Часть 1. День первый

Совестно бывает и богам, когда они, забывшись иль в порыве, оказываются не такими всемогущими, как их видят люди. Боги раскаиваются в злодеяниях, которые из-за них совершают их почитатели. Только небо не дает вседержителям искупить вину и не видит их слез, ведь у небожителей нет собственных божеств, на которых они могут положиться.
Однако связь между мирами существует… Есть сила, что способна все разрушить и излечить от напастей. И могуществом этим обладает…
А впрочем, всё сказано дальше, дорогой читатель. Удачного тебе пути, книжный странник.

День первый

Змей-Женщина восседал на камне в храме богини Тласолтеотль. Темное душное помещение освещало несколько факелов. Огонь, словно дыхание ягуара, наполнял воздух своим жаром. Вместе с тем пламя медленно пожирало свежий воздух внутри маленького строения, облизывало настенные росписи, от чего те казались ужасными и таинственными.
Действие дурмана начинало сказываться. Старому жрецу чудилось, что он вместе с жаром факелов и дымом от курений возносится к небу. Фигура той, к кому желал обратиться старый ацтек, было высечено на каменной стене. Это было изображение богини Тласолтеотль или, как ее называли, Пожирательницы Скверны. Она строго и надменно впивалась глазами в иссохшую фигуру жреца, будто рассчитывала на роскошное и жестокое воздаяние.
Опьяненному дурманом Змею-Женщине казалось, что он набрал ту высоту, которую следовало. Старый ацтек с трудом вдыхал спертый воздух божественной выси. Перед его одурманенными бледными глазами с сузившимися зрачками медленно, словно из дыма, вырисовывались три грозные фигуры. Впереди восседал, нахмурив густые брови, огромный желтокожий воин. В правой руке он сжимал щит из кожи оцелота, украшенный золотом и перьями колибри, а в левой — грозный бог держал кувшин с водой. Голову воина венчал убор из перьев колибри. В этом могущественном широкоплечем воителе Змей-Женщина признал грозного Тлалока, бога сельского хозяйства. Рядом с воином стояли две его молодые спутницы, богини соленой и пресной вод.
— Что ты хотел? — громко и надменно произнес недовольный бог.
Обрадовавшийся жрец, трясясь всем телом от благоговения перед величием своих собеседников, сполз со своего места и встал на четвереньки. Находясь в таком положении и не поднимая головы на божественных существ, старый индеец поднял правую ладонь с земляного пола, приложил ее к губам и снова опустил руку на землю.
— Целую землю, великий бог, — с почтением и дрожью в голосе произнес жрец. — Великий бог…
— Я это слышал! — грозно перебил его Тлалок. — Говори кратко.
Жрец учтиво кивнул, сел на колени и, не поднимая головы, продолжил.
— Тласолтеотль забыла нас, — кротко произнес Змей-Женщина. — На земле засуха. Маиса не хватает для того, чтобы накормить людей.
В его голосе читалась жадная радость, которую Змей-Женщина испытывал, считая себя первым среди людей, ведь, как он думал, лишь ему был присущ дар общения с небожителями.
— И что же ты хочешь от меня? — зло произнес бог, — чтобы Я родил маис для людей?!
— О нет, великий бог, — почтительно скрючился старый индеец и с мягкой угодливостью промолвил: — Я хотел только знать, что с ней? Может, богиня плодородия так слаба, что не может заботиться о людях? Может, ей нужна… — Жрец сделал многозначительную паузу и заискивающе посмотрел в глаза Тлалоку: — жертва?
Губы Тлалока скривила довольная улыбка.
— Жертва? — Он с предвкушением ударил себя рукой по колену. — Да! Только жертва делает богов счастливыми. Принесите ей…
— Мужчину… молодого мужчину… — завизжали спутницы грозного воина.
Тут звуки стали отдаляться, фигуры божеств медленно погрузились в дымку и начали растворяться. В голове у жреца зашумело, только визгливые женские голоса повторяли: «Мужчину… Молодого мужчину… Непременно красавца… Мужчину…», а мужской бас жестко, но с азартом, словно макуауитлем [1] на Цветочной войне, рубил: «Жертва, Жертва». Голова жреца начала кружиться и тяжелеть. Пот градом катился по его телу, объятому лихорадкой. Он почувствовал сухость во рту. Голоса заменил пронзительный звон в ушах. Змей-Женщина, с трудом вдыхая спертый воздух, распластался на земляном полу храма и потерял сознание.
Рисунок злой богини на стене, будто улыбнулся в предвкушении сладостной пищи.

      Молодая девушка проснулась на мягкой влажной от росы земле. Она окинула взглядом всё, что её окружало, то, что здесь называли Этим Миром. Её желтое лицо было раскрашено краской, которую люди называли ашин, что придавал лицу светлый тон. Перед тем, как попасть сюда, она обильно и совсем неумело нарумянила щеки. Косметика на ее совсем юном лице смотрелась нелепо. От чего девушка выглядела смешно.
Она сидела на земле, спиной прижавшись к толстому стволу дерева. В ветвях шумел прохладный ветерок. Могучее растение окружали пожелтевшие травы, легкий аромат которых смешивался с прохладой утра. Там, откуда она прибыла все было иначе, поэтому Этот Мир удивлял юное сознание.
Девушка вдыхала приятный запах и с восхищением смотрела, как всходит солнце. Сегодня светило проснулось совсем красным и ленивой поступью выкатывалось из-за горизонта. Его лучи золотили розовые облака. Это зрелище так захватило девушку, что она не заметила, что от влажной земли ее темно-зеленая юбка и рукава светлой блузы, украшенные прекрасной вышивкой, выпачкались в мокрой от росы земле. От утренней прохлады, девушке стало зябко. Юное создание с удивлением посмотрело на мурашки, пробежавшие у нее по рукам.
Девушка поднялась с холодной земли. Свет солнца манил гостью. Она потянулась руками к алому кругу и сделала первый шаг, потом второй. Юное создание посмотрело на свои босые ноги и еще раз шагнуло. Затем девушка снова взглянула на солнце и ласково ему улыбнулась.
Она зашагала в сторону набирающего силу светила. Чем дольше девушка шла, тем сильнее восходящая звезда била своими лучами ей в глаза. Приходилось сильно щурить темные и наивные глаза. Утренняя прохлада сменилась навязчивым теплом.
Жесткая сухая трава впивалась в ноги. Вскоре ступни начали кровоточить. Девушка удивилась крови и боли. Она совсем забыла про солнце и устремила взгляд вниз, на свои ноги. Юное создание медленно продвигалось вперед, расставив руки в стороны и высматривая, куда безопасней поставить кровоточащие и грязные ступни. Наконец, она догадалась приподнять подол юбки, чтобы лучше следить за своими шагами. Все нескладные и рассеянные движения показались ей забавными, и девушка рассмеялась, продолжая ступать по высокой траве.
— Что ты делаешь? — недалеко от неё раздался голос.
Девушка подняла глаза. Слова принадлежали молодому ацтеку, который стоял на протоптанной дорожке в нескольких шагах от незнакомки. Девушка вздрогнула от испуга, хотя и не поняла своего ощущения. Она остановилась, быстро опустила юбку и крепко схватилась за нее руками. Перед ней стоял молодой человек с бритой головой, только на затылке оставалась длинная прядь темных волос. Темные глаза индейца весело смотрели на девушку.
— Тут либо одно из двух, — ехидно предположил юноша. Он смотрел на девушку, слегка наклонив голову вправо и пристально глядя в ее раскрашенное лицо. — Или ты сбежала со свадьбы, или возвращаешься от очередного любовника?
— Что? — испуганно произнесла девушка и по-детски спросила: — Что значит «свадьба»? И?.. — она не запомнила другого слова.
Девушка удивилась своим словам. Она говорила отрывисто и четко. Молодой ацтек принял ее за уроженку какого-то далекого селения. Самой незнакомке казалось, что она слышит знакомые слова, но не понимает их смысла. Молодой человек рассмеялся ее глупому вопросу. Его глаза сузились и под его ними появились мелкие складки. Это показалось забавным девушке, и она улыбнулась своему случайному собеседнику.
— Свадьба, это то, о чем мечтаете вы, девушки, — сказал юноша, продолжая пристально глядеть на незнакомку.
Она снова ничего не поняла, но переспрашивать не решилась. Юноша, продолжая улыбаться, произнес:
— Раз ты, — молодой человек показал на нее пальцем, — ничего не знаешь о свадьбе, то значит ты — ауианиме [2]. — Он шагнул к девушке.
Она растерялась, сделала опрометчивый шаг назад и вскрикнула. Девушка наступила пяткой на сухую корягу и ощутила пронзительную боль. Из глаз покатились слезы. Ей стало страшно, непонятно и больно. Девушка заплакала. Она провела по лицу руками и стала рассматривать слезы, которые вместе с краской оказались у нее на ладонях. Молодой человек сделал ещё шаг в траву. Девушка отвлеклась от созерцания слез и вскрикнула:
— Я Тласолтеотль!
— А я Шипе-Тотек, дорогуша, — рассмеялся юноша и в шутку попытался схватить девушку.
— Я… правда… — Богиня заплакала навзрыд, закрыв руками лицо.
Случайный собеседник перестал казаться ей хорошим. Из-за него она поранила ногу. Божественной девушке казалось, что слезная вода поможет ей справиться с болью и страхом, который теперь ей внушал молодой ацтек. Из-за слез краска приставала к рукам, и девушка совсем размазала ее по лицу.
Юношу смутило поведение собеседницы. Что-то было с ней не так. Юноша решительно не верил, что это хрупкое создание и есть Пожирательница Скверны, которой исповедуются умирающие, а жрецы приносят ей кровавые жертвы в дни суровых засух, что это та женщина, порождающая маис и покровительствующая плотским страстям. Ему хотелось как-то успокоить напуганную девушку.
— Пойдем, — решительно сказал юноша.
— Я не пойду, — по-детски капризно ответила богиня.
— Пойдем. — Он взял ее за запястье. Рука девушки показалась ему очень горячей. Но этот огонь не обжег его, однако и не был похож на естественное тепло человеческого тела. Юноша подумал, что это ему только показалось.
— Я не пойду. — Девушка попыталась освободить руку.
Она взглянула в глаза своему случайному собеседнику. Молодой человек доверительно смотрел на богиню. Под его глазами застыли улыбающиеся складки.
— Пойдем, глупая! — тяжело выдохнул юноша и дружелюбно наклонил голову вбок. Голос его звучал по-доброму. — Здесь недалеко есть источник, отмоешься от грязи и крови.
Девушка поверила своему собеседнику и перестала плакать.
— Хорошо, — кивнул юноша. — Идти можешь?
Девушка молча сделала шаг, не наступая на пятку раненой ноги. Он подставил ей свое плечо, покрытое плащом. Девушка помедлила, но все-таки приняла его помощь. Юноша взял ее за талию. Богиня хотела оттолкнуть молодого индейца. Жар тела под его рукой стал медленно увеличиваться, будто кто-то управлял внутренним огнем.
— Да я же просто поддерживаю, чтобы ты шла, глупая, — растерянно произнес юноша.
Это обращение показалось ей неуместным, но она не выразила своего недовольства. Жар тела девушки уменьшился. Юноша старался не придавать значения этим тепловым переменам, подумав, что ему показалось.

      Путь к источнику занял совсем немного. Солнце все сильнее наполняло землю утренним зноем, но от ручья, спрятанного под ветвистыми деревьями, исходила прохлада. Когда молодые люди пришли, юноша усадил свою знакомую на камень у самой воды, а сам сел на корточки неподалеку и положил рядом с собой предмет, который носил в руках. Лучи солнца пробивались сквозь ветви деревьев и освещали нелепо раскрашенное лицо девушки, косметика на котором совсем размазалась. Юноша любовался странной незнакомкой, хотя и не признавался себе в этом. Тем временем девушка удивленно смотрела на потоки воды, плавно несущиеся по камням, а затем перевела взгляд на свою рану, которая затягивалась коркой.
— Где сандалии оставила, глупая? У любовника? — прервал молчание юноша.
Девушка удивленно посмотрела на него.
— А кто такой «любовник»? — спросила богиня. Во взгляде ее читалось непонимание.
— Любовник… — Юноша перестал улыбаться. Он не понимал, почему девушка задает такие странные вопросы. Молодой ацтек помедлил с ответом. Девушка задавала настолько простые вопросы, что он не знал, как ей объяснить. — Любовник — мужчина, которого женщина временно любит. Отдается ему на короткое время.
Богиня снова запуталась в его словах, но ничего не сказала. Она опустила и вновь стала рассматривать свои грязные и кровоточащие ступни. Юноша брызнул в девушку холодной водой из ручья и вопросительно протянул:
-Ну-у-у?
Она непонимающе посмотрела на него.
— Что «ну»?
— Почему ты не моешь ноги? — серьезно спросил он.
— Что такое «моешь»? — спросила девушка.
Юноша не мог понять, что не так с этой девчонкой, почему она задает такие странные вопросы. Он встал и, сердясь, выпалил:
— Что происходит? Ты сумасшедшая? Мой! Ноги! Глупая!
— Как ты смеешь?. — Она нахмурила брови. — Я Тласолтеотль.
— Я уже слышал это! — воскликнул юноша. Он подсел к богине и со страстью прошептал: — Неужели ты и правда такая хорошая любовница, раз тебя называют именем богини сладострастия?
Он пальцем коснулся открытой щиколотки девушки. Вдруг, словно пламя костра обожгло его. Он вскочил и стал усердно дуть на свою руку.
— Ты чего? — крикнул он от боли. Девушка сама испугалась произошедшего и со страхом глядела на молодого индейца.
— Мой ноги, — растерянно повторил юноша.
Он вновь наткнулся на её беспомощное выражение заплаканных и испуганных глаз. Богиня выглядела, как брошенная кукла.
— Окунай ноги в воду, — озадаченно произнес юноша и сел на корточки.
— Так? — Девушка опустила правую ногу в ручей.
Юноша пробормотал:
— Так ты ее не вымоешь, глу… — и тут его осенило. Он остолбенел и прошептал: — Так ты правда из этих?..
Тласолтеотль кивнула. Юноша выполнил обряд целования земли: наклонился, коснувшись правой рукой земли, а затем приложил ладонь к губам. Он опустился на колени и благоговейно подполз к ногам богини. Он завороженно смотрел в ее глаза, которые с удивлением наблюдали за переменой земного незнакомца. Молодой ацтек прошептал:
— Ты позволишь, всемилостивая Тласолтеотль?
— Так лучше, — по-детски засмеялась богиня, и ее глаза сверкнули радостью. — А то всё глупая, глупая.
Юноша прикоснулся к ногам богини. На этот раз тело богини обдали его руки приятным теплом. Молодой ацтек омыл ступни божественной девушки и, немного отстранившись, сел так, чтобы наблюдать за ней.
— У нас тебя по-другому представляют, — оправдывался юноша. — Я Мецтли.
— А как у вас меня представляют? — просто спросила девушка.
— Страстной, раскованной и жестокой… — начал было свой путаный рассказ юноша, но потом быстро, с жаром добавил: — Но если это правда ты, то твои изображения врут! Твоим именем называют распутных девок, а те думают, что подражают тебе, поэтому раскрашиваются также, только лучше и ещё зубы чернят.
— Я думала это красиво, — тихо призналась Тласолтеотль и посмотрела на свое отражение в воде ручья. — Я видела несколько женщин, красящихся так… Они были красивыми… — Девушка доверительно посмотрела на собеседника. — Поэтому накрасилась перед уходом на землю.
До этого богиня внимательно наблюдала за тем, как Мецтли мыл ей ноги. Теперь она сама набрала в ладони воду и умыла лицо. Её движения были неловкими, и вода струйками между ее желтыми тоненькими пальцами пролилась на блузку и юбку. Девушка повернулась к юноше и радостно спросила:
— Так лучше?
— Да, так тебе безопаснее будет ходить по Этому Миру. — Юноша улыбнулся простодушию своей божественной спутницы. — Но мне пора… — нерешительно добавил он.
— Что? — удивленно посмотрела на него богиня.
— Я возвращаюсь к занятиям в кальмекаке, — юноша поднялся со своего места.
— Где? — еще больше удивилась девушка.
— Это место, где нас учат жить, — пояснил молодой ацтек. — Как обращаться к богам и совершать ритуалы, как воевать, петь, танцевать на праздниках. Мне и так достанется за опоздание. Солнце будет в зените, когда я вернусь в Сердце Сего Мира.
Богиня опустила глаза. Неприятный холодок пронесся по её телу. Ей не хотелось расставаться с ацтеком. Юноша поднялся со своего места, прошелся и подобрал с земли свой предмет. Он будто что-то придумал. Молодой ацтек радостно повернулся к богине и выпалил:
— Жди меня здесь, ладно? — сказал юноша, отвернулся от девушки и уже собрался покинуть ее, но что-то помешало уйти. Девушка удивилась его словам и грустно посмотрела на холодную воду ручья.
Молодой человек, поразмыслив о сем-то мгновение, вновь радостно воскликнул:
— Тласолтеотль!
Девушка подняла на него глаза.
— Тут недалеко есть пещера! — улыбнулся юноша. — Пойдем! Укроешься там. Я тебя провожу. Только дождись меня. Пойдешь? — Он рукой позвал ее следовать за собой.
Девушка улыбнулась и медленно поднялась с камня.