Инстинкт Убийцы 2. Глава 3. 21

21
Безусловно, это был один из самых необыкновенных дней его жизни. С самого начала, когда он проснулся с первыми лучами солнца, и до самого конца, когда он сидел в темной комнате и смотрел на город, но видел перед собой только ее.
Весь день крылья несли его, он буквально ощущал их за своей спиной, мир вокруг был прекрасен, как райский сад или чья-то мечта, воздух пах духами и счастьем, птицы пели о любви, а хорошенькие девушки Праги улыбались ему, и, Господь Всемогущий, каждая была прекрасна, как муза. Это был какой-то волшебный день, он это чувствовал, ощущал всей кожей, но главное, что-то происходило у него в душе, какое-то шевеление, какая-то вибрация, несильная, но приятная. Как будто солнце разбудило что-то в его груди, что-то живое и теплое, и теперь оно просыпалось, потягивалось, расправляло свои лепестки. И именно это новое чувство в груди делало его таким счастливым, какое-то предвкушение, ожидание чего-то великого и прекрасного.
Он шел по улицам, залитым утренним светом, в своем безупречном костюме, улыбался людям, отмечал красоту девушек, и они отмечали его, но все они были лишь декорацией, еще одним украшением прекрасного дня, ни одну из них он не воспринимал как объект для знакомства или совместного времяпрепровождения, но с радостью беседовал и делал комплименты. У него не было четкого плана, он просто шел туда, куда вели его ноги, даже не задумываясь о маршруте, любовался зданиями, останавливался и подолгу смотрел на красивый вид, впитывая красоту и радость, каждой клеточкой проживая этот день. Иногда рядом с ним останавливались туристы со своими неизменными камерами, иногда они просили его сделать снимок, он не отказывал, в такой день слова «нет» просто не существовало. Но сам он никаких снимков не делал, Пророк не признавал материальных подтверждений духовным ценностям, считал все эти снимки или записи в дневниках или блогах пустыми, даже снятое на камеру чудо не могло сравниться с тем самым живым моментом, как и подаренные на свадьбу друг другу кольца никогда не станут воплощением чувств и не заключат в себе порыв души, заставляющий дать клятвы. Все это были лишь пустые материальные вещи, фото – это просто бумага, видео – просто цифровая картинка, кольца – всего лишь отлитые кем-то кусочки металла. То, что творится в душе, то, что происходит в невидимом волшебном мире чувств, нельзя перенести в привычный людям, простой и понятный материальный аспект, даже слова, написанные самым великим мастером – всего лишь чернила на бумаге, они никогда не передадут всего, что чувствовал автор, что ощущал, какие мысли летели в его голове, какие образы рисовало его воображение. Чувства можно только разделить, думал Пророк, но никак не передать друг другу. Поэтому каждый прекрасный миг, каждый красивый вид, мелодию или историю он собирал, как крошечные бриллианты, и хранил их в своем сердце и памяти, как в шкатулке. И иногда, оставаясь наедине с собой, он открывал свою сокровищницу и перебирал эти сверкающие камни, и все больше и больше верил, что эти сокровища – единственные по-настоящему ценные в этом мире, а может, и во всех мирах.
А этот день была просто одним огромным бриллиантом. Каждая его секунда была бесценна, каждая несла красоту и счастье, сумасшедшее счастье, грозившее разорвать его отвыкшее от любых эмоций сердце. Пророк улыбался солнцу, как ребенок, нюхал цветы и смеялся, когда ласковый весенний ветерок гладил его тщательно уложенные волосы. Он вдруг стал видеть намного больше, как будто кто-то распахнул его сознание, он видел всё - крошечных муравьев, несущих добычу в домик, видел, как руки влюбленных переплетаются, когда они идут по улице, не замечая никого, кроме друг друга, видел пыльцу в сердцевинах цветов и поющих за рулем водителей, видел след от самолета в небе и трещинки на асфальте в форме сердца. Мир просто наполнила информация, и он задумался, почему люди не видят всего многообразия мира? Почему он не видел раньше? Почему видит сейчас? Может, всему причиной это странное чувство в груди, как будто кто-то в нем просыпается и начинает шевелиться? Как будто какая-то его часть спала, а вот теперь решила открыть глаза и посмотреть на мир.
Интересно, подумал Пророк, останавливаясь и глядя на небо, такое пронзительно голубое и бесконечное, в каждом человеке есть эта спящая часть, или это как дар, как привилегия? Ответа он не нашел, да ему, собственно, было все равно, до других ему никогда дела не было, а день был слишком хорош, чтобы тратить его на пустые размышления. Он не знал, к чему приведет его это новое чувство, почему возникло и когда исчезнет, и исчезнет ли вообще, он не хотел думать об этом сейчас, сейчас он хотел просто жить и наслаждаться жизнью, что бы там ни ждало его впереди. А если именно это шевеление души, так он назвал свое новое чувство, и делало мир таким прекрасным, а его таким счастливым, он не хотел его терять, никогда больше не хотел.
До обеда он просто бродил по городу, опьяненный и одновременно как никогда трезвый, реальность превратилась в розовый туман, он видел все, и все было красивым. Перед тем, как отправиться на обед, он столкнулся с группой, которую вел экскурсовод из его отеля. Сам Пророк ее бы не узнал, в те дни он и себя-то не помнил и не узнавал, но женщина улыбнулась ему и кивнула, как старому знакомому, ох уж эти женщины, они всегда выделяли его, даже в том полупрозрачном состоянии.
 - Прекрасный день, правда? – Спросила она, оставив группу возле указателя и подходя к нему с сияющей улыбкой.
Пророк внимательно смотрел на нее, но никак не мог вспомнить. Хотя что-то смутное память все же сумела сохранить, он помнил ее лицо, но не имя. Приятная дама, чуть за 40 с ухоженными светлыми волосами и фигурой девушки. И она тоже, не без самодовольства отметил Пророк, такая уж у меня карма, женщины и деньги меня любят. А может, меня и правда ангелы принесли?
 - Да, день что надо! – Он очаровательно улыбнулся и слегка прищурил глаза. – Простите, не помню ваше имя.
 - Но меня-то хоть узнаёте? – Кокетливо улыбнулась блондинка, его вся ситуация крайне забавляла.
 - Конечно! Такую красивую женщину трудно не запомнить, - он пристально смотрел ей в глаза, прекрасно зная, как это действует, еще задолго до того, как у него появились деньги или красивая фигура, его удивительные голубые глаза уже сводили с ума девочек и умиляли женщин. – Вы водили нас на экскурсию.
 - О, - она так откровенно флиртовала с ним, что это даже немного пугало и настораживало.
И отталкивало, он не любил женщин, виснущих на шею и прилипчивых, как пиявки. Интересно, вдруг задался вопросом Пророк, а в те дни тумана она тоже вела себя так? Внезапно он почувствовал себя пленником, эта женщина задерживала его, тратила драгоценные секунды этого волшебного дня. Дня, принадлежавшего только ему, и она явно не вписывалась в его планы и в декорации этого дня.
 - Вы там были. Но вас там и не было, - она снова весьма недвусмысленно посмотрела ему в глаза, - может, вы просто были не в настроении, или что-то случилось, но готова спорить, если сейчас я проведу вас по тем же местам, вы увидите их впервые.
 - Вы не только красивая, но и чертовски наблюдательная, - засмеялся Пророк, - да, можно сказать, города я не видел.
 - Так, может, присоединитесь к нам? – Она приподняла одну бровь и снова сладенько улыбнулась, - а потом, когда я закончу с группой, я готова организовать персональную экскурсию по Праге. Вы понимаете, только для вас. Непростительно не увидеть красоту такого города.
 - Спасибо за предложение, теперь все наладилось, и я готов воспринимать, - и тут он нанес удар. Не отводя глаз, он всегда предпочитал говорить в глаза, взгляд отводят только трусы и слабаки. И еще виноватые, а он не был виноват в том, что природа, родители или обожаемый его матушкой Господь Бог наградили его такой внешностью или чем-то еще, на что так западали женщины. – И я с удовольствием открываю для себя Прагу заново. Как видите, брожу по городу и кайфую. Знаете, древние мудрецы говорили, что то, что ты открыл сам, в тысячу раз ценнее того, что для тебя открыли другие.
Он замолчал, ожидая реакции. Может, она обидится, фыркнет или пошлет его, ему было наплевать, все, чего он хотел, это как можно быстрее отделаться от нее, прекратить отдавать эй эти бесценные секунды. Но вместо ожидаемой реакции она лишь пристально посмотрела на него, и в ее глазах он увидел то, чего больше всего боялся – ей понравилась его резкость, это ее только завело. О, боги, подумал Пророк, и кто на самом деле поймет этих женщин? Сам Бог, создавший их, и то, наверное, не понимает.
 - Волк-одиночка, да? – Она опять улыбнулась, пожирая его глазами, - я тоже, знаете, люблю гулять сама по себе. И очень люблю умных мужчин.
Он молча смотрела на нее, ожидая продолжения. Дама полезла в сумочку, достала листок бумаги и ручку, начала писать.
 - И все же всем иногда нужна компания. Так что, когда нагуляетесь и насладитесь одиночеством, - она протянула ему листок, - вот, найдите меня. Я покажу вам такую Прагу, какой вы точно не увидите.
Он продолжал молчать, сжимая в руках данный листок, а женщина еще раз сексуально улыбнулась и, покачивая бедрами, пошла к брошенной группе. Не веря своему счастью, Пророк заглянул в записку. Номер телефона, номер комнаты, она жила в том же отеле, и имя… Диана.
 - Диана?! – Видимо от потрясения он сказал это слишком громко.
 - Да, - блондинка обернулась с довольно улыбкой, – это мое имя. А я знаю ваше, и знаю, где вас найти.
Она засмеялась и, еще больше крутя задом, вернулась к туристам. Группа уже ушла, а он все стоял на том же месте, как лунатик, глядя на листок бумаги и крупный женский почерк.
Диана.
Диана.
Как только он произнес это имя, в груди как будто взорвалась атомная бомба, и теперь он просто переживал последствия взрыва. Хотя, похоже, это обычное женское имя стало детонатором, а в груди шевелился целый арсенал, потому что взрывы не утихали, ему казалось, что грудная клетка просто не выдержит и лопнет, разлетится на тысячи осколков.
Что это значило? Что это самое шевеление в груди имело какое-то отношение к той девушке, которую он уже почти забыл? Он не был глупцом и всегда умел видеть логические связи, и теперь вынужден был признать, что, нравится ему или нет, но от имени Диана бомба в его груди взрывается.
И это не было так уж неприятно, понял он, постояв и оценив свое состояние. Он внимательно прислушался к себе, предполагая даже самое ужасное – может, у него сердечный приступ или какая-то болезнь сосудов, а может, нервный срыв, поэтому он так странно себя чувствовал с самого утра, может, это просто неадекватная реакция организма на стресс и переутомление или еще черт знает что? Но нет, у него ничего не болело, ничего не мешало дышать, в глазах не двоилось, а сил было хоть отбавляй, энергия билась в нем… преимущественно в области груди. И он снова вынужден был признать, что то, что с ним происходит, не поддается объяснению, по крайней мере медицинскому.
 - Бред какой-то, - тихо проговорил он, сдвигаясь наконец с места, - пошло оно всё.
Не сразу, но он вспомнил, в какую сторону шел, и продолжил путь. Листок он скомкал и без сожаления выбросил в первую же урну. Листок, но не имя. Оно билось в груди вместе с сердцем, билось, как пульс, во всем теле, и хотя он точно знал, чувствовал, что это имя ненастоящее, не ЕЕ имя, но оно напоминало о ней, а напоминание снова заставляло бомбу в груди взрываться. И что самое странное, настроение от этого хуже не становилось.
Я вроде собирался пообедать, подумал он, самое время поискать уютное местечко. Есть ему не хотелось, по крайней мере после того ядерного взрыва в груди, но вот посидеть в покое и подумать – это как раз то, в чем он сейчас нуждался. С выбором ресторана он не спешил, внимательно разглядывал каждое заведение, хотя мысли то и дело улетали куда-то в прошлое, в ту ночь, когда он впервые в жизни по-настоящему увлекся женщиной, может, даже влюбился. Он прошел еще довольно много, прежде чем остановил свой выбор на маленьком ресторанчике на втором этаже здания. Его привлекли балконы, он понял, что именно там хочет сидеть, на свежем воздухе над всей этой суетой. И еще он немного успокоился, странное чувство в груди не исчезло, но взрывы, похоже, прекратились. Главное, не встречать больше никаких Диан, подумал Пророк и вошел в здание.
Он думал, что аппетит взорвался вместе с той бомбой, но, как только увидел меню, понял, что очень голоден. И это радовало, черт возьми, как и каждая секунда этого дня. Пульсация в груди не утихла, но вернулась на прежний, привычный уже уровень. Или это я ее вернул, предположил Пророк, но он знал, непонятно откуда, но знал, что это чувство ему неподвластно, он мог контролировать многое в себе, но только не это.
Симпатичная официантка улыбалась ему очень дружелюбно, он видел хорошо ему знакомый блеск в ее карих глазах, и это тоже радовало, она ни на что не намекала, ничего не хотела, просто флиртовала, а ему надо было отвлечься. Только не называй свое имя, умолял ее про себя Пророк, я не хочу его знать, сегодня никаких имен.
И он тоже улыбался ей, у него было много улыбок, на каждый случай - своя, и сейчас его улыбка говорила: я отмечаю твою красоту и внимание, но продолжения не будет. И еще он решил оставить ей хорошие чаевые, пусть в этот день не только он будет счастливым.
В ожидании заказа он любовался городом, все было, как он и хотел: легкий ветерок, солнце, греющее, но не слепящее, благодаря козырьку над балконом, красивые девушки в легких нарядах. Чудесный день, думал Пророк, какое-то волшебство наполняет его, как будто все происходит во сне. Но это был не сон, и, может, впервые он порадовался реальности, сегодня она была лучше любого сна.
Он смотрел на небо, такое неистово голубое, такое бывает только весной, огромное бесконечное небо, одно на всех. Где-то под этим же небом живет и дышит Она, почему-то вдруг подумал Пророк, мысль сама пришла к нему в голову, не спрашивая разрешения и не дожидаясь, пока ее пригласят, мы вместе на этой земле, нам светит одно солнце и одна луна, мы дышим одним воздухом.
И внезапно в груди снова взорвалась бомба, жар побежал по нервным окончаниям, добрался до лица, заставил сердце биться быстрее, а дыхание как будто перехватило. Боже, подумал он, утонув в этом новом взрыве, что же со мной происходит? Он обращался к Богу и прекрасно это сознавал, но если Бог – главное чудо, то ему как раз требовалась его консультация, потому что иначе, чем чудом, происходящее с ним назвать было нельзя.
Симпатичная официантка принесла его заказ, он мило улыбнулся ей, но едва ли заметил, в груди снова бушевал ураган, если раньше ему казалось, что это шевелится его душа, то теперь, наверное, она пустилась в пляс. И он опять вспомнил о ней. О Диане. Потому что она тоже чудо, подумал Пророк, пытаясь успокоить бурю в груди, и тот вечер был чудом, и тот поцелуй. Всего несколько часов, но что-то случилось, что-то, изменившее его навсегда, что-то, разделившее его жизнь на «до» и «после». И пусть все потекло по обычной колее, но мир потерял краски, потому что в тот вечер он впервые увидел ту, что раскрасила мир для него. И никого не было интереснее и прекраснее, ни к кому его так не тянуло, никто не вызывал у него восхищения, среди бесчисленных куч мусора он нашел бриллиант, нашел и потерял, но навсегда запомнил его совершенную красоту.
Да, она сияла, он видел этот волшебный и загадочный свет в ее глазах, после этого света мир казался ему темным. Ее манера держаться, говорить, ее голос, ее улыбка, ее стройная фигура, он помнил все, и все это было прекрасным, для него она стала совершенством. И хотя он не знал ее имени, настоящего, потому что она была Дианой настолько же, насколько он был Яном – он даже помнил, как представился ей, хотя обычно все эти бесконечные имена выветривались, едва заканчивался день – и не сомневался, что те светлые волосы такие же фальшивые, как имя, но чувствовал – она для него. И это тоже было чудом, ведь прошло уже столько лет, а он помнил ее. Потому что любовь – это Чудо, услышал он голос в голове, если она настоящая.
Потрясенный и слегка напуганный, Пророк сидел за столиком, глядя в тарелку с салатом, в груди как будто образовалась дыра, заполненная чем-то горячим и живым, что-то проснулось в нем, что-то теплое и сильное, и теперь, когда оно начало шевелиться, он вдруг осознал, что все потеряло смысл, ничего больше не имеет значения кроме… кроме любви.
Как в трансе он оторвал взгляд от тарелки с салатом, поднял голову и посмотрел на небо. А там среди безупречной синевы облака образовали одну единственную фигуру – букву Н. И, увидев ее, он почувствовал, как что-то в груди взорвалось новым фейерверком.
***
Вторую половину дня он провел как во сне, гулял, смотрела на город, на людей, видел все и не видел ничего, кроме буквы Н. Вибрация в груди не исчезла, но снова вернулась на терпимый уровень, и он был этому рад. Это как яд, думал Пророк, бродя по чистым улицам, залитым солнечным светом, в малых дозах – благо, в больших – смерть.
Странностей этому дню было не занимать, но ближе к вечеру несомненным лидером в хит-параде необъяснимого и удивительного стала эта вездесущая буква Н. Он видел ее на небе в просвете облаков, видел на асфальте, созданную из трещинок, видел в ветвях деревьев, она была везде, куда бы ни упал его взгляд. Похоже на паранойю, думал Пророк, но, вот еще одно маленькое чудо, настроение ничуть не портилось, наоборот, каждый раз, видя преследующую его букву, он радовался, предвкушая что-то, о чем сам не имел представления. Единственное, что было не очень хорошо – всякий раз, натыкаясь на букву Н, в его груди как будто снова разрывалась атомная бомба. И он уже не пытался найти всему этому объяснение, или отрицать это, или игнорировать, он просто принял все как есть, открыв для себя, что, возможно, для жизни это и не лучшая стратегия, но иногда – просто незаменимая.
Что-то звало его, с самого утра, и под вечер этот зов только усилился, он сам не знал, чем все это закончится и закончится ли вообще, но одно вдруг понял: он не хочет терять это волшебство, не хочет, чтобы этот удивительный день заканчивался. Вся его жизнь казалась ему серой и пустой, никогда в ней не было ничего подобного, и он на самом деле начал опасаться, что стоит ему уснуть, и проснется он опять в серой депрессии, все тем же роботом, автоматически и размеренно бредущем по жизни. Можно, конечно, не спать, но солнце ведь все равно сядет и взойдет, день сменится, и он очень боялся, что все волшебство останется в этом удивительном дне. А если оно не сможет пересечь границу этого дня, и что тогда ему делать? Это все равно как попробовать пирожное после многих лет на хлебе и воде, думал Пророк, все равно, что прожить всю жизнь с закрытыми глазами и открыть их, но лишь на один день. Нет, я больше не смогу так жить. И не хочу.
Солнце неумолимо двигалось к горизонту, каким бы чудесным этот день ни был, но его магии явно не хватало для того, чтобы остановить время, так что как бы Пророк ни цеплялся за каждую секунду, но вынужден был ее отпускать. Исколесив почти весь город, он устал, но ощущал это скорее разумом, нежели телом, а душа так вообще пела. Ужинать он пошел больше для того, чтобы дать отдых ногам, и потом он не хотел видеть сумерки, не хотел видеть, как умирает самый чудесный день в его жизни. Но у меня есть еще ночь, успокаивал он сам себя, огни ночного города и все развлечения, какие я только пожелаю.
А чего он на самом деле желал? Он и сам не знал, вибрация в груди, это шевеление души, заглушала все, подчиняла себе все желания, но окрыляла взамен. Он ничего не планировал, просто шел на этот зов, искал его источник, кружил по Праге, но так ничего и не обнаружил. Почему и что его звало, Пророк тоже не думал. Просто запретил себе, мысли, логика - все это только испортило бы волшебство, а он этого не хотел. Может, я больше никогда не испытаю ничего подобного думал он, сидя в ресторане и отвернувшись от окна, за которым медленно угасал день, и зажигались первые огни ночной жизни, так что эти мгновения я намерен использовать на всю катушку, выжать из них все до капли, потому что такое может и не повториться.
Он ел, и пища тоже казалась ему необычно вкусной, как будто кто-то включил все опции его жизни на максимум, а до этого они были отключены. Мыслю, как типичный компьютерщик, подумал он и улыбнулся, еще скажи, что кто-то свыше просто перезагрузил мои зараженные вирусом депрессии мозги. А может, так оно и было, вдруг пришла мысль, сама по себе, без приглашения, его матушка в таких случаях говорила: «Это с нами Бог говорит», но он в это как-то не верил, мысли — это просто мысли… в большинстве случаев. Все мы на земле созданы по одной схеме, подумал он, эта мысль приходила ему в голову не раз, так что ничего божественного в ней не было, все мы - своего рода компьютеры, храним информацию, воспроизводим, делаем какие-то операции, заражаемся и сгораем. Да и что такое сам компьютер, как не упрощенная модель человеческого мозга, уж он-то воспринимал его именно так. И ключевое слово здесь было – упрощенная. С людьми, как он сам убедился, все гораздо сложнее. Он мог взломать любой компьютер, мог забрать или вложить в него любую информацию, а вот найти подход к одной единственной девушке так и не смог. Или взломать свою чертову базу данных в сердце или голове и стереть все файлы с именем Диана.
Не такой уж ты гений, подумал Пророк и улыбнулся, его мать бы наверняка на это ответила: «В этом деле есть только один гений. И живет он на небесах». Да, Бог, самый великий в мире хакер.
За это надо выпить, подумал Пророк и поднял бокал, свет от лампы пронзил его, превратив в громадный рубин. За Бога, произнес он про себя тост, за самого великого хакера и моего старшего коллегу, если можно так сказать. Мама бы точно упала в обморок, услышав такое, подумал он, делая первый глоток, и опять улыбнулся.
Уходить он не спешил, почему-то ему хотелось остаться здесь, он чувствовал, что сейчас это именно то, что ему нужно. Ориентировался он главным образом по ощущениям в груди. За окном окончательно стемнело, свет в зале стал приглушенным, а на небольшую возвышенность, заменявшую сцену, вышла красивая девушка в вечернем платье, что-то сказала на чешском, люди зааплодировали. Пока она говорила, появился полный двухметровый мужчина в смокинге и сел за рояль. Он был таким невероятным гигантом, что на его фоне и без того хрупкая девушка выглядела просто дюймовочкой. Выгодный контраст, подумал Пророк, девушка заворожила его, и все из-за волос, черных и волнистых, они спадали, скрывая ее, и блестели в свете свечей и ламп, как мокрый шелк.
Она как русалка, подумал Пророк, и эта мысль точно была откуда-то свыше, настоящая русалочка, впервые вышедшая на сушу. И где этот принц, ради которого кровоточат твои приобретенные такой дорогой ценой ножки? А потом девушка запела, и все мысли выветрились из головы, кроме одной: если ее ангельский голос при ней, что же она отдала взамен? Ответа у него не было.
Сколько он провел в ресторане, он и сам не знал. Время шло, девушка пела, ее хрустальный голос и грустные мелодии так трогали душу, что не только Пророк, казалось, все, кто был в зале, позабыли про время, про заказанные блюда, про свои жизни, про всё, кроме грустной мелодии и волшебного голоса. Пророк смотрел на нее, но видел другую, эти волосы, эта стройная фигура, пред ним была Диана, та самая, такая, какой ее создал Бог, теперь он нисколько не сомневался, что тот светлый парик был таким же маскарадом, как и имя.
От этих мыслей что-то в груди сжималось и стонало, а вибрации подскакивали на более высокий уровень, но в целом он отметил, что пение этой русалки и правда околдовывает – буря в груди почти стихла до приятного бриза. Но не исчезла совсем. И именно поэтому, подумал вдруг Пророк, я и не попал под твои чары, русалочка, просто я уже околдован другой, ее чары шевелятся в моем сердце или душе, они ограждают, охраняют меня от других. А если бы не это волшебное чувство, совершенно трезво осознал он, я бы влюбился в эту красотку. Может, даже надолго. Красота и талант – убийственное сочетание… но совершенно бесполезное, если на тебе броня. И видит Бог, в которого так верила его мамаша, именно это он и ощущал – броню, надежно защищающую его сердце от всех женских чар, кроме ЕЕ. От огня, горящего в ее глазах, броня плавилась и становилась мягкой, как масло, поэтому она так просто протянула руку и забрала его сердце, и так и не отдала.
Интересно, подумал Пророк, по-прежнему глядя на певицу и видя Диану, смог бы я стать хозяином Ее сердце, хоть ненадолго? Просто хоть раз подержать его в руке, ощутить, как оно бьется, какое оно живое и горячее? От этой мысли ураган в груди снова проснулся, и тут вдруг оцепенение прошло. Взгляд как будто прояснился, и теперь он уже видел, что эта девушка хоть и прекрасна, но нисколько не похожа на Нее. Да, может, волосы что-то ему и напомнили, или он что-то почувствовал, но эта русалочка точно не его принцесса, а он - не ее принц. А все же ты меня почти заколдовала, подумал Пророк и улыбнулся, но есть на мне чары, с которыми тебе, увы или к счастью, не тягаться.
Внезапно он понял, что больше не может оставаться здесь, вибрации в груди, это шевеление души, почти убаюканное чудесным пением, опять проснулось, и теперь он снова чувствовал, как будто проглотил фейерверк. Ему срочно надо было выйти, куда-то идти, кто-то снова звал его, сильно и настойчиво, и сопротивляться этому зову он не мог. Да и не хотел. Расплатившись, он вышел из ресторана в свежую душистую ночь, постоял на тротуаре, прислушиваясь к зову, машинально ответил швейцару, спросившему, не вызвать ли ему такси. Что он ответил, он не помнил, из водоворота мыслей его вырвал все тот же швейцар, слегка похлопывающий его по плечу. Такси подъехало, оказывается, он ответил «да» и так глубоко ушел в себя, что даже этого не заметил, как не заметил и то, что просьба уже выполнена. Чудеса, подумал Пророк, дал чаевые швейцару и сел в машину. Таксист приветливо улыбнулся и что-то проговорил по-чешски. Наверное, спрашивает, куда меня везти, решил Пророк, забавно, потому что я и сам не имею понятия.
 - К реке, - первое, что пришло на ум, ответил Пророк по-английски, и только когда слова сорвались с губ, понял, что именно туда ему и надо.
Всю дорогу таксист что-то бурно рассказывал, естественно, на родном языке, поэтому Пророк не понял ни слова, и был этому только рад. Он полностью сосредоточился на чувстве в груди, на этой странной вибрации, только теперь она снова превратилась в ядерную бомбу, готовую в любой момент взорваться и в очередной раз разнести в клочья его внутренний мир. Он не сказал, куда именно к реке его отвезти, а таксист не стал уточнять, он видел, что этот парень или мужчина – слишком уж неопределенным был его возраст, может, из-за огромных голубых глаз – турист, а все туристы хотят в одни и те же места. К тому же, последние часы весь город гудел от ошеломляющей новости: сегодня во время ежегодного бала в посольстве его захватили террористы. Таксист бы и сам этому не поверил, такие байки он слышал каждый день, но он уже делал рейс в ту сторону и видел оцепление и толпу зевак. Именно об этом он и рассказывал не говорящему по-чешски клиенту, просто не мог сдержать эмоции, слишком уж его распирало от возбуждения. Захватить посольство, да еще во время бала! Это надо же! И если бы не работа, он и сам с удовольствием стоял бы там, среди толпы, и смотрел. Поэтому он нисколько не сомневался в том, куда именно хочет этот парень-мужчина. По его задумчивому и сосредоточенному лицу было видно, что что-то его тревожит, опять же, одет он очень хорошо, видно, что при деньгах, может, даже сам из дипломатов. И не назвал точный адрес, наверное, все мысли – там, возможно там кто-то из его коллег или друзей. В одном таксист не сомневался: пункт назначения он понял правильно и радовался, что опять выдалась возможность поехать туда и посмотреть.
Но не одни они спешили к месту событий, поэтому ближе к набережной уже образовалась приличная пробка, в основном состоящая из такси. Все сигналили, что-то кричали, люди в нетерпении выходили из машин и продолжали путь пешком. Несколько полицейских пытались отрегулировать движение, но без особого результата. Шум машин вывел Пророка из оцепенения, он и не заметил, как они доехали, в груди снова рвались бомбы, пока не атомные, но эти чувства полностью поглотили его. Пробка, увидел он и крайне удивился, не помнил он, чтобы в этом районе когда-то были пробки. Таксист не сводил с него любопытных глаз, пока его теория полностью подтверждалась. Выйду здесь, решил Пророк, оглядевшись по сторонам, все равно дальше нам не проехать. Он расплатился и вышел из машины, не заметив удовлетворенного выражения на лице водителя, по его мнению, все точно совпало, теперь будет, о чем рассказать мужикам во время стоянки. И начать он решил прямо сейчас, заметив знакомого в соседнем такси, тоже застрявшем в пробке. А Пророк, на которого уже показывал пальцем его водитель, поспешил в сторону моста и скоро скрылся из виду.
Его удивило такое обилие машин, людей и полицейских. Что-то случилось, понял он, но что именно, ему было совсем не интересно, может, выловили из реки труп или эти странные демонстранты с перечеркнутыми флагами России и Америки опять начудили, он видел их за время пребывания в Праге, но не придавал значения. Да и с чего они должны были его интересовать, в то время он и собой-то не очень интересовался. А сейчас ему тем более не было дела ни до кого и ни до чего, фейерверк в груди снова не давал покоя, и он чувствовал, что на этот раз идет на зов и идет правильно.
Он шел в противоположную от посольства сторону, эта была вынужденная мера, он видел, что в той стороне мосты закрыты, что бы там ни случилось, если он хотел перейти реку – а он хотел, сам не зная, почему и не задумываясь об этом – ему надо было уйти подальше от этого дурдома и найти открытый мост. Отшагав приличное расстояние, он перешел реку, и все это время в груди что-то бесновалось, что-то горячее и живое, и теперь-то оно проснулось, он это чувствовал. И это немного пугало, но не сильно, гораздо сильнее была какая-то эйфория, он не шел, а как будто летел по набережной. И летел в сторону посольства. Ах да, там же сегодня бал, вспомнил он, и тут же голову пронзила мысль: может, моя принцесса на том балу? Мысль эта сопровождалась очередным взрывом в груди, и он понял, что выбрал правильное направление. А кто знает, она – темная лошадка, полна загадок и тайн. Чем она занимается? Кто она? Какая она? Он ничего не знал, как и не знал, что ждет его там, возле посольства, он только знал, что этот день не похож на остальные, и сегодня может случиться всё.
По правде говоря, он даже не рассчитывал увидеть ее или кого-то еще, он просто шел на зов, и не думал ни о чем, просто запрещал себе думать. Люди шли в том же направлении, он бы не заметил их, но слишком уж их было много, все спешили и о чем-то оживленно беседовали. Невольно он тоже прибавил шаг, тревожно вглядываясь вдаль. Там точно что-то происходило, теперь он это видел, толпа, блеск мигалок и да, невероятно, но даже военная техника. Расстояние все сокращалось, и теперь он видел, что толпа зевак куда больше, чем он мог предположить или увидеть издалека, целое людское море, а за ним он увидел оцепление и само посольство, правда отсюда от мог видеть только ворота, но прекрасно понял: что бы ни случилось, это случилось там.
Люди окружили его, смешались разные языки. Тут было полно туристов – такое шоу в программу точно не входило – и полно местных, люди всегда любили зрелища, особенно незапланированные. Среди шума толпы и непонятных языков Пророк услышал родную речь. Он обернулся, девушка с парнем говорили на русском. Удача, подумал Пророк и подошел к ним.
 - Что здесь творится? – Ему пришлось почти кричать, столько шума создавали люди.
 - Террористы захватили посольство! – Ответил парень, и Пророку очень не понравился блеск в его глазах, он походил на лунатика, - да еще во время бала, прикинь!
 - Там же бал сегодня, все богатенькие собрались, и тут – бац! – Девушка с такими же глазами лунатика хлопнула кулаком по ладони, - и всех накрыли террорюги! Охренеть можно!
 - Боже… - выдохнул Пророк, новость о захвате его нисколько не тронула, просто в груди начался настоящий Армагеддон, так сильно он еще не чувствовал за весь день, а теперь всё рвалось в нем, казалось, грудная клетка разлетится в щепки. И при этом он чувствовал себя абсолютно здоровым.
 - Во-во, - возбужденно согласился парень, - только там уже, походу, все закончилось. Но была стрельба. Даже трупы выносили! Я видел!
 - Классно, - сумел выдавить Пророк и поспешил подальше от этих падальщиков.
Как во сне он нырнул в толпу и стал пробираться вперед, чувствуя, как самая большая атомная бомба запустила обратный отсчет. Что с ним будет тогда, он не знал, просто шел вперед, как будто что-то гнало его, уже даже не звало, а кричало и требовало. Люди, сотни лиц и тел окружали его, все смешалось, все было как во сне, шум, сирены, крики и гвалт. Я бомба, думал Пророк, пробираясь сквозь толпу, они и не знают, что у меня в груди громадная бомба.
Внезапно он остановился, чувствуя себя сумасшедшим и одновременно как никогда нормальным и трезвым. Пульсация в груди достигла просто космической силы. Он поднял голову и посмотрел на небо, единственный из всех сотен людей, собравшихся здесь. Он не видел звезд, свет фонарей и прожекторов не позволял. Но они там есть, вдруг подумал он, они там, спокойные и невозмутимые звезды. Как во сне он стал оглядываться, люди мелькали, проходили мимо, что-то кричали полицейские. Толпа напирала, всем хотелось видеть кровь, его толкали, но он не сдвинулся с места. И тут на миг люди расступились, Пророк повернул голову и увидел ЕЕ. Невероятно, но сомнений не было, там стояла ОНА, та самая девушка. Диана. С черными волнистыми волосами, выбившимися из хвоста. Такими, какие он и представлял.
Их глаза встретились, и бомба в его груди наконец взорвалась.