Часть2. Глава 15. Фемистоклюс и Эмпидокл

                «Везде хорошо, где вас нет.»
                Из письма протопопа Аввакума Никону.
               
               
               
Под утро Сидору Фомичу приснился тревожный сон. Во сне он увидел, как между Лубянкой и Красной площадью , туда-сюда, мечется сказочная печь. На ней сидит писатель Булгаков со щукой в руках и с надеждой заглядывает, то в кремлевские окна, то в окна на Лубянке.  На печи , через трафарет, написано-«Не о чем не просите сильных мира сего, сами придут и все дадут!», а на другой стороне -« Отдайте мне деньги за все мои двенадцать стульев!»

 -Надо же, вот чертовщина приснилась- зевнул банкир и потянулся, раздвинув все шесть рук в разные стороны. Потом попытался перекреститься, но шестью руками сделать этого не смог. Долго смотрел  на себя в зеркало- недавно за огромные деньги ему восстановили лицо уже полностью, и ему понравилось увиденное. Сидор Фомич вдруг задумался, а потом обратился к Звягинцову:

 - Можешь со мной отойти на пару слов?

 - Конечно!- ответил Звягинцев, и они отошли вдвоем за пальму.

 - Мне кажется, ты нам что-то не договариваешь…-задумчиво произнес банкир.

- Что именно?- удивился следак.

-  А почему ты нам не рассказал про третьего вашего следователя, Башкирцева?

 - А ты откуда про него знаешь?

 - Там где есть Звягинцев и Пронин, всегда бывает Башкирцев!- веско заявил Караваев.

 - Да, был такой.- смутился Звягинцев, но продолжил.

 -Игрок до мозга костей, играл в сику, в очко, так болел на ипподроме, что все круги пробегал рядом с лошадью, на которую ставил. 
Но он был человеком настолько азартным, что однажды осмелился сыграть с Буханкиным в расшибец, на все.

 Играли две минуты, зато целый час с нотариусом переписывал на Буханкина все свое движимое и недвижимое имущество.
Потом подали грузовик, куда он пытался залезть в одних трусах , прижимая к груди рваную  раскладушку.
Но «все» есть все, поэтому ракладушку с трусами у него отняли и он отбыл в кузове в далекое поселение с жутким названием «Славянские уборы», где находили последний приют проебавшие по разным причинам свои квартиры русские жители столицы.

Такое объяснение банкира вполне устроило.

На поляне, перед палаткой, группа индусов пыталась хоть как-то заработать. Они прокалывали себе языки, резали щеки, отрезали уши, садились в позе лотоса на костер, одновременно запихивая себе в рот целый кактус, а в задницу королевскую кобру вместе с дудочкой.

 Пожилой йог отрубил себя по пояс и кишками выложил на песке фразу, которую он запомнил еще со времен учебы в Москве-«Пхай,пхай» При этом все улыбались зверскими улыбками.
Банкир бросил им горсть монет и спросил у следователя
:
-А у тебя дети есть?

-Есть, двое. Фемистоклюс и Эмпидокл.

-А хули так вычурно?- удивился банкир.

-Да у нас в доме жил профессор истории, Тарас Ефремович Чуб. Он не ведал, что когда  уезжал на симпозиумы, к его жене,  Жозефине Тереньтьевне, ходят голубятники. Она была страшна, ****ь, как Медуза Горгона, и в коридоре всегда стоял начищенный таз, чтобы другие ученые, входя в дом Чуба, искали его по отражению. В противном случае они просто цепенели от ужаса, глядя на его жену и их надо было выносить из прихожей.

Ну а голубятники, от вечного голубиного говна и перьев , все болели куриной слепотой и, как уродства, так и прелестей Жозефины Тереньтьевны, не замечали. Пока она с ними тешилась, ревнивые голуби сидели на подоконнике, залетали в квартиру, кружили над ложем и мстительно срали.

 Чуб не знал, почему после каждого симпозиума квартира была так засрана, что впору было проводить симпозиум по сталактитам.

 Но зато он точно знал, что именно неведомый никому, кроме Чуба, Фемистоклюс сказал некоему Эмпидоклу, 4 июня, ровно в 15 нуль-нуль ,под финиковым деревом, две тысячи лет назад.

 Вот я и решил их так назвать, чтобы хоть один человек в мире  точно знал кто они и кто их отец .

А то у этих ученых всегда так- кто в космос летает, тот варвар, а у тех, кто до сих пор жопу камнем или песком подтирает, самая древняя цивилизация.

 А сам  ученый закончил трагично. Пришел как-то домой раньше времени - посрались они на симпозиуме из-за бочки Диогена. Чуб доказывал, что она была из кипариса, а оппонент уверял с пеной у рта, что из дуба.

Вошел он в спальню, а там жена его лежит, а на ней кто-то весь в перьях дергается и пахнет серой. Ученый посчитал, что это сам Танатос прилетел за его женой, чтобы унести ее в царство Аида.

 Упал на колени и на древнегреческом стал молить бога смерти оставить ему его любимую.
Сам «Танатос» соскочил с Жозефины , похватал ржавые клетки и рванул вниз по лестнице, сбивая на ходу таких же «богов» с клетками, братьев Гипносов, ожидавших своей очереди.

 Через час Чуба выводили санитары и больше его никто не видел.