Остров Провидения. Ч. 2

История Серджио.


Лорд Чарльз закурил сигару, с удовольствием отхлебнул коньяк и приготовился к повествованию. Он знал, что в своем кругу слывет непревзойденным рассказчиком. И как любой человек с артистической жилкой знал, как заинтриговать слушателей. Благо, что слушателем был красивый молодой, очень привлекательный мужчина. «Немного простоват, а стало быть, наверняка, доверчив,- рассуждал высокородный британец, - но в нем ярко проявляется славянская кровь, которая придает импульсивность и страстность натуре».
- Видите ли, мой друг, так уж повелось, что я являюсь старейшим членом нашего, с позволения сказать, клуба, и соответственно, хранителем всех тайн. Я бы мог вам рассказать множество занимательных и одновременно устрашающих историй, но, думаю, вам полезнее будет узнать кое-что о тех, кто находится здесь сегодня. Начнем, пожалуй, с Серджио. Он, насколько мне не изменяет память, живет где-то в сумасшедших двадцатых – тридцатых годах нынешнего века. Как вы и сами догадались, он профессиональный шулер, картежник, игрок. Его можно встретить на всех самых модных курортах Старого света. О его происхождении, к сожалению, не могу сказать ничего утешительного – у подобных субъектов не бывает ни отца, ни матери, ни родины. Да я полагаю, они им ни к чему – лишний багаж. А путешествовать ему приходится много.
Так вот, однажды Серджио попал в Средиземноморский круиз. Не знаю, насколько вы имеете представление о подобных развлечениях, поэтому на всякий случай поясню, что это такое. Прежде всего, это удовольствие для не бедных людей, я бы даже сказал, для определенной категории богатых. Словом, в такие круизы принято отправляться либо большой компанией, либо семьей. Но, увы, такие типы, как Серджио, умудряются проникнуть и в самое приличное общество. Во время круизов люди развлекаются, тратят деньги, не задумываясь. Как нарочно для таких охотников за чужими деньгами.
В том круизе была пара новобрачных, моих соотечественников. Замечательный молодой человек из очень приличной и состоятельной семьи с юной женой. Они были любимцами всей кают – компании. Даже пожилые люди, глядя на них, вспоминали свою молодость. На всех танцевальных вечерах они танцевали только друг с другом. Милая Генриетта смотрела во все глаза на мужа, и очень любезно отказывалась от других предложений. А влюбленный в нее Эдуард не замечал других женщин, хотя на пароходе были женщины куда более эффектные и соблазнительные. Такие, как правило, бывают во всех круизах – королевы круиза.
Пароход миновал Францию, Италию и держал курс на Кипр, когда эта пара на свою беду сблизилась с Серджио. Он просто очаровал их своими восторженными комплиментами, своими витиеватыми тостами в честь их только созданной семьи, а чуть позднее разжалобил своей историей о несчастной любви. Влюбленные, как вы знаете, всегда доверчивы. И естественно, они прониклись искренней симпатией к новому другу. Я уверен, что Серджио был неплохо осведомлен о размерах состояния Эдуарда и наследстве Генриетты. Игра явно стоила свеч, и он не спешил.
Однажды вечером он уговорил их сыграть в карты, так, для развлечения. Во время игры он так искренне расстраивался, проигрывая, и так по-детски радовался выигрышу, что никто не мог заподозрить, что у него на уме. Эдуард сам предложил играть на интерес, совсем незначительные ставки, чтобы не поставить Серджио в неловкое положение, ибо по всему было видно, что Серджио из знатной, но обедневшей итальянской семьи (этот мерзавец не думал отрицать догадки молодой четы). И так на протяжении нескольких вечеров эти трое проводили время за игрой – Серджио попутно успевал развлекать их семейными ( !) анекдотами, выдумывая смешные приключения своих вымышленных предков.
Когда пароход приближался к Египту (полагаю, вы не представляете этого жаркого, знойного климата), Генриетта почувствовала недомогание. В Египте иногда устанавливается совершенно невыносимая жара, особенно для нас, британцев. В результате Эдуард с Серджио остались одни. И по привычке сели играть. Начали как обычно с небольших ставок, но недаром этот мошенник профессионал своего дела. К рассвету Эдуард выиграл у Серджио очень большую сумму, которую его друг(!) не в состоянии был заплатить. Как истинный джентльмен, он заявил, что дружба превыше всего, и он не намерен настаивать на уплате долга. Но в Серджио взыграла горячая южная кровь, и он ответил, что не может рисковать фамильной честью – не выплатить карточный долг. После долгих споров, подогретые вином и виски друзья пришли к соглашению, что Серджио попробует отыграться.
Следующим вечером Эдуард, как порядочный человек, естественно, подыгрывал Серджио, изо всех сил стараясь помочь другу вернуть долг. Радость, что их дружбе ничто не угрожает, переполняла его. Он несколько раз заходил проведать Генриетту, и та только умилялась порядочности мужа. Она не могла даже представить, что уже через несколько часов будет проклинать тот день, когда выслушала первый комплимент коварного обманщика. На этот раз рассвет встречали разоренный Эдуард и довольный Серджио, который, ссылаясь на материальные затруднения, просил выплатить ему наличными огромную сумму денег. Остальную часть проигрыша, которая равнялась почти всему состоянию Эдуарда, он готов получить по чеку или векселю.
Эдуард вернулся в каюту к жене, с трудом представляя размеры катастрофы – он был очень пьян. Он не стал будить супругу, надеясь, что это просто шутка друга, и наутро все образуется. За завтраком Генриетта встретила Серджио, который сухим тоном поведал ей о происшедшем. Бедная девочка бросилась к мужу, который лежал в каюте, пытаясь вспомнить, чем закончилась игра. Супруги пришли в ужас от вероломства итальянца. Ведь буквально накануне Эдуард проявил столько благородства точно в такой же ситуации. Эдуард отправился на переговоры с бывшим другом, переживая больше по поводу потери друга, нежели потери денег. Он был молод, и ни разу в жизни не сталкивался с подлостью и обманом. Конечно же, разговор с Серджио ничего не дал, и бедный, уже бедный мужчина, начал думать, что можно предпринять, чтобы спасти свою честь. Что ни говори, а для джентльмена честь – это то, что он не разменивает при жизни. Он гулял по палубе, боясь предстоящего разговора с любимой Генриеттой.
В это время змей –искуситель проник в каюту к жене, которая сходила с ума от беспокойства за мужа. Когда вошел Серджио, она, наивная, чистая душа, бросилась к нему, умоляя спасти любимого. Серджио давно оценил прелести молодой женщины и был не прочь воспользоваться ее слабостью и доверием. И он предложил несчастной стать его любовницей, нет, ненадолго, всего до конца круиза, (представляете, каков мерзавец!) в обмен на выписанные чеки. Выбор, перед которым оказалась Генриетта, мог предложить только дьявол: на одной чаше весов – честь мужа, на другой – своя собственная. И она, горячо любящая супруга, должна была выбирать.  До конца круиза к тому времени оставалось две недели. Серджио дал ей на размышление сутки. Генриетте металась по каюте, силясь найти выход из этой западни, а Эдуард поглощал виски в баре, набираясь храбрости для разговора с супругой.
Вечером они не вышли на ужин в кают-компанию, сославшись на нездоровье. Но ужинать в одиночестве было еще тяжелее. Может, признайся они друг другу, они и нашли бы поддержку в своей любви. Но, увы, они были слишком молоды. Их семейная лодка попала в шторм, а они не могли от стыда даже взглянуть в глаза друг другу.  Вместо ужина Эдуард отправился в бар, заливать свое отчаянное решение – покончить жизнь самоубийством. В те времена было принято иметь с собой оружие, я имею в виду пистолет. У Эдуарда он был, хранился в багаже.
Он сидел в баре, сочиняя предсмертное письмо для нежно любимой жены. Он просил у нее прощения за то, что разрушил ее жизнь, и надеялся, что она быстро утешится и встретит достойного ее мужчину. В это время Генриетта окончательно решила, что она должна, пусть ценою своей чести и разлуки с любимым, спасти честь мужа. Она мысленно репетировала слова, которые собиралась произнести этому подлецу, когда он, как на грех, заглянул в каюту, чтобы полюбоваться на разрушенный семейный очаг. Генриетта со взглядом полным презрения и отвращения сообщила ему свое решение. Но Серджио, этот подлец, решил довести до конца свой дьявольский замысел. Он потребовал, чтобы Генриетта на глазах у всех пошла тотчас же к нему в каюту и осталась до утра. Потерявшая от горя голову женщина даже не подумала сопротивляться и покорно двинулась навстречу бесчестию.
Что происходило в каюте у этого подонка, я не знаю, да и никто не знает. Но когда Эдуард зашел в последний раз в каюту к жене за пистолетом и не застал ее, он встревожился. Какого-то черта он успел взять пистолет, и размахивая им ворвался в кают-компанию с вопросом, где его жена. Он был пьян и очень возбужден. Он напугал всех присутствующих, которые видели через стекла иллюминаторов Генриетту, проследовавшую в каюту вместе с Серджио. Капитан, отведя в сторону Эдуарда, сообщил, где и при каких обстоятельствах видели его жену в последний раз. Взвинченные нервы несчастного не выдержали, и он с безумным криком бросился вдоль палубы. Видимо, он не владел собой абсолютно, потому как через несколько мгновений прозвучали два выстрела.
Капитан обнаружил его, безумного, рыдающего над телами жены и бывшего друга.   Корабельный врач констатировал смерть от прямых огнестрельных ранений. Пока длилась суета, связанная с трагедией, Эдуарда все потеряли из виду. В эти минуты он бросился за борт и нашел свое успокоение на дне Средиземного моря. Что произошло на самом деле, никто из пассажиров и команды так и не узнал.
Нам рассказал всю историю этот подлец и убийца. И видели бы вы с каким цинизмом он смаковал ужасающие подробности. Ни капли раскаяния, ни намека на сострадание… Вот так, мой милый друг, он оказался здесь. Этот бездушный убийца.


- Странно, зачем мужу было убивать жену, самому бросаться в море? Мог бы просто набить морду этому негодяю, как полагается мужчине, а не устраивать ненужную бойню,- искренне возмутился Александр.
- Видите ли, Алекс, для джентльмена честь превыше всего.
- Глупо это – расставаться с жизнью из-за пустяков.
- Честь, любовь – это не пустяки, молодой человек. Ради этого можно пожертвовать и жизнью.
- Своей – ладно, но зачем было убивать жену?! Она –то ни в чем не виновата.
- Вы думаете, что после этого кошмара они смогли бы жить вместе? Опозоренный муж, обесчещенная жена?
- В конце концов этот муж сам вляпался в эту историю. Если уж он ее так любил, незачем было ее убивать. Простил бы ей измену, и все бы забыл. И жили бы потом нормально.
- Но ведь ее измена была равносильна потере любви – самого дорогого для них. Вы не согласны со мной?
- Я согласен, что любовь – это не пустяк, но убивать женщину, которая пожертвовала собой для того, чтобы спасти его, на мой взгляд, преступление более серьезное.
- Женщин убивать нужно всегда. Трахнул и убил, - в гостиную, оказывается, давно зашел еще один мужчина. По всей видимости, он слышал спор и сейчас горел желанием высказаться на эту тему. – Эти твари недостойны, чтобы ходить по земле.
- Я вас прошу, Джон, прекратите в таком тоне говорить о женщинах, - произнес лорд Чарльз, глядя поверх головы нового собеседника.
- А как еще может нормальный мужик говорить о них? Я вас не понимаю, сэр, вы-то ведь в своей жизни ни одну бабу не трахнули, чего вы их всегда защищаете?
- Это вопрос воспитания, Джон, но для вас, по всей видимости, это пустой звук. Алекс, это Джон, наш маньяк – убийца. Алекс у нас впервые, Джон, и мне бы не хотелось, чтобы у него создалось неверное впечатление о нас.
- Да бросьте вы. Он просто вам приглянулся, только сдается мне не про вашу честь этот парень. Ты же не голубой? Я же вижу, что он нормальный.
- Джон, я вас прошу соблюдать хоть какие-нибудь приличия, или я вынужден буду покинуть вас.
- Ох, я сейчас зарыдаю от того, что вы нас покинете. Идите вы к черту, старый педик. Дайте нормальным мужикам поговорить по-настоящему.
- Увы, Джон, но вы перешли все границы приличий. Алекс, я приглашаю вас последовать моему примеру – оставить этого дикаря в одиночестве, - лорд Чарльз поднялся с дивана и с высокомерным видом вышел из гостиной.
- Он, что, действительно,… гомосексуалист?
- А ты не понял сразу? Думаешь, что он вокруг вертится, просто так? Ему нравятся молодые мальчики.
- Но я –то, предположим, не такой уж и молодой.
- Да сдается мне, ты нормальный мужик. Судя по тому, что ты попал на этот проклятый остров – ты тоже кого-то пришил. Бабу, поди, какую-нибудь?
- Нет, друга. Фронтового.
- Так ты воевал? Я так сразу и понял. Слушай, давай выпьем за знакомство,- Джон возбужденно подошел к бару. Ты что будешь пить?
- Водку.
- Одобряю. Я тоже люблю что покрепче. Тебе со льдом?
- Нет. Я так ее пью.
- Я тоже терпеть не могу разбавлять виски. За знакомство, Алекс! – Джон залпом проглотил полстакана и с довольным видом достал сигареты. – Закурим?
- У меня свои, - Александр разглядывал своего нового знакомого.
Джон был не из тех людей, которые вызывают симпатии с первого взгляда. Грубость его речи соответствовала грубости его внешности. Коренастый, с большой головой, мощным торсом – он напоминал разъяренного быка. Сходство усиливалось за счет небольших глаз с красными прожилками. Низкий лоб, над которым торчали жесткие темно-рыжие волосы, свидетельствовал об ограниченности умственной деятельности и инстинктов. Красное, будто обветренное лицо было словно вырублено грубым топором дровосека. Грязная рубашка неопределенного цвета была расстегнута наполовину, позволяя обозревать огромную татуировку на груди, поросшей отвратительной шерстью. Но омерзительнее всего Александру показались его руки, порытые такими же волосами цвета медной проволоки. Клочки этих волос росли даже на последних фалангах коротких, толстых пальцев. В довершении всего Джон распространял вокруг себя отвратительный запах перегара, дешевых сигарет и едкого пота. «Не хотелось бы мне приобрести такого друга. Такого ночью в пустой подворотне встретишь – кошмары неделю будут сниться», - размышлял про себя Александр.
- Слушай, Алекс, ты сразу видно, что настоящий мужик, а чего с этим голубым связался?
- Он обещал мне рассказать про этот остров.
- Да чего тут рассказывать? Сюда, как на каторгу, ссылают.
- Кто ссылает?
- А черт его знает. Я первый раз сюда попал, так напился, что ничего не помню толком. А сейчас мне уже все равно, по барабану. Какая разница, что здесь происходит, если меня там к электрическому стулу приговорили. Я ведь пять лет грозой всего штата был.
- Может, еще выпьем?
- Давай, а потом я тебе расскажу свою историю. Про меня ведь все газеты по Восточному побережью писали.