Глава вторая. Города

Худший экзистенциальный бэд-трип - встречать на улице людей. Идущих. Под руку друг с другом, или самих по себе. И чувствовать, что каждый волос на их голове, каждая ворсинка на их зелёном или не зелёном пальто реальней, чем вся твоя жизнь. А ты залез со скрипом, каким-то образом, не в свою реальность, не в своё тело и подключился не к своим органам чувств. Да ещё и не полностью.
(с) ittarma


Приняв решение кардинально поменять свою жизнь, я начал свое витиеватое путешествие из Москвы в Петербург. Мое тело сильно покалечили в очередной яростной драке, да так, что я со свистом из него вылетел; накал страстей немного вправил мне мозги, и я понял, что больше не хочу так жить. Не хочу носиться по городу, как ужаленный, не хочу драться, не хочу скрываться от неудачных знакомств и закончившихся дружб. В зеркале я видел рыжего да рябого, взъерошенного воробья, от светловолосого зеленоглазого эльфа не осталось и следа. Тот эльф теперь и сам меняется, я видел его недавно, косо обстриженного, слегка зашуганного. Видел, как на него смотрят наши общие приятели, как он пытается справляться с той дикой, людной, кипящей жизнью, которая свалилась на него, с профессией журналиста. И уехал.


На сбережения купил плацкартный билет в Екатеринбург, старался не смотреть в окно во время поездки, больше спал и пялился в стенку. Я любил Москву всем сердцем, но темпа не выдерживал. Не оставляло меня и предчувствие того, что я ехал из огня да в полымя. Я никогда не был в этом городе, не видел его, как мне сориентироваться…


Имя я сменил с Александра на Георгия. Очень быстро подал заявку об утере паспорта, из старого вырвал фото, быстро сделал несколько новых, приклеил поверх и никому не показывал, но носил с собой – а то мало ли? Работал в разных газетах, журналах, фотографировал и писал репортажи для них. Ни с кем не знакомился и, похоже, меня тут мало кто знал. Своим не писал, хотя они уже стопроцентно узнали и поняли, что в том теле находится кто-то другой, никто из них не попытался связаться со мной даже через Игру Без Имени, не говоря уже о снах.


Был городской праздник, какой-то фестиваль, все вперемешку, и конечно я был отправлен туда для репортажа. Яркие огни, костюмы, большие бумажные фонари – смысла празднества я не особо понял, да и ладно. Было даже не слишком громко. Пока я стоял в стороне, опершись на фонарь и отдыхая, я заприметил старичка. Обычная куртка, джинсы, кеды. Длинные седые волосы собраны в низкий хвост, однако пара прядей все рано падали на монгольского типа лицо. Усы и борода тоже были длинные. Он был как бы и частью праздника, но в какой-то совершенно отвлеченной компании людей, как будто они давно его знали и ждали. Стоял, сложив руки на груди – закрытая поза, но глубокие черные глаза транслировали нечто осязаемое, и оно притягивало. Больше слушал, чем говорил, а потому заметил, что я жадно за ним наблюдаю.


- Я могу вас сфотографировать?
- Да, конечно.
- Местный или приехали откуда-то?
- С Курильских островов.
Спустя несколько фото, он вдруг выдает:


- Поехали со мной!


Опешил – это мягко сказано.


- Поехали, говорю! Сначала в Петербург, потому что есть у меня там некоторые дела. Заодно познакомишься с замечательными людьми. А потом со мной, в степь. Это не твой город, ты его не чувствуешь. Возможно, даже не живешь. Но чтобы вернуться в свой, научись сначала жить вне городской среды вообще. Немного, сколько сам посчитаешь нужным. Будешь умирать на третий день? Уедешь. Понравится? Останешься. Идет?


Я понимал, что это бред, но его голос и слова, чернущие глаза меня гипнотизировали. Действительно, я чувствовал себя, как неподходящий кусочек мозаики. Весь дух авантюризма, что был во мне, все то, что искало приключений на пятую точку и заставляло скакать по улицам, крышам и заброшкам, то ли умерло, то ли чахло. Я не видел синхроничностей, забыл свою систему знаков, не ловил даже отголоски частот. Не встретил ни одного существа. Стал глух и слеп, хотя мне не так много лет, в любой системе координат. Видел какие-то беспокойные, путанные сны, из которых не мог выцепить хоть каплю информации. Страшно подумать – я перестал их запоминать! Может, меня вообще отрубило от Кода после той драки? Да нет, меня бы тогда уже не было. И речь не про тело. А этот дед был самой жизнью. И сейчас он насильно, огромными порциями, транслировал эту жизнь в меня.


- Я не могу вот так взять и сорваться. Работа же, билеты купить надо, вещи собрать.
- Ладно врешь мне, но не ври хотя бы себе. Какие вещи? Ничего у тебя нет. Однажды ты уже сорвался. Что мешает сделать это еще раз?


И я послушался. Не мог не послушаться.


Уволился почти не глядя, в тот же день, но все-таки сдав все фотографии и наработки того праздника. Собрал в холщовую сумку самый минимум. Билеты купил в полном гипнозе, на ближайший поезд. А зайдя в плацкарт и сев на свое место, обнаружил те самые глаза, прямо напротив меня. Лицо было почти неподвижно, но глаза хохотали – будь у глаз голос, это был бы эхом разносящийся смех, в них что-то плескалось и переливалось. Как будто не он мне собирается мир показать, а я дал ему то, чего он давно хотел, чего ждал всю свою жизнь. И теперь мы оба, радостные как дети, направлялись в Петербург.


Когда поезд тронулся и проехал приличное количество пути, ворвавшись в леса, поля и равнины, я впервые за все поездки своей жизни взглянул в окно.



август, 2008 (январь, 2021)