Годы 1997-1999

    
   Работаю у греков, вывозим бронетехнику из порта Октябрьск, что под Николаевым. ( Специализированный морской порт Октябрьск был основан в 1965 г. Расположен на расстоянии 25 км. от Николаева на левом берегу Днепро-Бугского лимана. Порт открыт для захода иностранных судов). 



    После отпуска попадаю на очередное судно, серия ЛО-РО 18. Одно из многих судов серии «Астрахань», проданных грекам после развала Балтийского Морского Пароходства. У греков не факт, что отработав контракт, ты вернешься на тоже судно. Опять иду на новый пароход и опять или снова вторым механиком. Кадры говорят ,что «Нет вакансий для старших механиков. Ждите на берегу или вторым в рейс». Мы с женой мечтаем о новой квартире, я и работаю на нее, эту квартиру и в море и весь отпуск на берегу по судоремонту.


    Так и в этот раз, вечером, придя с очередного судна, отмываюсь от масла и технической грязи, а с утра, еду за выпиской в кадры.  До смерти надоел дом-«корабль» с вечно пьяными и укуренными соседями, вечно обоссанным лифтом и подъездом с разбитыми стеклами, где ввернутая тобою на площадке лампочка, пропадает через 15 мин.


 
    Грузят нас БТРам, ракетами для реактивных установок и другим военным барахлом. Порты назначения-страны Ближнего Востока, Пакистан, Индия и Вьетнам. Детонаторы для ракет лежат у второго помощника в каюте, в ящике под диваном. Об этом я узнаю, присев выпить чашку кофе перекурить с ним. «Не кури, яйца оторвет»-шутит второй помощник. Понимаю, что шутка, но пепельницу переставляю с дивана на стол.



    Команда мне почти не знакома, знаю только шеф-повара, был у нас камбузатором на предыдущем судне, и Деда. Дед учился на три года старше меня, помню его по училищу. Вроде и он меня помнит, но виду не подает. Вечно хмур и сосредоточен в мыслях. Он тоже на судне новый человек, да и рейс для него в этой должности, тоже первый.
     За питание и качество пищи на судах, отвечает старший помощник. Шеф-повар и камбузатор («кекс команда»), его подчиненные. Наш старпом, примерно моих лет, ему под сорок. Он рослый и пузат, любит заложить за воротник. От него попахивает алкоголем уже на стоянке.



     «Море любит сильных, а сильные любят хорошо пожрать», поэтому народу судовому интересно, как будут кормить в рейсе. И старпом, и кекс-команда, тоже новые на судне люди. На предыдущем судне кормили «от пуза», в чем и заверяю механиков, ведь камбузатор мне знаком. Но я глубоко ошибаюсь, кормят плохо. Порции урезаны почти в два раза, да и приготовлено все, как в общепитовской дешевой столовке. Фрукты закупаются самые дешевые, вместо компота дают какой-то «чудо-напиток». Я ,как и многие из команды, его не пью. Ужин запиваю минералкой уже в каюте.



      Есть повара, которые готовить просто не умеют, не получается у них. Так у моего кореша был на судне такой индивидуум. Похудела вся команда, а поварила получил заслуженное прозвище «Мышьяк».
На мой вопрос почему, кореш ответил : «Из чего бы и что не делал, все отрава отравой  приготовит. Я похудел за те два месяца почти на 15 кг.»



   Народ ворчит, но не сильно. Все признаки того, что старпом ворует. И ворует не в одну харю, а с кекс-командой. Шеф  и камбузатор после ужина запираются и бухают. Как-то они забывают запереть камбуз. В тот вечер, что-то празднуют и матросы. С утра на камбузе шухер, еще бухие поварята верещат, что пропала здоровенная банка майонеза. «Вчера на камбузе был День открытых дверей»-шутит на завтраке электромеханик. Думается, что матросы брали эту банку на закусь, а потом тупо выкинули остатки за борт. Команда злорадствует по этому поводу.



    Наконец заканчивается и этот рейс. Нас должны сменить в п.Лимассол, что  на Кипре. Судно на продаже, нас сменят украинцы. Подойти к порту должны утром, значит, выход на маневренный режим будет на моей вахте. По подсчетам начать снижать обороты Главного двигателя  должны где-то от пяти утра. Стою на вахте, жду команды с мостика, а ее все нет. После пяти утра начинаю по переговорнику  интересоваться у старпома о времени подхода. Тот весело отвечает, что мол рано еще. В начале седьмого начинаю волноваться и поднимаюсь на мостик.


   Погода шикарная, ветра нет, на море штиль. Берег уже хорошо виден невооруженным глазом, мы идем полным ходом в 14 узлов прямо на него. Я высказываю старпому, а он пьян, свои соображения о том, что при такой скорости мы вылетим на берег. Тот посылает меня по известному пути и пьяно ржет. Подхожу к карте, беру циркуль и выставляю его на точки уже пройденного за час. Отмеряю по прямой проложенного курса, циркуль попадает на берег. Я подзываю старпома и проделываю это второй раз. Тот снова ржет. Посылаю его ну очень далеко и спускаюсь в машину.
   
Капитан встает рано, вот-вот должен подняться и разрулить ситуацию. То, что я покинул машинное отделение, является грубым нарушением, и я не хочу попадаться на глаза. Если не будет изменений, позвоню Деду, решаю я.



    Проходит где-то полчаса, судно на полном ходу начинает совершать циркуляцию, руль положен на борт полностью. Мы гасим инерцию, чтобы не вылететь на берег. В машину слетает разъяренный Дед. Оба материм старпома, нам не хватает перед сдачей судна трещины в цилиндровой втулке или лопнувшего поршня. 


 
Инерция судна гасится, мы встаем на якорь в 15 мин. готовность. Проворачиваем двигатель, вроде все цело, из индикаторных кранов вода не течет, нагрузка по амперметру на валоповоротном устройстве не превышает номинальной. 
   Проскочили.