Часть2. Глава 14. Анна

Дабы не привлекать внимания, генерал Буханкин переоделся в костюм пингвина,  в котором  рекламировали мороженое, и покатил к ****ову из Москы в Ярославль  на самокате.

В квартире Анны раздался звонок.

"Толю отпустили!- радостно подумала Анна и открыла дверь.

На пороге стоял жирный пингвин и тяжело дышал. Анна любила ****ова в том числе и за то, что он умел блеснуть  веселой и искрометной шуткой  даже в самые тяжелые моменты.

 С криком "Любимый!" она бросилась к нему на шею, руками оторвала длинный клюв и присосалась мощным поцелуем к губам Буханкина. Генерал, уже готовый выстрелить из пистолета с глушителем, вдруг понял, что влюбился как мальчишка.

 Они уронили чучело медведя, что стоял у кровати, упали на пол и генерал молниеносно вошел в трепещущую Анну. В момент мощнейшего оргазма, она так засосала его в губы, что  вся его одежда, включая костюм пингвина, исчезла в его заднице. Они вскочили и Анна увилела, что перед ней стоит пожилой мужчина с раздутым животом, не лишенный дьявольского обаяния, и с интересом смотрит на нее.

"Как не скрывай, а я всегда знала, что я проблять!"- со вздохом  резюмировала Анна и с горящим взором снова повалила генерала на пол.

 Так генерал обрел новую любовь, а капитан ****ов потерял такую верную спутницу жизни.

После обеда влюбленные собрали вещи и отбыли на такси в аэропорт. Как только их шаги затихли в подъезде, чучело медведя зашевелилось и перевернулось с бока на спину. Затем у него лопнул живот и оттуда вылез старый седой грузин. Это был известный вор-форточник Дато Туташхиа Jr.

За день до этого, он проник в квартиру Анны Ильиничны, но увидев ее, залез в чучело и зашил дырку изнутри. Потом уже вошел Буханкин. Что увидел тогда форточник, неизвестно, но доподлинно известно то, что залез он в медведя молодым, а вылез глубоким стариком.
 Седой и трясущийся грузин вышел из дома, поднял с земли палку, взял ее в руку как посох и, крестясь, заковылял паломником в Иерусалим.

 Прилетев из Ярославля в Москву, Буханкин отправил Анну в клинику пластической хирургии, а сам заехал на работу.
Он спустился в подвал, где всегда тренировался в стрельбе.
К первому столбу ему привязали двух директоров , не желающих подписывать документы о передаче заводов Буханкину.

 Ко второму, трех одиноких, не знакомых друг с другом пенсионеров, живших в квартирах на Тверской и не понимающих, почему они должны срочно уезжать в тамбовскую область и жить вместе в деревянном туалете без крыши.

 На третьем болтался хитрый, покрытый татуировками старый вор в законе- на левой груди у него был выколот президент, на правой председатель правительства, на животе министр обороны, а  на лбу Столыпин.

-Поверните его к стене передом, а ко мне задом- приказал генерал.

 Вора развернули и ахнули – во всю спину был наколот академик Сахаров, с затылка на Буханкина с любовью смотрел академик Лихачев, а с ягодиц, как братья близнецы, улыбались Чубайс и Гайдар.

-Вот сука, рука не поднимается…-пробормотал Буханкин и с двух рук, без промаха, уложил пенсионеров и директоров.

-А с этим что делать?- спросил капитан Халахупов, отвечающий за работу  тира. Генерал на какое-то время задумался  и приказал устроить его полотером в общество «Мемориал».

 Он поехал в клинику и забрал Анну. По дороге Буханкин сообразил в ходе разговора, что это не Анна, а светская львица и поэтесса Нина Нинская.

Вернулся в клинику, поменял, причем опять ошибся ,загрузив в машину миллионерш, мать и прабабку Семидолиных.
Опять вернулся, но уже угрожая маузером. 

Ему тут же вынесли на руках Анну, держащую в руках банку огурцов . Они доехали до аэропорта и вылетели в Испанию. Там, на биенале, известный режиссер и вегетарианец  Мэла Судо, давал свою пьесу о вреде мясоедения и о пользе веганства.

В самолете Анна заснула, а Буханкин с досадой думал- почему все бабы от пластики на одно рыло. После приземления влюбленные сели в лимузин и поехали за украшениями- генерал не мог не доставить Анне удовольствие.

 И вот уже генерал в смокинге и с тростью, а Анна с бриллиантовыми ожерельем, сережками и кольцами, тугой жопой, похожей на сундук у кареты, огромными грудями и губами, входили в фойе театра.

 На сцену вышел сам Мэла Судо и долго рассказывал, что в Испании всегда в старину ели мясо, поэтому ни у кого не было зубов. Потом погас свел и начался спектакль.

Андалузия, замок дона Остоэбана.

На семейный совет собирается вся семья, сам дон Хулио Остоэбан, его отец дон Гонорио Остоэбан, два дяди и четыре сестры.

Сестры на террасе зверски отбивают каблуками фламенко и завывают. Так они пытаются выйти замуж за случайного идальго.
 Когда они завывают, семья испуганно крестится. Большой зал, прекрасная мебель, но все запущено и в пыли. Вся семья без зубов.
Дон Гонорио:

- Дон Хулио, ты должен жениться, иначе мы все умрем с голода. У твоего слуги Сезара осталось два зуба и он уже плохо пережевывает нам пищу! А про остальных слуг и говорить нечего- у них зубов не осталось.

 Дон Хулио:

- Я понимаю, но на ком?

 В этот момент сестры страстно завывают и вся семья с перепугу крестится.
 Дон Гонорио:

-  В Севилье живет донья Хулия. Красавица! Отец, уважаемый дон Ромирес, не против. Он лишь просит, иногда, в Рождество, например, присылать ему немного пережеванной еды. И это все!!!

 Дон Хулио:

- Но если она так хороша, то почему не замужем?

 Дон Гонорио:

- За честь стать ее мужем бились 18 рыцарей, но как только на них надевали доспехи, они падали замертво от истощения. Вы знаете, как обстоят дела с зубами в Севилье!

 Дон Хулиоо:

- Я согласен.

 В следующей сцене   проходит встреча-смотрины. В зал входит женщина в сопровождении дуэньи.
 Она горбата, хромает, левый глаз закрыт бельмом, а на лице блуждает идиотская улыбка. Но зубы! Огромные, здоровые и желтые , как у ишака.

 Дон Хулио(мечтательно):

-  Матерь Божия, как она хороша собой!

 Дон Гонорио заинтересовано бегает и хлопочет вокруг молодых.
По традиции, донью Хулию сажают возле миски с требухой, и она начинает это пережевывать. Гробовая тишина прерывается хрустом требухи и хрящей.

 Время от времени сестры начинают голосить на террасе и все испуганно крестятся.

 Слюни донны Хулии обильно падают на стол, куда мгновенно слетаются мухи. Наконец, донна Хулия громко отрыгивает и отваливается от стола.

  Слуга берет миску  и почтительно несет дону Гонорио.

 Гонорио пробует жижу первым и, чмокая с наслаждением, передает дону Хулио. Тот, попробовав, с криком «перфекто», передает дядьям
. Под радостные крики присутствующих, молодожены уходят в спальню.
               
Когда Буханкин после спектакля вел Анну к машине, его тошнило. Но он преодолел эту слабость и обратился к Анне стальным голосом:

-А вообще, будь бдительной! Сейчас никому нельзя доверять. Недавно один наш майор, Гольдин, романтик и рубаха-парень, проводил до квартиры старую большевичку, главу  «Мемориала», Серамиду Ефимовну Голень.

 Та сделала ему предложение, от которого он не смог отказаться. Если он проведет с ней бурную ночь, то утром она подарит ему безлимитную карту, которой он сможет пользоваться до конца жизни.
 А кто бы отказался? И как не верить главе «Мемориала», тем более старой большевичке, да с такой известной фамилией-Голень? Кому тогда вообще верить?  Утром выполз совсем седой и заикается до сих пор.

-И она не дала ему карту? – В ужасе прошептала Анна.

-Почему же, дала!  Карту москвича. Он уже второй год, не вылезая, в метро по ней катается, как проклятый. И ведь не придерешься! Но несмотря на такие факты, я все-таки либерал. У меня  даже бюст Сахарова есть!

«Какой ужас!»- подумала Анна, она и предположить не могла, что у Сахарова были сисяры.

Но девушка оценила заботу Буханкина.

-Я люблю Вас мой Генерал!- прошептала Анна.

 - Это абсолютно правильно. Как говорил Меерхольд-« Надо не себя любить в искусстве, а меня!».