Юность мушкетеров xxvi о том, как иногда сны похож

ГЛАВА XXVI
О ТОМ, КАК ИНОГДА  СНЫ СХОДИ С ЯВЬЮ


Закончив скромную вакханалию только в полночь, де Порто и д’Арамиц провести оставшуюся ночь в «Роге Изобилия». А Так как мэтр Ла Кюри  питал несомненную симпатию к своим постояльцам,  он с удовольствием выделил для их друзей самые лучшие комнаты своей гостиницы.

Что же касается постояльцев, (мы имеем в виду д’Афона и де Шарона) то они, как и усвоились прежде, спали в одной комнате: первый лег напротив входных дверей, положив пистолет под подушку.  Второй – у окна.


Ту ночь граф провел дурно. Бессонница измучила его, и лишь ближе к рассвету он постепенно впал в состояние душевного покоя, плавно перешедший в тревожный сон.


Вот он видит, как де Шарон храбро дерется один против семерых, но   при всем своем старании никак не может никого даже ранить. Между тем его соперники  в то  уже прилично его изувечили.

Д’Афон хотел  было броситься ему на помощь, но не  смог этого сделать, так как какие-то неведомые оковы сдерживали его ноги и тело.  В какой-то момент он увидел, как позади де Шарона выросла темная высока фигура незнакомца с тонким стилетом в руке.

Д’Афон бросился вперед и закричал, что есть силы:
«Берегитесь, де Шарон! Сзади!».
 
Но тот  не слушая его, продолжал отчаянно драться.
Одним движением руки неизвестный вонзили кинжал под ребро де Шарону, и тот выронив из руки шпагу, повалился на землю.

Между тем  капитан поддел носком сапога неподвижное тело бургундца, перевернул его навзничь и дерзко поставил на грудь побеждённого ногу.

«Да, это он!» -- сказал Незнакомец.

Д’Афон тут же признал этот голос. Он принадлежал   Мезонфору.

В тот же миг глаза   де Шарона с трудом приоткрылась. Он хотел что-то сказать или ответить, но смог лишь захрипеть и из его полуоткрытого рта вылетел последний вздох.


«Де Шарон, де Шарон!-- кричит отчаянно д’Афона --  Мальчик мой! Де Шарон!».

— Я здесь, д’Афон! Здесь!  Что случилось?

Граф тут же проснулся. Его кто-то тряс за плечи. Он открыл глаза и увидел пред собой взволнованного де Шарона.

— Де Шарон! Слава Богу вы живы. — Д’Афон провел рукой по лицу.

— Черт возьми, ну конечно же жив. Что с вами, друг мой? Вы так кричали...


— Простите меня, — ответил он. —    Мне приснился жуткий сон.  А  который теперь час?

  — Четвертый в начале.

—О Господи, ещё бы спать да спать. Ложитесь, де Шарон и попытайтесь  уснуть. Я постараюсь вас больше не пугать своим криком
 
— Буду вам очень признателен за это, — сказал сквозь зевоту бургундец.
И, подойдя к кровати,  потушил свечу.

Через минуту, в комнате уже раздавалось легкое посапывание де Шарона, свидетельствующее о том, что ему вновь удалось погрузиться в  сон. Что же касается д Афона, то он в то утро так и не смог сомкнуть глаз.

В семь часов утра, в   комнату вошел Томас. Он помог одеться хозяину, затем затопил камин и, подойдя к окну, отворил ставни. Их несмазанный скрип, заставил пробудиться де Шарона.

 Он сладостно потянулся, потер глаза и с удивлением поглядел на своего друга.

-- Доброе утро, д Афон -- проговорил он -- вы уже проснулись.

-- Не только проснулся, но уже и оделся, -- ответил улыбаясь дАфон, надевая поверх своего камзола перевязь. -- И если вы не хотите опоздать на службу, то советую вам, как можно скорее последовать моему примеру.

Де Шарон не заставил себя долго ждать, и уже через четверть часа, он предстал пред графом в полной готовности к службе.  Выпив мимоходом вина, они вскочили на лошадей и отправились к резиденции графа де Монтале.

Так как до шести часов вечера тот день был не особо занимательным, мы освободим наших читателей от лишних хлопот читать о дежурсве мушкетеров, а сразу перенесемся в то время и  место, которое нас больше всего интересует.


Итак, было шесть часов вечера, когда четыре мушкетера и их слуги   выехали за ворота резиденции.   

   — Куда вы теперь?   — спросил у друзей де Шарон, осаживая лошадь.
 
— Лично я  направляюсь туда, где можно плотно набить желудок, -- ответил де Порто. 
 
 -- Я с вами,   Порто, -- поддержал его д Арамиц. --  С   утра я не имею во рту и     маковой росинки, и поэтому так же как и вы, не прочь немного подкрепиться.

-- Для этого случая,  предлагаю заглянуть в "Белую лошадь", -- предложил де Порто. -- Говорят, там не плохо готовят колбасы... Вы с нами, де Шарон?

-- Увы, нет, -- возразил он. --  Я еду на улицу  де Фосье.

—  К госпоже Мезонфор! — воскликнул чуть встревожившись д’Афон. — А как же ее супруг?

— Лукреция прислала мне письмо, в котором оповестила, что король его отослал на несколько дней в Блуа.

-- Ну что ж, счастливо оставаться! -- воскликнул на последок де Порто, подхлестнув лошадь.

— Благодарю, де Порто, — сказал улыбаясь бургундец, поворачивая свою лошадь.

В то время как два друга направлялись галопом к кабачку,   д'Афон догнал де Шарона, и поравнявшись с ним, спросил:

 — Вы не будете возражать, если я провожу вас?

— Зачем? — удивился бургундец. — Мезонфора  в Париже нет, мне нечего опасаться.

— Да, но помимо Мезонфора вас могут ожидать не предвиденные встречи с сбродом.

Де Шарон улыбнулся.

— Смейтесь, сударь, смейтесь!  — продолжал граф. — Я отлично знаю, что вы не боитесь неприятных встреч и что вы уверенны в своих силах, но вместе со мной вам будет еще легче одержать над ними победу. А во-вторых, мне не помешает легкая прогулка перед ужином.

— Ну что ж, поедемте, дорогой друг. Как бы это не звучало эгоистично, но признаться, я даже рад, что продолжу путь вместе с вами. Ведь так я смогу говорить с вами о ней. Ах, если бы вы ее только видели, граф. Это божественное, неземное создание. У нее, такие глаза, дАфон, что в них можно утонуть, почище чем в Ла Манше. А когда  она улыбаетеся, то они остаются по-прежнему грустными. Вероятно ей не сладостно живется со своим мужем. Как вы считаете?

-- Почем же мне знать,  -- ответил дАфон. -- На этот вопрос может ответить только она.

-- Вы правы, -- согласился де Шарон. -- Мне кажется, что теперь я ее люблю еще больше чем прежде. Люблю, как возлюбленную, как невесту, как супругу. О, дАфон! вы даже представить себе не можете, как я счастлив.

И де Шарон говорил правду: в тот час он достиг такого блаженства, какое редко кому из смертных дано испытать.

Он был на вершине счастья.

Так незаметно они дошли до конца улицы Рю де Фосье и остановились возле дома Мезонфора.

— Ну вот мы и пришли, — сказал де Шарон. — Прощаете, д’Афон.

— Может мне подождать вас здесь?  — предложил граф.

— Это не к чему, любезный друг, — возразил де Шарон. — Я намерен пробыть здесь до утра.

— В таком случае, прощайте де Шарон!

 — Прощайте, д’Афон!

Молодые люди расстались, но д’Афон и его слуга задержались на улице еще ненадолго.

Граф увидел, как де Шарон подъехал к улице Рю де Фоссье, сошел с коня и, поскольку отсутствие Мезонфора обеспечивало полную безопасность, вошел не через окно, а через дверь, которую открыла служанка.
Только после этого д’Афон со спокойной душей пустился по безлюдным улицам обратно к « Рогу изобилия».

Когда он пересекал площадь Сен-Андре-де- Арс, из внезапно набежавшей тучи заморосил дождь. Чтобы поскорей добраться до гостиницы д’Афон и Томас стали подгонять лошадей. Однако уже на перекрестке улицы Паве-Сен-Андре они были вынуждены осадить их, так как дождь лил уже стеной грозясь затопить все возвышенности Парижа.


В помещении было не людно, так что д’Афону не предоставило труда найти свободное место возле камина.
 
— Добрый вечер, монсеньер, — радушно поприветствовал своего очередного гостя хозяин. — Что вам будет угодно?

— Позаботься о моем слуге и  наших лошадях. А мне принеси два запеченных бекаса и бутылку шамбертена.

— Сожалею, монсеньер, но я не имею такого вина.

 — Значит принеси мне шампанского или на худой конец вино из анжуя.

— Слушаюсь.

Трактирщик не заставил себя долго ждать, и меньше чем через десять минут, на столе графа стаяли бутылка анжуйского вина и блюдо с большим количеством чечевицы и двумя худыми унылыми бекасами.

—   Что это вы мне принесли, любезный? —  нахмурив брови, спросил д Афон. 

— Что вы и просили, -- ответил трактирщик. --  бекасы и анжуйское вино.

— Если это блюдо начиненное сплошной чечевицей вы называете бекасами, мэтр шутник, — продолжал провансалец, невозмутимо доставая пистолет, — то вы просто мошенник и заслушиваете, чтобы вас самого поджарили на вертеле вместо дичи.

— Простите, высокочтимый сударь, но это не я, а мои повара все перепутали, — проговорил хозяин таверны, дрожа всем телом. — Если хотите, я приведу их сюда, и вы будете вольны поступить с ними как угодно.

— Не нужно, — возразил д’Афон. — Лучше отдайте это свиньям, а мне принесите то, что я просил.

— Слушаюсь, — сказал послушно трактирщик, стараясь быстрее угодить господину.

Пока трактирщик исправлял свою оплошность, д’Афон решил испробовать вина. Он наполнил стакан рубиновой жидкостью, начал подносить его ко рту, как вдруг услышал у себя за спиной, голос, заставивший его вздрогнуть. Голос принадлежал к его убитой много лет тому назад жене.


 Так и не пригубив вина, д’Афон медленно поставил наполненный стакан на стол и замер в оцепенении.
Так как за все это время граф не выпел и гладка вина, да и чтобы слышать подобные голоса ему бы пришлось выпить не меньше шести бутылок шамбертена, то оставалось думать одно, что он всецело лишился ума.

Дабы в этом окончательно убедиться, д’Афон неторопливо повернул голову назад и увидел в трех шагах от себя г-на Мезонфора и рыжеволосую роскошную женщину, при виде которой сердце застыло, а кровь прекратила свою бурную деятельность. 

Чтобы не привлекать к себе внимание, д’Афон поспешил отвести от них взгляд: да и образ той женщины уж больно будоражил его память. Однако разговор двух собеседников, показались ему намного серьезнее, чем увиденное. Поэтому он отогнал от себя все мрачные воспоминания и превратился в слух.

— Зачем вы привели меня в этот сарай? — прозвучал женский голос.

— Но вы же сами видите, сударыня, какая нынче сегодня погода, — отвечал г-н Мезонфор. — И потом я должен вам сообщить нечто весьма интересное, по поводу нашего с вами врага.

— Вот как! Любопытно.

— Но об этом не здесь. Я снял для нас специально комнату.

  — В таком случае, поспешим в нее удалиться.

Мезонфор сопроводил таинственную даму на верх, в то время как д’Афон, опустив низко шляпу, следил за каждым их шагом.

— А вот и ваши печеные бекасы готовы, — протараторил трактирщик, поставив на стол блюдо.

— Будьте любезны, отнеси все это в комнату, по возможности смежную с апартаментами этого господина — Провансалец указал на  поднимающегося следом за дамой Мезонфора.

— Нет ничего проще, монсеньер, — ответил дружелюбно хозяин.  — Только я должен вас предупредить, что мои комнаты имеют не большой недостаток. Дело в том, что стены в них так танки, что не приходиться даже напрягать слух, чтобы услышать, все то, что происходит в этот час у соседа. Мои постояльцы на этой почве  даже шутят. Они говорят, что мои стены можно продырявить одним пальцем.
 
 — Не беспокойтесь, хозяин, — проговорил д’Афон, собирая свои вещи. — Для меня это скорее удача!

— Вот как! — расплылся в улыбке трактирщик, неся в руке поднос с яствами. — В таком случае, идемте.

Как только провансалец оказался во владении комнаты, он не теряя времени, взял штопор, вскарабкался на кровать, откинул балдахин, провертел в стене на уровне глаза дыру и прижал к ней ухо.

Правда начала разговора д’Афон, как нам известно, не слышал, зато из тех слов, которые ему довелось уловить, явствовало, что Мезонфор всячески оправдывается перед дамой за провал который он был вынужден терпеть под Ла-Рошелью.

— Да, это печальная история, — в тоне женщины послышались нотки усмешки. — По правде сказать, ваши неудачи заставляют меня относиться с большим уважением к де Шарону чем к вам.

— Я вас уверяю, сударыня, что до сих пор мальчишка жив, только благодаря своему адскому визению. Но спустя четверть часа, везение ему также ловко изменит, как изменяет мне моя жена. Сегодня этот влюбленный глупец получил письмо от моей жены, которая сообщает ему, что я уезжаю в Орлеан, дабы подготовить там встречу для его величества. Хе! Как бы не так!  Я специально сообщил ей эту новость, чтобы, наконец, расправиться с ее ухажором. Вообразите себе, сейчас он там развлекается с моей женой, и даже не может предположить, что через полчаса он окажется в преисподней.

— Это уже интересно. А вы не боитесь, что бургундец ускользнет от вас?

— Невозможно.   Этот бургундский  нахал раньше рассвета   никогда не уходит от моей жены. Никогда! — Мезонфор с яростью  ударил кулаком по столу. — Ничего, ничего, раз ему так нравиться   мой дом, пусть он там  и останется. Двенадцать вооруженных человек успокоют его навсегда.   

-- Браво! 

 — Кажется пришла пора поговорить с тобой на чистоту, мерзавец, — прошептал д’Афон. — Я убью вас, г-н Мезонвор, если только вы откажитесь принять мое предложение.

С этими словами он выбежал из комнаты и, преодолев расстояние в три прыжка, оказался в апартаментах Мезонфора.

В тот самый час леди Персис приняла самый дружеский тон и постаралась придать необычайное оживление беседе:

— Прекрасно, Мезонфор! И если вам удастся, наконец, избавить нас от этого негодяя, то вы вернете себе мое прежнее расположение и дружбу.

— Это невозможно, сударыня, — словно гром, прозвучал голос.

И на пороге комнаты появился д’Афон, бледный неподвижный, с обнаженной шпагой в руке.