de omnibus dubitandum 113. 322

ЧАСТЬ СТО ТРИНАДЦАТАЯ (1908-1910)

Глава 113.322. В БЫТУ И РАБОТЕ…

    Наша мать ходила быстро, стройно. Была вся как на пружинах, живая.

    Засевали мы свою землю американскими дисковыми садилками-сеялками. Садилки, дисковые и «сапожками» и простые сеялки, были почти у каждого казака-хозяина. Кроме, разве, очень бедных.

    У кого сеялок не было, просили у брата, дяди, кума, свата, у соседа.

    Руками тогда уже никто не сеял. У нас сеялки не было, и мы их брали взаймы или у дедушки Гиса, или у дядей Хаженцевых.

    Весь убранный хлеб свозили с поля домой. Дворы-планы у казаков нашей станицы были большие — по полдесятины на пай, и разбивались они на три части. В первой строили дом, амбары, конюшни, сараи.

    Сараи строились отдельно для коров, отдельно для свиней, отдельно для овец. Не говоря уже о конюшнях, которые казаку дороже всего.

    На вторую часть двора свозили с поля снопы. Их складывали в большие одонки.

    Третья часть плана — задний огород — отводилась под фруктовые сады, где одновременно сажали и всякие овощи: картофель, бурак, капусту, помидоры, морковь, огурцы, лук, чеснок и горькую редьку. Там же рос укроп-падалица. По всему этому огороду рос также редко разбросанный мак, головки которого были величиной в кулак. И как полагается у хорошей хозяйки, каждый сорт овощей обязательно отделен один от другого межой. И вокруг огорода красуются подсолнухи — стебель толщиной в руку, а цветок размером в ковбойскую шляпу. По-над канавой росла репа и никем не саженная обжигательная крапива.

    Казаки молотили хлеб только паровыми молотилками — 8-, 10- и 12-силками. В нашей станице было свыше 50 таких молотилок. Молотилки нанимались «от чувала».

    Это означало, что хозяин плату за молотилки брал натурой, то есть из 25—27 чувалов — один себе, остальные владельцу.

    Хозяин молотилки имеет свой персонал для обслуживания машины: машиниста, двух зубарей, кочегара и смащика. Хозяин же двора нанимал «огул» рабочих. Их обязанности распределялись так: шестеро мужчин сбрасывали снопы с одонка, подавая их на барабан; двое мужчин отбрасывали солому от барабана; шестеро мужчин складывали солому в большие скирды; трое мужчин складывали полову в скирды; двое — подставляли пустые чувалы в рукава барабана, откуда сыпалось зерно.

    Потом завязывали чувалы с зерном; двое мужчин возили чувалы и высыпали зерно в закрома амбаров. В молотьбе принимали участие и женщины.

    Их силы распределялись так: четыре женщины стояли на полку барабана и ножами резали шпагат, которым были связаны снопы. Затем развязанные снопы подавались ими «зубарю». Кроме того, две женщины отбрасывали полову от барабана.

    К этому огулу казак-хозяин добавлял еще шесть человек, чтобы солому и полову «волоком» тащили от барабана и складывали в скирды. Еще один мужчина возил в бочке воду для паровика. Четыре или пять женщин, обыкновенно члены семьи казака, в больших котлах варили борщ с мясом.

    Рабочих кормили три раза в день: завтрак, обед и ужин. Молотьба была всегда очень горячей работой и хозяина молотилки, и казака-хозяина. Они боялись пропустить каждый час работы, так как она была больше чем сезонной.

    Каждый хозяин стремился как можно скорее отмолотиться и приняться за пахоту. Поэтому нередко молотили и по ночам, при свете фонарей.

    В 1914 году рабочих для молотьбы было найти трудно. Казаки-хозяева нескольких дворов собирались вместе, чтобы сообща молотить хлеб у каждого. Наша станица была большая, богатая хлебом, скотом, птицей. Все было свое.

    Чисто казачьего населения в станице, мужчин и женщин, было до 19 тысяч, а иногородних — до 5 тысяч.

    Иногородние не имели права голоса в станичном самоуправлении. И как бы они ни были богаты и образованны, и какое бы они ни занимали положение в станице — раз ты «иногородний», будь ты кто угодно — доктор, учитель ли, офицер ли, даже миллионер, — раз он не казак, то казаки, коренные жители станицы, называли их «мужиками». Вот и все.

    В станице были две большие церкви, с двумя священниками в каждой и необходимым причтом: дьяконами, псаломщиками, хорами из певчих своей станицы.

    Была прогимназия. Имелись два двухклассных училища с пятилетним сроком обучения. Все без исключения дети казаков учились бесплатно, как и получали бесплатно все учебники.

    Были четыре начальные школы для мальчиков и девочек. Были в станице также две начальные церковно-приходские школы для иногородних детей — мальчиков и девочек.

    Имелась большая больница с фруктовой усадьбой, под которую отведено было около двух десятин станичной земли. Казачье население лечилось и получало лекарство бесплатно, то есть все это принадлежало станице, было куплено и построено на станичные общественные деньги.

    В станице находилось немало частных предприятий, как то: две дизельные мукомольные мельницы, несколько водяных мельниц и довольно много «ветряков». На последних мололи только ячмень для корма лошадям, под названием «дерти».

    Казаки ели только белый хлеб, пшеничный, а черного ржаного и, в глаза не видели.

    Был в станице частный кинематограф и небольшие заводы: кирпичный, дубильный, шерстобитный и кожевенный.

    Дома у казаков крыты большей частью белым оцинкованным листовым железом, и только у немногих — камышом и соломой. Амбары крыли только железом: это был признак достатка и менее опасно в случае пожара.

    Два-три амбара полных зерном было не редкость у многих казаков. Конюшни и подъездные сараи для всей снасти (машин, ходов и пр.) крыты черепицей, но сараи для скота — соломой, она давала теплоту.

    Дворы огораживались дощатыми заборами, а гумна и огороды — канавами. Плетней в станице совсем не увидишь, так как в наших краях не было леса.

    Почти все казаки жили богато и были трудолюбивы. Работали много, особенно летом при уборке и молотьбе хлеба. Трудились казаки усердно, но любили и погулять.