В гостях у жизни глава 3

Надежда, узнав, что дочь перевели в ЦРБ, из третьей городской поехала туда. Сколько слез и переживаний было в жизни женщины из-за дочери, одному Богу известно. Непутевая Алина никогда не думала о матери, жила на ее иждивении, не хотела ни учиться, ни работать, пила и гуляла. А теперь еще и авария!

Возле постели дочери суетились медики, сестра ставила капельницу, а доктор осматривал многочисленные ушибы и гематомы.
Закончив осмотр, врач вышел из палаты и пригласил Надю в ординаторскую.
-Присаживайтесь, Надежда Сергеевна! Меня зовут Николай Захарович, я лечащий врач Алины. Ситуация стабилизировалась, девушка пришла в себя. Я думаю, что молодой организм справиться, и Ваша дочь быстро пойдет на поправку. Серьезного ущерба здоровью нет. Сотрясение мозга мы ей вылечим, а синяки скоро сами сойдут. Не переживайте, все будет хорошо.
-Спасибо Вам, доктор. Можно к ней?
-Да, конечно, идите. Если возникнут какие-то вопросы, знаете, где меня искать.
Надежда вернулась в палату. На дочь было страшно смотреть, вся в бинтах, словно в коконе, лицо синее, опухшее от гематом.
-Алина, как ты себя чувствуешь?
-Спасибо, хорошо. А ты кто?
Алина, что за шутки? Я твоя мама, вообще-то.
-Ну зачем так. Мама моя давно умерла, а ты сама мне в дочки годишься. У меня дочке Ниночке тридцать восемь лет, так она поздний ребенок, я ее, почитай что в тридцать один год родила. А тебе сколько?
Надежда судорожно хватала ртом воздух, и во все глаза смотрела на Алину.
-Алина, что происходит? Это что, очередной розыгрыш? Как тебе не стыдно!
Из глаз женщины брызнули слезы.
 -Не плачь, ну что ты, милая! А в чем же мне стыдно то должно быть, я не пойму. Ведь я тебя даже не знаю. И скажи мне, что со мной случилось, а то я вся в бинтах непонятных, словно в коконе лежу. И почему ты меня Алиной называешь? Полина я. Полина Петровна Романова.
-Да как же так-то! Ты в аварию попала, дружок твой пьяным за рулем сидел, ему хоть бы хны, а ты в больнице. Ты что, решила теперь сумасшедшую разыграть? Или тебе мало всех тех бед, которые свалились на мою голову благодаря тебе?
-Не плачь, дочка, я и взаправду же не пойму, в чем ты меня обвиняешь. И о какой аварии ты говоришь? Ведь я у дочери своей, Ниночки, гостила. И вышла в магазин за хлебушком, а видать, сердечко прихватило, и упала я возле подъезда. Дальше вот я здесь. А тебя, видать, допекла доча твоя. Дак ты помолись, легче станет. В церковь сходи, свечечку за здоровье дочкино поставь. Глядишь и легче станет. Иконы то в доме есть у тебя? А то у моей Ниночки ни одной иконы, оттого и счастья в семье нет, что без Бога живут. Без Бога, дочка, тяжело. Вера, она всем нужна. И богатым, и бедным, и счастливым и несчастным.
Надежда не верила ни своим глазам, ни своим ушам. Перед ней лежала ее дочь, в этом она была уверена абсолютно. Но слышать такие речи из уст дочери -  это что-то на грани фантастики. Это что касается религии. А о какой дочери Ниночки она несет?
-Алин. Может, это последствия аварии так сказываются? Ты полежи, пойду я с доктором еще раз побеседую.

Надя пересказала разговор с дочерью Николаю Захаровичу, на что он ей ответил, что последствия аварии могут быть непредсказуемы. Скорее всего, это пройдет в скором времени, и дочка вновь будет прежней. Волноваться рано пока. Ну, а если это серьезное диссоциативное расстройство личности, то тут уж психиатры будут заниматься пациенткой, это уже совсем другой профиль, нежели в отделении травматологии.

Обескураженная Надежда поехала домой. Наутро, приготовив куриный бульон, и любимые Алинкины оладушки, поехала к дочери. Алина обрадовалась бульону, а от оладушек отказалась, сославшись на то, что печенка отказывается принимать такую тяжелую пищу. И что в ее возрасте приходится следить за питанием.
Надежда задумалась. Ее пугало поведение дочери, но надо было признаться себе, что вот такая Алина нравилась Надежде больше, чем та, настоящая.
А раз так, то может, и не стоит рьяно пытаться вернуть прежнюю пропащую Алину? Может, стоит подыграть этой Алине? А что потом? Если, как говорит доктор, это все временно и все вернется на круги своя в самом скором времени, то так тому и быть. Ну, а если нет? Как он сказал вчера? Диссоциативное расстройство личности? Вот если у нее это самое расстройство, так это ж не во вред ей будет, а во благо. Забудет всех своих дружков-подружек, может даже на работу устроится. Пить перестанет. Наверняка, перестанет. Если такие изменения личности происходят, вон и про Бога говорит, и про питание правильное. Единственное, что смущало Надежду, так это то, что возраст какой-то уж Алина вбила себе в голову неправильный, ну куда это, семьдесят лет почти. Ну это пока единственный недостаток, и если сравнивать с недостатками той, прежней Алины, то совсем незначительный. Буду подыгрывать ей, а там будь что будет, решила Надежда.

Прошло еще два дня. Отеки с лица девушки спали, и гематомы были уже не столь выраженными. Наконец, ей разрешили вставать. Надя помогла дочери подняться, и Алина стала потихоньку ходить по палате, а затем вышла в больничный коридор. На нее тотчас обратил внимание молодой человек, скачущий на костылях с загипсованной ногой.
-Девушка, а можно с Вами познакомиться? Что же с такой хорошенькой куколкой могло приключиться? Почему у Вас голова перебинтована?
Алина оторопела от такой наглости.
-Молодой человек, ну если я для тебя девушка, то ты мне мальчик несмышленыш. Или у теперешней молодежи так принято стало, к старшим безо всякого стеснения и уважения к возрасту обращаться? Ты меня еще в кино пригласи или куда там у вас сейчас принято ходить, по дискотекам разным, да по гулянкам.
Развернувшись, Алина пошла в свою палату, а парень покрутил у виска ей вслед:
-Точно больная на всю голову, ну понятно, зачем башку перевязали.
Вернувшись в палату, Алина задумчиво присела на свою койку. Потом вдруг попросила у Надежды зеркало. Надя достала из сумочки свою косметичку и протянула ей небольшое зеркальце. Девушка долго и недоверчиво осматривала себя. Потом, перекрестившись, и прошептав чуть слышно молитву, заговорила:
-Наденька, я не знаю, что со мной произошло. Но я это не я. Вернее, это я, ну другая. Ох ты. Господи, совсем запуталась. В общем, так, я та, за которую тебе рассказывала. Я не твоя дочь. Ты только не смейся, и уж тем более, не торопись меня в психушку упечь. Слышала я разговоры докторов, хотят меня какому-то главному показать, а уж он будет решать, куда меня отправлять, в психушку либо домой. Так вот, Наденька. Я тебе доверяю. Потому и рассказываю все это. Что делать дальше, ума не приложу. Помоги мне, милая. Ты добрая душа, на тебя у меня одна надежда.
Надя была готова к такому разговору, сколько раз она мысленно прокручивала его! Да что греха таить, ей даже в голову пришла совсем уж фантастическая мысль о том, что в тело ее дочери попала совершенно чужая душа некой Романовой Полины Петровны. Она не могла придумать объяснений, как такое могло произойти, но даже к такому повороту событий доведенная до отчаяния мать была готова.
-Алина, я не знаю, кто ты, но я буду называть тебя Алиной, и тебе надо привыкнуть к этому имени. Все наши знакомые будут называть тебя так, и относится к тебе будут как к двадцатилетней девушке, не забывай об этом. Я постараюсь забрать тебя домой, ну только и ты должна будешь подыграть мне. С этой минуты ты забываешь себя прежнюю, и становишься моей дочерью, Немцовой Алиной.
-Хорошо, дочка. Я уж постараюсь.
-Для начала тебе придется научится называть меня не дочка, а мама. Иначе тебе отсюда не выбраться.
-Ой, да что я, в самом деле, старая, взбрендила. Конечно, Наденька, буду мамой звать тебя.
Через минуту вновь заговорила:
Уж извиняй, дочка, вот что хошь со мной делай, а мамой то тебя ну не могу никак назвать. Ну виданное ли дело, ты мне в дочери годишься, а тут мама. Нет, не смогу я.
-Ладно, не хочешь, не зови . Только уж без «дочи» давай.

На следующий день Надежда забрала Алину домой. Доктор не возражал, состояние пациентки было удовлетворительным. Отклонения в психике тоже сошли на нет. Больше Алина не выдавала себя за невесть откуда взявшую в ее воспаленном мозгу Полину Петровну, и Николай Захарович с легкой душой пожелал этой молоденькой девушке удачи.