Стренжер ин зе ку... Смена мерности

 — Послушай, я совсем не хочу Туда! Я боюсь, — мне было стыдно, но правда, как всегда без спроса, выскочила из меня наружу.

— Ты же знаешь, что без этого ты не сможешь попасть Домой.

Он был огромным и крылатым, его Глас разрывал пространство и время, моё время и моё пространство, уже в шестой раз. А Там… Я точно не знаю, но по идее Там разрушили моё шестое тело. По счёту шестое.

— Иди в свою обитель и жди, — Крылатый не выказал никаких эмоций и на этот раз.

И не возразишь уже ничего, не переиграешь. Шанс упущен. И Слава Богу! Вездесущему, Всемогущему и Всеведающему. Да святится Имя Его, да пребудет Царствие Его, да будет Воля Его во веки веков. Аминь.

А я пойду и посплю ещё кусочек вечности, пока мои родители не заделают мне новое тело. Вот сомнений, что они это сделают, у меня уже нет. Раз шесть тел у них получилось, значит, и с седьмым телом проблем не будет.

Катаемся на облаках, выделываемся, лепим из облачной воды разных зверят, чтобы внизу люди удивлялись небесным причудам.

— А ты снова отлыниваешь от смены мерности? Я никак не дождусь своей очереди, а ты вот так просто шесть отказов, да?

— Ну, да… А чего тут такого? Мне что надо было в ущербные тела воплощаться? Ты же ждёшь тоже не любое тело, тебе вон каких родителей выбрали. Молодая душа, говоришь? Положено, говоришь? А мне потом всё равно в нищете прозябать придётся на старости лет. Так чего мне вообще туда спешить? А ты без очереди родись у алкашей. Станешь мучеником дэцэпэшным с дебильностью лёгкой степени, зато сколько всего сразу отработать сможешь. Если вспомнишь, что ты вообще-то гость в том ущербном теле, а не оно твой хозяин.

— Вот именно! Я вообще сомневаюсь, что Там есть жизнь! — трагический шёпот и огромные круглые плошки глаз подтвердили правдивость слов молодой души.

— А ты не сомневайся, а то и вправду родишься дурачком или дурочкой, богатенькие родители сдадут тебя в детский дурдом. Навсегда. И всё, поминай, как звали.

— А ты меня не пугай! Мне и так страшно!

— Хватит ныть и стонать! Есть там жизнь. Точно знаю — есть.

— Так чего не рождаешься?

— Лень мне. Столько всего в план поставлено, столько пережить, отработать, осознать и осознаться… Мне не страшно, я знаю, что всё переживу. Но вот боль…

— Душевная?

— Ага, душевная. Очень хочется без неё прожить всю жизнь, но так точно не бывает. Как раз за болью туда и ходим, чтоб тебе было понятно. Боль есть опыт, а Ему любой опыт и нужен. Потому Там нам и положены испытания.

— Страсти какие!

— Ага, и страсти тоже. Любовь вот страстная тоже положена. Но не всем и не каждую жизнь. Любовная боль, она сладкая. Понимаешь?

— Не-а, не понимаю, не помню вообще никакой любви. Я всего пару раз Там был. Камнем был, но давно. Потом, не поверишь, фикусом. В кадке рос на тумбочке. А теперь в человеческое тело положено.

— У тебя блатной Хранитель что ли? Камень-фикус-человек… Круто так реинкарнироваться!

— Не такой уж он и крутой, мой Хранитель, всего-то архангельского чина…

— Офигеть! Архангел его хранит! Архангел! А он рождаться боится! В семью богача, нефтяного магната идти боится! Давай меняться! Ты идёшь к моим инженерам, а я к твоим нефтяникам! А?

— Не, Архангел не разрешит. Он же не нанимался хранить ребёнка простых инженеров.

— Ну, да… Ну, да. О простых инженерах даже Тамошние охранники-законники не пекутся.

Крылатый появился из-за очередного облака и призывно махнул мне рукой.

— Опять мои мне новое тело наклепали. Придётся всё-таки тут умереть.
— Зато Там родишься.

— Это точно — за то. А вот за что мне всё это?!

Крылатый сам подошёл уже почти вплотную.

— Ты обещала помочь! Ты осознаешься и вспомнишь о своём обещании, — его Глас не гудел сейчас, а просто гремел обычными громовыми раскатами вслед за полыхающими молниями.

— Погоди!!! Я что девчонкой буду?!!!

— Конечно, — улыбка Крылатого была на этот раз радостной, — мальчишкой ты в прошлые разы провалил все испытания. Девочки покрепче всё-таки, повыносливей. Можешь даже прожить до старости, если хоть на этот раз всё пойдёт правильно.