Северные королевства, скрижаль и... глава 16

                Глава XVI

                «... С восторгом предаюсь в руки родной милиции,
                надеюсь на неё и уповаю...»

                «... — Каюсь, что не по своей воле,
                а по принуждению князя Милославского,
                временно являлся исполняющим обязанности царя...»

                Из х/ф «Иван Васильевич меняет профессию»


        -     Тпрр-у! Ну, всё, кажется, оторвались, - громко объявил Виктор, натягивая удила своей Плутовки и останавливаясь.

        Остальные его спутники тоже осадили своих коней и огляделись.

        Компаньоны находились на небольшой полянке посреди густой чащи леса. Треклятая деревня давно уже сгинула с глаз долой, дорога тоже исчезла из вида, так что теперь если кто и угрожал путешественникам, то разве что какой-нибудь грифон, мантикора или, что более вероятно, волк или медведь, которых в этой глуши, должно быть, водилось немалое количество. Однако, по сравнению с хоббитами местного разлива, эти зверушки казались вполне милыми созданиями, не вызывающими совершенно никаких опасений.

        –     Давайте остановимся на привал прямо здесь, – предложил Виктор. – Позавтракаем. Кое-что из наших запасов в моей седельной сумке осталось, эти троглодиты не всё успели сожрать, на наше счастье.

        С этими словами он покинул седло, спрыгнул на землю, поискал место поудобнее и устало плюхнулся под большой сосной прямо на покрытую толстым слоем пожухлой хвои землю, после чего закрыл глаза и сладко потянулся.

        –     С каким удовольствием вздремнул бы я сейчас часик-другой, – не открывая глаз, мечтательно сообщил Виктор.
        –     Как же это можно спать, када жрать так охота, что спасу нет! – с укором отозвался Ааронгерн, и это замечание собственного оруженосца стало последней каплей, переполнившей чашу терпения Виктора.

        Он не мог больше сдерживаться.
 
        Рывком поднявшись с земли, Виктор нервно стряхнул с себя налипшие на куртку сосновые иголки и, молниеносным движением, так, что никто из присутствующих не упел и глазом моргнуть, выхватил из ножен свой меч и приставил его к шее ошарашенного низушка.

        От неожиданности Бетти тихонько взвизгнула, Голлондуэй, несмотря на весьма прохладное утро, мгновенно покрылся холодным потом, а Энджи, плохо скрывая тревогу в голосе, взмолилась:

        –     Витя, прошу тебя, прекрати, не надо...

        Но Виктор и не думал прекращать. Вместо этого он свирепо глянул на своего слугу и жестко, цедя слова сквозь зубы, при этом внятно выговаривая каждый звук, потребовал:
        –     Жрать тебе, значит, не терпится? А ну-ка выкладывай, давай, гадёныш, что это за хрень ты там плёл про нас вчера на площади!
        –     Да ты что, хозяин, с дуба, что ли рухнул? Я же спас вас всех! – ничего не понимая, дрожащим от волнения голосом жалостливо промямлил старик.
        –     Сначала ты нас чуть под монастырь подвел! – возразил Виктор, при этом, не убирая клинка с шеи Голлондуэя. – Голоден? Вали к себе в деревню, попроси, может, и накормят досыта, а тут или рассказывай всё, как есть, или я тебя прямо так и порешу, голодного, на этой самой полянке! Ну, так что ещё за ерунда со скрижалью, говори!
        –     Н-ну х-хорошо, – запинаясь от страха, торопливо заголосил низушек. – Только это, н-не нужно, понимаешь, раскачивать лодку и нагнетать ситуацию.... Давайте лучче присядем, а то рассказ будет длинным, а рука у тебя, хозяин, и дрогнуть может, невзначай.... Присядем, а?

        Виктор нехотя убрал меч в ножны и послушно присел, выразительно сделав знак оруженосцу, чтобы тот тоже садился напротив него. Ааронгерн на удивление безропотно повиновался, а Энджи и Бетти остались стоять около своих лошадей, напряженно наблюдая за происходящим.

        –     Теперь рассказывай! – снова резко потребовал Виктор.

        Низушек пожевал губами, обреченно вздохнул и заговорил:

        –     Значится, так дело было. Очень-очень давно, в те времена, когда ещё даже мой прадед, в дышло ему туды и сюды, и в планах у своих родителей не проявлялся, жили себе хоббиты, да добра наживали немерено, не зная ни бед, ни забот, ни хлопот. И жили они так себе, поживали, поди, тысячу лет, покуда не случилась у них, то биш у нас, значит, нежданно-негаданно беда. Пришла беда, открывай ворота: прибыли, значит, на нашу землю люди. Человеки, в дышло им туды и сюды. Поначалу приняли наши предки ваших хорошо, радушно, значит. С полным, так сказать, консенсусом. Да. И всё бы хорошо, да только была у нашего народа некая реликвия, которая испокон веков помогала избегать всяческих ссор, распрей и прочих разных там войн. Называлась эта реликвия Скрижалью Справедливости. Она помогала найти выход из любых ситуаций таким образом, что довольны были все заинтересованные стороны. Изготовил для нас эту вещицу один покойный ныне могущественный маг-дракон. Таких уж и нет нынче них.ра. Теперешние драконы уже нечета ему. Так, пестрые ящерки, заср.тые, навроде этих... хамильёнов, или как их там, чертей, бл.ха муха. Жрут тока всё подряд, да гадят, как голуби, спасу от них никакого нет.... Да! Так вот, помогала сея Скрижаль народу нашему многие века. И вот, однажды как-то так произошло, что каким-то неведомым способом люди умудрились у нас Скрижаль эту стащить, будь она неладна, в дышло ей... Самим людям каменюка была без надобности и куда-то они её выкинули, никто не помнит уже, поди – куда. А вот нам, хоббитам, с тех пор стал приходить медленный, но неумолимый этот... каюк, значить. Начали наши кланы меж собой всё больше враждовать, да ссориться. Стали хоббиты все алчные и беспринципные, кроме, значит, отдельных индивидуумов, ну, навроде меня. Очень скоро люди этим воспользовались и выперли нас со своих исконных земель на юг, к эльфам, в дышло им туды и сюды. Но и тем мы тоже вроде как нах.р не вср.лись, а потому погнали нас, горемычных, еще дальше, на самый край обетованных земель, в Дристдней Глэнд, накройся он ср.кой к х.рам. Хотя.... Поначалу тут было очень даже весело, но потом жадность, пьянство и прочее непотребство превратило наши земли в то, что вы наблюдали накануне. Карусели потырили, колёсья обозрениев переломали, парки заср.ли да и повырубали к х.рам. Не раз и не два находились энтузиасты, которые пытались воспроизвести Скрижаль сызнова, чтобы наладить, понимаешь, всё по-прежнему, как было. Но, само собой, подделки нихера не проканали. Лучше не стало, даже наоборот. Со временем все эти потуги так осточертели населению, что доброхотов стали забивать насмерть камнями, сажать на кол ну, или просто бить рожи до кровавых соплей. Настали, короче говоря, беспросветные дни, покатилось всё под горку. Но потом, в один прекрасный момент, где-то лет двадцать назад, наверное, объявился в наших краях некий хоббит, по имени Хоррембрит. Ему очень скоро дали ещё прозвище – блаженный. Это потому, что пургу он гнал знатную, аж с души воротило, но так искренне он её гнал, что идиотом его просто язык не поворачивался назвать, в дышло ему туды и сюды. Однако ж, и на нормального энтот крендель тоже явно не тянул. Так вот, ходил он всё, значит, ходил по всему Дрисдней Глэнду, проповедовал свою х.рню, помаленьку, а потом вдруг скрылся на несколько дней. И только мы, понимаешь, дух перевели, брагу поставили, чтобы отметить освобождение всех нас от морока и всеобщего мозгового насилия, как глядь – наш Хоррембрит Блаженный волочет к околице какую-то грязную замшелую каменюку. Как мы это увидали, нам даже брага в рот не полезла, в дышло ему.... Ну, сколько можно-то, а?! Спрашиваем его по хорошему, вежливо: «Что же это ты, мил друг, к нам тут камни таскать намылился, чтоб тебе обосраться? Или глаза у тебя повылазили, не видишь, что у нас и так в этом добре недостатка вроде как нету них.ра!», а он в ответ начал нам втирать, мол: «Не ведаете вы, добрые хоббиты, что все ваши пороки нужно в камень заключить и тогда освобождение от нечистых мыслей принесет вам счастие и благоденствие на все времена». Говорю же – одно слово – блаженный. То есть он предлагал всем нам взять по каменюке и туда грехи наши, значить, спровадить. А как? Он говорит: «А это вам совесть сама должна подсказать!». Умник нашелся, бл.ха муха, в дышло ему туды и сюды. Ну, мы его связали, на площадь приволокли, к старейшинам: «Чё это он нас тут, понимаешь, с г.вном мешает? Сам-то, небось, дурак-дураком, ни кола, ни двора, понимаешь, а туда же – других обс.рать». Ну, старейшины меж собой посовещались и порешили забить его камнями, которые откололи от его же собственного валуна, чтоб больше не умничал шибко. Мы, ясное дело, особо не возражали. Сказано - сделано. И так мы, значит, увлеклись, что забили бедолагу на совесть. До смерти, то бишь. Ну, его, понятное дело, похоронили потом, а на могилку блаженному нашему поставили вместо обелиска остатки его булыжника. И вот надо же – месяца полтора, наверное, прошло – шёл как-то один из наших мимо могилы той, а похоронили его, надо сказать, на отшибе, за деревней, от греха, подальше. Так вот, на могиле той вдруг цветы расцвели невиданной красоты. И ведь что характерно: до того у нас вообще кроме колючки, да лопухов уже лет триста них.ра не росло, а тут.... Ну и решили, что Хоррембрит этот вроде как святой и освятил он своим  телом камень тот, что обелиском был. Стали мы к нему потихоньку из деревни шастать. Ну, там, типа поклоняться. Думали вот она – новая наша Скрижаль. А потом появился мудрец этот, про которого раньше я сказывал. Он нам пива наварил, хоть залейся. Всё про какой-то философский камень расспрашивал. Ну, Мендетейт, сосед мой, ему про обелиск и рассказал, трепло кукурузное. Вот, опосля того и пропал камень наш без следа.

        Ааронгерн замолчал и задумался о чем-то своем. Виктор какое-то время ожидал продолжения, но, так и не дождавшись, спросил:
        –     Ну, а дальше-то что?
        –     Ну и всё, – пожал плечами низушек. – Мендетейт, падла, на меня всю вину свалил. Дескать, это я с мудрецом к могиле ходил и про камень трендел. Короче говоря, пришлось мне валить с деревни, по добру, по здорову, а тут вы. Ну, я и решил, что тот заср.нец, что вы… старейшинам-то ведь всё равно пох.р, кого на кол сажать, им тока дай. А мне прощение и почет даже, может быть.... Но потом я ошибку свою осознал, так что ты уж, хозяин, шибко-то не серчай...
        –     Нет, ну вы слышали? – возмущенно обратился Виктор к своим спутницам, обернувшись. – Каков нахал, а?! Всякого я тут навидался, но такого не припомню! Что скажете, девчонки?

        Энджи первой подошла к нему, присела рядом, положила руку на плечо своему компаньону, как бы в знак солидарности с ним и, глядя на Ааронгерна в упор, не мигающим взглядом, стала упрекать старика:
        –    А я ведь за тебя ещё и заступалась, за негодяя, как дура! Да ты же абсолютно бессовестный тип, как после этого можно вообще с тобой дело иметь? Чтобы я ещё хоть раз тебе поверила? Ни за что!
        –    У меня даже слов подходящих не находится, чтоб описать твой поступок, Ааронгерн! – поддержала подругу Бетти, тоже подойдя к Виктору и встав унего за спиной, непримеримо скрестив руки на груди.
        –    Еще я одну вещь прознал про вас, покуда с Бильбо говорил прошлой ночью, – будто бы не слыша упреков, неожиданно сообщил низушек, чем снова привлек к своей персоне всеобщее внимание. Глядя, как остальные уставились на него, ожидая продолжения, старик деловито пожевал губами и продолжил. – Недаром вас на скорую смерть старейшины определили. Подкуплены они все. Какие-то два человека пару дней назад у них в Ушлепках объявились и сказывали, что коли приедут рыцарь, а с ним две девы невиданной красы, непременно следует их извести под любым предлогом. Ну, а старейшины и рады стараться, видать шибко та просьба была звонкой монетой сдобрена. А такое у нас завсегда любят.
        –     Это мы как раз уже поняли, – ехидно заметила Энджи.
        –     Да будет вам, досточтимая Энджила, – немедленно обиделся Ааронгерн. – Вы же видели, что у нас за жизнь. Никаких, понимаешь ли, условиев, сплошной апокалипсец, в дышло ему...
        –     И где теперь те двое? – деловито осведомился в свою очередь Виктор, перебивая жалостливые откровения низушка. – Что о них известно?
        –     Вот уж извини, хозяин, – плаксиво откликнулся Голлондуэй. – Этого я выяснять не стал. Мне надо было, на минуточку, своего господина выручать. Ему теперь, конечно, совестно, что он с таким вот г.вном, как я, связался, да только добра-то ведь никто не помнит...
        –     Ладно! – снова прервал душевные излияния своего оруженосца Виктор. – Будем считать, что попытка засчитана. На текущий момент ты свою вину искупил. А дальше посмотрим. Но не думай, что я кинусь к тебе в объятия благодарить за своё изволение, после всего, что услышал.
        –     А про десять крон моих, что скажете? – неожиданно спросил низушек и, видя, как его патрон мгновено побагровел от гнева и схватился за рукоять меча, тут же кротко пробормотал. – Да ладно, я просто так спросил, что же я совсем без понятия, что ли, я ж бескорыстно, это так, чтоб беседу поддержать...

        Виктор с шумом перевел дыхание, успокаиваясь, отпустил оружие и совсем уже обычным голосом, обратился к своим спутницам:
        –     Ну, слыхали? Похоже, опять наши заклятые друзья объявились! Что ты будешь делать.... И ведь в который раз они оказываются на шаг впереди!
        –     Что же делать будем, Витя? – с тревогой в голосе спросила Бетти.
        –     Я думаю так, – решительно заявил Виктор. – Пора нам с вами убираться отсюда, пока худа не случилось. Скрижали тут мы всё равно не добудем. Теперь это уже совершенно понятно. Но перед тем, как уходить, я бы предпочел все-таки разобраться с Туголеваком и Гулгойном, чтобы избежать в дальнейшем столь приятных сюрпризов, наподобии тех, что нас ждали в трактире и тут, у милых сердцу ушлепков. И в этом поможешь нам ты, Ааронгерн!
        –     Я? – испуганно переспросил низушек. – А причем тут я, хозяин. Энто ваши тёрки, я вообще не при делах.
        –     Ты же свои десять крон-то всё ещё хочешь получить? – делая вид, что удивлён, осведомился Виктор. – Ну, так отработай их наново!

        Его оруженосец тут же изменился в лице, шумно сглотнул и деловито поинтересовался:
        –     Что нужно делать?

        Виктор вкратце объяснил ему план действий, который им всем вместе надлежало осуществить. Ааронгерн выслушал своего хозяина, сделал несколько уточняющих замечаний, впрочем, вполне резонных. Виктор согласился с ними, однако, оставив общий план прежним. Действовать решили немедленно, чтобы не терять лишнего времени.


                * * * * *

         Мендетейт сидел, как обычно, у обочины, лениво щурясь на поднявшееся в зенит, нещадно пекущее солнце и мечтал о холодной браге. В его воображении почти осязаемо материализовалась огромная глиняная посудина, к которой он готов был жадно припасть потрескавшимися от сухой жары губами сию минуту, будь эта кружка реальной. Низушек скорбно вздохнул, после чего ожесточенно почесался в боку и, нехотя опустив взгляд, оглядел окрестности.

К немалому его удивлению, в поле зрения Мендетейта попал уныло плетушийся по дороге одинокий и до боли знакомый силуэт. Сначала изможденный жарой селянин даже не поверил своим глазам, но потом, приглядевшись, понял, что собственные органы зрения не обманывают его и к нему приближается не кто иной, как его бывший сосед, а ныне разыскиваемый по всей округе осужденный на смерть преступник. Да, никаих сомнений быть не могло: к Мендетейту приближался Ааронгерн Голлондуэй, собственной персоной, при этом, совершенно не пытаясь скрываться.
Изо всех сил стараясь изображать полное равнодушие к происходящему, Мендетейт дождался, когда бывший его сосед приблизится к нему на достаточно близкое расстояние, после чего неожиданно энергично вскочил на ноги, ловко схватил за руку подошедшего к нему Ааронгерна и торжествующе объявил:
         –     Ну, вот ты мне и попался, заср.нец!
         –     Ой, ну прямо обоср.ться, врасплох застал, бл.ха муха! – нисколько не удивляясь реакции своего земляка, парировал нежданный гость. – Че, ох.рел, небось, от радости? А вот хрена лысого, я сам пришел! И не к тебе, ср.нь ты шелудивая, в дышло тебе туды и сюды. Давай, собирай ж.пу в горсть и веди меня к Бильбо.
         –     А в рот тебе не плюнуть жеванной морковкой? – справедливо не доверяя своему бывшему соседу, ехидно предложил Мендетейт. – Может, изволите сразу аж прямо перед старейшинам предстать?
         –     На кол я завсегда успею, – проницательно заметил Ааронгерн. – Сначала мне бы Булгинктона повидать. Наверняка он больше всех меня видет хочет.
         –     Ну, что сказать, тут уж ты в самое яблочко, угадал, заср.нец! – не стал скрывать Мендетейт. – Так оно и есть!
         –     Так что тогда соплю по губам тянуть? Пошли напрямки к Бильбо, в дышло ему...! – коротко резюмировал Голлондуэй и для придания дополнительного веса своим словам, слегка подтолкнул рукой земляка, продолжавшего тупо стоять у обочины, бессмысленно держась за руку Ааронгерна.

         Тот нехотя отпустил своего собеседника, и они лениво зашагали к деревне.
Херовы Ушлёпки ещё спали в прямом и переносном смысле. Видимо, ночная погоня надолго лишила сил и энергии обитателей этого места. На главной улице, несмотря на довольно поздний час, не было видно не души. Многочисленные жители Дрисдней Глэнда отдыхали, утомленные столь неожиданно свалившимися на их плечи передрягами.

         В состоянии глубокого сна находились, как вскоре выяснилось, даже часовые, которых на всякий случай решили выставить у ворот ратуши не то старейшины, не то безвестные предводители ночной погони, голоса которых слышали, прячась в здании заброшеннойшколы, беглецы. Заснув, охранники покоились в чудовищно неудобных позах, опершись на свои рогатины, склонив головы и полусогнув ноги в коленях. Разносившийся по округе могучий храп не оставлял никаких сомнений в полной погруженности стажников в объятия Морфея. Подойдя ближе Ааронгерн, безо всяких трудностей, установил причину столь крепкого забытья охраны, а возможно, также, и отсутствия остальных его земляков. Помимо храпа, вокруг потчивших хоббитов совершенно явственно распростанялся отчетливый тяжелый запах перегара. По всей видимости, накануне состоялся очередной фестиваль по какому-то случаю, как обычно сопровождавшийся бурными возлияниями.

         По вышеописанным причинам Ааронгерн и Мендетейт совершенно беспрепятственно миновали абсолютно безучастную охрану и вошли в здание ратуши. Оказавшись в главном зале, они сразу же предстали перед стоявшим поперек помещения огромным пустым столом. За столом, располагаясь по центру, восседал один единственный низушек, который крепко спал, опустив голову на положенные на стол руки. Этим низушком был Бильбо Булгингтон.

         Увидев его, Голлондуэй несколько напрягся, подобрался и нарочито громко кашлянул. Гулкое эхо многократно повторило его кашель, и спавший Бильбо испуганно подскочил, озираясь и поначалу решительно не понимая где он, и что происходит, но потом, сообразив, кто перед ним, важно подбоченился и высокомерно осведомился:
         –     Ну, и на кой х.р ты припёрся сюда, Ааронгерн? Тебе что – жить надоело?
         –     Иди ты нах.р, Бильбо! – не моргнув взлядом, ответил тот. –  Уж ты-то мне точно не вср.лся. Зато мне есть, что сказать вашим гостям с Севера!
         –     Откуда ты... – удивленно начал Булгингтон.
         –     От верблюда! – тут же нашёлся его собеседник. – Веди-ка меня лучче к своим нанимателям, а то ведь навешают они тебе, если узнают, что ты мне не дал им слова донести.

         Было заметно, как сильно оскорбили Бильбо произнесенные Гооллондуэем слова, и как непросто ему было сохранить самообладание. Но он его все-таки сохранил. Шумно сглотнув подкативший к горлу комок, Бильбо Булгингтон, стараясь произносить слова спокойно, предложил:
         –     Ну что же, заср.нец, видать в этот раз твоя взяла – пошли, прогуляемся до наших гостей. Но если ты наврал мне тут про важные вести для них, я лично из твоих кишок колбасу набью. Тут уж ты не сумлевайся!

         Выражение, с которым Бильбо произнёс последнюю фразу, не позволяла сомневаться в том, что доведись ему подходящий случай, он непременно воплотит свое обещание в жизнь. Ааронгерн невольно внутренне поёжился от такой перспективы, но вида постарался не подавать, и похоже было, что ему это удалось. Со стороны могло показаться, что гость просто слегка повел плечами под дуновением прохладного утреннего ветерка.
         –     Пошли! – коротко скомандовал Бильбо, лениво поднимаясь из-за стола.

         Обреченно поникнув плечами, Ааронгерн повиновался приказу.

         Они проследовали через залу к небольшой дверце в противоположной от входа стене. К немалому удивлению гостя, внутренние покои ратуши практически никем не охранялись. Хотя, с другой стороны, кого им тут было бояться? Живут себе в своем законе...

         За дверцей открылось небольшое, хорошо освёщенное помещение, по обеим боковым от входа стенам которого располагались две широкие лавки, застеленные пуховыми тюфяками. На тюфяках, не снимая одежды, спали какие-то личности, оба, словно сговорившись, лежали, отвернувшись к стене, словно специально, чтобы нельзя было разглядеть их лиц.
         –     Господа, позвольте побеспокоить вас, – подобострасно произнес Бильбо, стараясь говорить негромко.

         Спавший справа человек, проснувшись первым, резко повернулся на тюфяке и уставился спросонья соловыми серыми водянистыми глазами на вошедших, видимо пытаясь сообразить, кто и с какой целью его разбудил.

         Вторым проснулся тот, что спал на тюфяке слева от входа. Он рывком сел на скамье, машинально пригладил свои пышные рыжие усы и тоже посмотрел на незваных гостей.
         –     Что вам нужно? – после некоторого молчания первым нарушил тишину рыжеусый.
         –     Тут такое дело, господа... – стал невнятно объяснять Бильбо. – Пришел, в общем один... э-э... ну, и говорит, что у него, дескать, до вас есть некое неотложное дело. Ну и я, в общем... подумал... Может и вправду…
         –     Ладно, хватит причитать! Думал он... – грубо оборвал его рыжий человек, снова оправил свои усы и сторого спросил, обращаясь на этот раз непосредственно к Ааронгерну. – Что у тебя за дело такое к нам, чтобы будить посреди ночи?! Молись, селянин, чтобы оно и вправду оказалось важным!
         –     Мн-э-э, а вы сэр Туголевак? – стараясь говорить тактично, бархатным голосом поинтересовался Голлондуэй.
         –     О! Тебе известно, что один из нас сэр Туголевак? – удивился рыжий субъект и бросил неприязненный взгляд на Булгингтона, под которым маленький Бильбо, казалось, стал ещё меньше. – Интересно знать – откуда?
         –     Это я могу сказать только сэру Туголеваку, – упрямо ответил незваный гость, насупившись и всем своим видом показывая, что не уступит ни при каких обстоятельствах, хотя на самом деле в душе уже готов был сделать что угодно, лишь бы скорее покинуть это зловещее место и этих жутких типов. Особенно рыжего.
         –     Подожди, Гулгойн, – вступил в разговор второй человек, обладатель серых волянистых глаз на слегка одутловатом холёном лице, обрамленном редкой каштановой бородкой и жидкими, как у подростка, усиками. – Пусть скажет, зачем пришел. – Затем этот человек пристально уставился на Ааронгерна и веско сообщил ему. –  Я и есть сэр Туголевак.
         –     А вы можете это подтвердить? – не унимался Голлондуэй.
         –     Ещё как! – раздраженно откликнулся тот, что назвался сэром Туголеваком. – Например, прикажу сейчас схватить тебя и поджарить на медленном огне, словно вальдшнепа!

         Заявление явно подействовало на низушка. Он опасливо втянул голову в плечи, и лицо его приняло кроткое, покорное выражение.
         –     В таком случае извольте выслушать меня, ваше высокоблаародие… – благоговейно забормотал Ааронгерн, подобострасно глядя на своего собеседника влажными жалостливыми глазами. – Не по своей воле я раньше служил тем господам, что накануне избежали справедливого суда наших пречестнейших старейшин. Только крайняя нужда толкнула меня на этот неблаговидный поступок, в дышло ему туды и сюды... ну и мне пришлось вступить на этот скользкий путь по моей темной неправедности, обусловленной нехваткой оборотных средств для выплаты кредитных обязательств, чтоб они горели, синим пламенем, в дышло им, понимаешь, бл.ха муха!

         После столь витиеватого, мягко говоря, вступления, повергшего в некоторый ступор остальных присутствующих в помещении, Ааронгерн вкратце описал всю свою долгую и весьма обильно насыщенную всевозможными мрачными событиями жизнь, изредка в своей исповеди останавливаясь на некоторых особенно вопиющих моментах. По прошествии весьма длительного времени, заметив уже изрядное утомление своим повествованием сэра Туголевака, ночной посетитель к громадному облегчению остальных присутствующих, никонец-то перешел непосредственно к цели своего визита.
         –     Вообче-то пришел я к Вам, вашбродь, вот почему. Прознал я от своих односельчан, в дышло им туды и сюды, окаянным, что разыскиваете вы некоего лыцаря. И что лыцарь тот так вам, вашбродь, важен, что звонкою монетой готовы вы сорить ради поимки этого лыцарька. – Ааронгерн помолчал немного, словно ожидая от слушателей подтверждения собственных слов, но, естественно, не дождавшись, продолжил. – Ну, так вот. Лыцарек тот мне известен, и даже более того, по собственному недомыслию имел я несчасие служить ему, не ведая, однако, насколько он скуп и отвратен, поскольку позволил себе пойти супротив такого щедрого господина, коим являетесь вы, сэр Туголевак. Мда. И теперь, осознав всю глубину своей ошибки, решил я, значить, поступить, как подобает настоящему хоббиту и отдать вышеназванного лыцарька в ваши блаародные руки.

         На некоторое время воцарилось гробовое молчание. То ли обитатели комнаты обдумывали услышанное, то ли наслаждались наступившей долгожданной тишиной. Наконеу сэр Туголевак нарушил молчание и деловито оседомился:
         –     И каким же образом ты намереваешься отдать своего господина нам? Насколько я понимаю, человек он весьма осторожный и довольно искусен в фехтовании.
         –     Вот это как раз не вопрос, – успокоил своего собеседника Ааронгерн. – Лыцарек тот мне всемерно доверяет, в дышло ему туды и сюды. Так что главный и единственный вопрос – енто сколько вы за его голову готовы выложить. Не поймите превратно – бизнес есть бизнес, ничего личного. Да к тому ж в придачу с ним еще две барышни путешествуют, красавицы писаные! Будуть вам призом. Так сколько?
         –     А если я тебе сейчас голову снесу, старый хрычь? – свирепо глянув на гостя, спросил Туголевак, для убедительности вытащив из-под тюфяка меч в ножнах и взявшись за его рукоять.
         –     Так ить у меня товар, – не моргнув глазом, парировал Ааронгерн. – Коли вы купец, так должны понимать, что тогда товар-то тю-тю. Кто ж вас к лыцарьку-то отведет, коли вся деревня до усёру его искала всю ночь и них.ра, извините, не сыскала!
         –     Ну, хорошо, – нехотя согласился Туголевак. – А если обманешь?!
         –     Это зависеть будет от того, вашбродь, сколько вы за голову лыцарька дадите, – цинично заметил Голлондуэй, окончательно осмелев и проникновенно глядя прямо на своего собеседника.
         –     Гинея за рыцаря и гинея за его подружек! За обеих, – отрезал Туголевак, для придания веса соим словам достал откуда-то из кармана туго набитый кошелек, солидно звякнувший в его руках, и тут же убрал его обратно. – Ну как, договорились?

         У Ааронгерна пересохло в горле. Таких денег он никогда в жизни не видел. В этот момент миссия, которую доверили ему его спутники, повисла буквально на волоске, а если точнее, на перевязи кошелька сэра Туголевака. Однако старик, вспомнив о том, что рассказывали его спутники о кованом баронете, как мог, постарался совладать с собой и более не думать о деньгах.

         Впрочем, его реакция на последние слова и вид денег не остались незамеченными для Туголевака. Он с удовольствием отметил, что его гость чрезвычайно алчен, а значит, с ним можно легко договориться, пообещав барыши, а потом.… Ну, потом это уже другая история. Сейчас важно избавиться от ненавистного Виктора и от его проклятых подружек, а там – дай срок! – разберёмся и с этим наглым старым карликом.
         –     Так мы договорились? – ещё раз переспросил Туголевак, так и не дождавшись ответа от ночного гостя.
         –     Да, конечно, господин! – тут же выпалил Голлондуэй и шумно сглотнул набежавшую слюну.
         –     Тогда иди спать! – потребовал неожиданно Туголевак, снова ложась на свой тюфяк и поворачиваясь к визитёрам спиной. – Выступаем перед рассветом. Если сделаешь всё как надо – получишь свои две гинеи и катись ко всем чертям! Ну а если что не так....

         Туголевак не договорил. Вместо этого словно очнувшийся Бильбо стал торопливо выталкивать гостя из опочивальни высоких господ, при этом всё время ворчливо приговаривая:
         –     Ну, чего встал-то? Давай, пошевеливайся, аудиенция окончена! Пошли, давай!