была в основном самодельной, подошва из резины, а верх был тряпичный. Те, кто имел такие чувяки, считался крутым. Одежда в основном состояла из ношенных переношенных ситцевых рубах и шароваров. Так все лето и ходили босиком, ноги заживут, а одежду и обувь нигде больше не возьмешь. Несколько человек в классе играли немного в шахматы и шашки, у них Федя и научился игре в шахматы и эту любовь к шахматам пронес через всю жизнь и передал ее нам. Играли также в чижика и лапту, нынешняя молодежь, наверное, и не подозревает, что это такое. Не брезговали игрой в карты, играли в «очко». Летом, когда построили каскад прудов, купались, загорали и учились плавать, а зимой, когда пруды замерзали, катались по льду на самодельных деревянных коньках и санках часто играли в снежки стенка на стенку. В одну из таких игр произошел нелепый случай. Кто-то нечаянно попал ледяным снежком в глаз Василию Ходорычу, и который не смогли спасти. Было большое разбирательство, но виновного не нашли. Злого умысла здесь не было, и чей снежок попал, тоже никто не знал. Из зимней одежды у всех были шапки-ушанки, у некоторых шапки кубанки, это считалось шиком. На ноги одевали, валенки, иногда ботинки.
     В 1939 году в селе была построена новая, красивая, двухэтажная школа, из отборного красного кирпича. Кирпич выжигали здесь же, в небольших примитивных заводиках. Качество кирпича проверяла специальная комиссия. Оконные переплеты для школы делал казак из станицы Самурской -Белокуров Николай. Столяр от Бога, который в последствии войдет в нашу семью, как второй муж Федоры. Когда открыли новую школу, Федя уже был старшеклассником и осенью 1939 года он пошел учиться в девятый класс. Класс этот находился на первом этаже и сейчас в этой комнате, расположилась учительская. Парты стояли в три ряда, по четыре в каждом. Федя сидел в первом ряду, напротив двери, на четвертой, последней парте вместе с Георгием Кладием.
       Я, когда учился в школе, почему-то тоже всегда сидел на задней парте. Теперь я знаю, почему. Это наследственное. На территории новой школы, где учился папа, была оборудована настоящая, спортивная площадка, а молодежь больше всего любила играть в волейбол. Федя, как старшеклассник, принимал в игре в волейбол самое активное участие.