Похоронная команда

                Городок

Однажды, волей случая, меня занесло в один российский городок, в котором мне пришлось прожить некоторое время. Обычный, старинный, русский городишка, каких у нас много по стране. Тихий городок с жителями, проводящими спокойный, не суетливый образ жизни, в отличие от больших мегаполисов. Город, в котором на каждую тысячу шагов в любую сторону стоял храм. Не церковь, как  принято говорить в народе. Церковь - это собрание верующих людей во имя Божье. Храм - это здание. Ну, и, конечно, советская власть не прошла мимо  этого населённого пункта. И храм, имеющий свой приход, остался только один. А остальные стояли в руинах. Это был город, на центральной улице которого стояли деревянные двухэтажные дома, начала прошлого, а может и конца позапрошлого века. Дома стояли, как пизанские башни, накренившиеся к земле, как травинки на ветру, но, не желающие падать, словно пустили глубокие корни в землю.
К моему удивлению, там ещё проживали люди. Город, с наступлением темноты в котором, фонарные столбы загорались только на небольшой центральной площади. Из-за экономии электричества. Ну чем ещё было заниматься в кромешной тьме местным жителям? Да, да, там было очень много молодёжи, которая не особо рвалась покорять большие города, и, как те дома, держалась за какие-то неведомые корни.
Город, с населением в семь тысяч, где все знали друг друга и кто-то, кому-то да являлся родственником. Город, где ходили в гости друг к другу и не у всех двери закрывались даже на ночь.
 
С работой там было туго, как в большинстве таких маленьких городов нашей страны. Все предприятия, оставшиеся с советских времён, были приватизированы за гроши в своё время, успешно разворованы и обанкрочены в связи с не рентабельностью. Остались одни лесопилки, благо, леса ещё пока хватало. Была ещё зона (колония общего режима), на которой и несло свои трудовые будни полгорода. А вторая половина перебивалась, как могла и чем могла, не забывая поглядывать в бутылочное горлышко.
 
 Мне удалось по блату пристроиться в похоронное бюро. Бизнес прибыльный, ведь данная услуга будет востребована всегда, пока живут и умирают люди. Без похоронного бюро не обойтись,  при любой власти и строе. Даже когда не будет лесопилок, фабрик, заводов, газет, пароходов. Тюрьмы и похоронные бюро будут всегда. С первого же рабочего дня, у меня остались незабываемые впечатления от данной работы.

                Неваляшка

Генерального директора, а по совместительству водителя, бухгалтера, кассира, продавца, изготовителя венков и художника, звали Степаныч. Он познакомил меня с бригадой:

- Алексей, - указал Степаныч на невысокого, коренастого, молодого  парня, - Лёха у нас бригадир.

Бугор подал мне руку и широко улыбнулся, показав беззубый рот, в котором ещё было несколько пеньков.

- А эти два бездельника - Игорь и Дима, - показал Степаныч на двоих пареньков, пытающихся примерить на себя гроб в стоячем положении.

Игорь был крепкий, накаченный паренёк, среднего роста и по ширине плеч не умещался в струганое изделие. А Дима, наоборот, был длинный,тощий, как рельса и не влезал по высоте.

- Эй вы, нестандартные, брысь оттуда, там ещё приличному человеку лежать, - крикнул Алексей.

- А мне казалось, что тело без души - это уже не человек, -  сказал я.

- Пожалуй, ты прав, - ответил  бригадир, - но я бы порекомендовал тебе не умничать.

- Так, парни, садимся в машину, надо съездить, забрать человеческое тело из дома и отвести в морг, - прервал нашу беседу начальник.

Мы запрыгнули в газельку и поехали. Через пять минут добрались до места. Вышли у ветхой, маленькой избушки, уходящей под землю чуть ли не по самые окна. Двери отсутствовали, а внутри было всё завалено всяким хламом с пустыми бутылками. Сковородки и кастрюли валялись вперемешку с нижним бельём и дровами. Зайдя в единственную комнату, я увидел бабушку, приличных габаритов лет семидесяти,  сидящую на диване за столом. Руки были согнуты в локтях, которыми она облокотилась об стол. А голова была опущена в ладони. Так она и сидела, в мечтательной позе. Только глаза были закрыты. На столе стояла чуть початая бутылка портвейна, и лежал обглоданный, вяленый лещ, над которым роились мухи.

- Ну, забираете, грузите, -  сказал Степаныч, - родственников нет, соседи утром нашли. Неизвестно, сколько уже сидит, но пока ещё сильного запаха нет.

Мы постелили одеяло на диван и уложили на него бабушку. Как только взялись за края подстилки, бабулька ни с того, ни с сего, довольно-таки шустро приняла прежнюю позицию. Игорёк отскочил в сторону,  запнулся и свалился, подмяв  своей тушей маленького и хлюпкого директора. Да и я тоже несколько был шокирован.

- У ты, какая неспокойная, - пробубнил Лёха.

- Ну ты, ссыкун,  слезай с меня, - заорал Степаныч на Игоря, - не видишь, бабка закостенела. Укладываете тело, нам ещё могилу копать одному ветерану.

Мы попробовали ещё раз, потом ещё. Но бабушка, как неваляшка, упорно не хотела отправляться в последний путь. И я, как человек, в прошлом не раз пытавшийся побороть зелёного змия, очень прекрасно понимал её. Ведь на столе стояла целая бутылка портвейна. И мне бы было тоже очень обидно отправляться в мир иной, не закончив начатое. То есть взять и оставить кому-то целых шестьсот грамм смысла жизни. Благо, я избавился от этого. И приобрёл совершенно другой смысл. Но, всё же бабульку я понимал прекрасно.

- Да отдайте вы ей этот пузырь, - сказал Степаныч.

По всему было видно, что я не одинок в своих догадках. Мы положили бутылку на одеяло, и старушка спокойно улеглась рядом с ней.

- Да…, чудны дела твои алкогольные. До чего жадная бабка-то видно была, - прокомментировал Дима.

- Успокойся, о покойниках либо хорошо, либо никак, - ответил Алексей.

Из-за кучи хлама и низких потолков вынести её не получалось. Хорошо, что у нас был Игорь и он в одиночку вытащил сто кг веса волоком. Благополучно сдав бабушку вместе с драгоценным имуществом единственному патологоанатому в городе, который без сантиментов обездолил старушку, отхлебнув из бутылки за наше здоровье и поставил пузырь в угол, прямо с близлежащими телами, мы поехали к храму, копать могилу, на территории которого и находилось кладбище.


                Закопали

  Степаныч нас высадил, сказав, что Костик покажет, где копать. Как я узнал позже, Костик являлся зятем директора. И коммерческим директором, а по совместительству художником, сборщиком венков, продавцом и копщиком могил, если нужно было подменить кого-то. Директор нас встретил под хорошей мухой, еле ворочая языком. Костя указал на памятник и сказал:

-  Копайте здесь.

- Точно здесь? - спросил Лёха.

- Да, я тебе зуб даю, точно, - ответил Костян, зацепив характерно зуб пальцем.

- Ну и ладушки, - согласился бугор,- тебе хорошо, зубов ещё много.

 Директор, задумчиво почесав затылок, удалился шаткой походкой за горизонт.

- Я что-то не понял парни, а где копать, тут же рядом нет места, кругом одни могилы? - спросил я у коллег.

- Да вот, к этой бабушке и положим. Здесь принято с родственниками  лежать. На новом кладбище не хотят хоронить. Всем поближе к родне подавай. Хотя уже какая разница для них? Душа уходит, а здесь одно тело лежит, - сказал Лёха.

- А что, так можно? Это же вандализм какой-то.

- Да, можно, если больше пятнадцати лет уже прошло.

На памятнике было фото улыбающийся во весь рот старушки в косынке. И надпись - Булгакова Фросья Петровна, 1895-1994. Внизу было подписано: «Хорошо мне, я уже там, а вы всё мучаетесь здесь.

- Прикольная бабушка, - сказал бригадир и сфотографировал памятник на телефон.

- Не фига себе, 99 лет прожила, - удивился я.

- Да тут почти все так долго живут. Только вот последнее время молодёжи много помирать стало. Алкоголь и наркотики. А вот поколение постарше долго живут, - поделился Игорёк.

- А у нас в городе редко до 70ти доживают, и то женщины, а мужики и того раньше помирают. Дай Бог, до 65ти дожить. Ну, а о молодых и не говорю, -  ответил я.

Свернув надгробие, мы стали копать, сначала Дима, потом Игорёк, а потом начал копать я. Земля была как пух. Точнее, песок, а не земля. Я копал, а он всё обваливался, делая могилу всё шире и шире. Вскоре я откопал тазобедренный сустав, потом руку, потом череп, потом туфельки. А потом ещё череп и ещё чьи-то ботинки и ещё ногу.

- Ты соседей-то прекращай выкидывать. Запихивай обратно. И так уже тут лишку накидал. Их же надо будет потом обратно прикопать, - велел мне Алексей.

Он выложил на земле три пирамидки из черепов и косточек сфотографировав их.

- Да это же Верещягин! Апокалипсис сегодня, - прокомментировал Дима.

-  Апофеоз войны, бездарь, - ответил бугор, - реализм, мать твою за ногу.

Ну а я продолжил докапывать, попутно распихивая косточки и не сгнившие остатки одежды в стенки могилы. Точнее уже небольшого котлованчика. Пока я копал, Алексей решил развлечь меня рассказом:

- Прикинь, Ромыч, вчера приезжаем к одной вдове на квартиру. Тело лежит в комнате на кровати, одной спинки нет, ноги на табуретках. Длиннющий, зараза, метра два поди. Мы его и так и сяк, в гроб не влезает, коленки выпирают. А нам надо с пятого этажа уже в гробу вынести. На улице полгорода стоит попрощаться. Ветеран какой-то, орденоносец, заслуженный деятель. Короче, без крышки не спустить, выпадет, а крышку закрыть ноги не дают. Так жёнушка что удумала. Принесла нам ножовку, вы, говорит, ноги ему отпилите и рядом положите. А я, говорит, вам расписку дам, что согласна, даже не сомневаетесь.

- Ну и что, отпилили?

- Да ты что. Нас бы сразу по соседству  с кладбищем переселили (стены зоны находились буквально в ста метрах от погоста).

- Ну и как вопрос решили?

- Да Игорёк всем телом на крышку налёг, а мы с Димоном заколотили. У подъезда открыли, он там уже поумялся, принял нужное положение. Второй раз уже закрывать проще было.

 В завершение Лёха запрыгнул в яму, откопал там нишу и зарыл оставшиеся черепа и кости. Попутно  подправил стенки, и стало похоже на могилу. Мы положили покаты (палки, на которые ставится гроб) и пошли в храм, забирать тело после отпевания.
 К телу ещё прилагалось человек 60 родственников, с которыми мы дружной процессией,  во главе с батюшкой, и отправились обратно на встречу с улыбчивой бабушкой.
Мы поставили гроб на покаты. И батюшка толкнул речь. Про то, что все мы смертны и смерть тела дана нам Богом за наши грехи. А вот душа будет жить вечно. И за свои греховные поступки надо каяться ещё при жизни, а там уже поздно будет. Но вот именно этот человек обязательно попадёт в рай и вся епархия за него будет дружно молиться,  ходатайствуя перед Господом. Ну и так далее. Денег в гроб не кидать, а лучше отдать на богоугодные дела святому отцу. А уж батюшка то знает, какие дела богоугодны. Водку на кладбище не жрать, не полагается. А только на поминках слегка пригубить. Законопослушная паства кивала головой, типа конечно, батюшка, всё так и будет. Святой отец безусловно им поверил (он же верующий) и удалился со спокойной душой, выполнив свою миссию.

Мы продёрнули верёвки под гробом и собрались уже отпускать тело усопшего в могилу. Но тут появился новый оратор. Дедок, лет под 90. Он залез на самую высокую насыпь и начал голосить, махая кепкой, как Ленин на броневике. Про то, какой нелёгкий жизненный путь пришлось пройти его другу. Про то, как ещё будучи мальчишкой, в гражданскую, Пантелеймон подавал пулемётные ленты будёновцам на тачанках. И как Семён Михалыч лично целовал Пантелея в засос, вручая ему орден. А потом была война в Испании и Пантюха лично чуть не подстрелил Франсиско Франко из снайперской винтовки. Целился в глаз, но по касательной зацепил ухо.
А я наблюдал, как насыпь потихоньку стала осыпаться обратно в могилу. Но было неудобно отвлекать человека. Наш оратор всё продолжал - потом была финская, а потом отечественная, на танке и в самолёте. Кто-то крикнул из толпы:

-  Филипыч, хорош заливать-то, успокойся.

Но Филипыч никак не успокаивался, рассказывая, как они с Пантелеймоном брали вражеский дзот, с одним штык-ножом на двоих. К слову сказать, ордена и медали действительно были выставлены на показ. А Филипыч уже плавно начал переходить в повествовании на восток, поближе к Японии. Но тут броневик не выдержал и осыпался, вместе с оратором, покатами, гробом и памятником в могилу.
И снова всех спас Игорь. Он вытащил за шкварник из могилы Филипыча, потом, заскочив в яму, достал гроб, а затем вывалившееся тело.

В дальнейшем мы столкнёмся с этим ни раз. Гробы были плохого качества и, как правило, крышки толком не держались даже на гвоздях. Затем Игорь вытащил памятник. И тут то ли дочка, то ли внучка усопшего залепетала:

-  Да это же не тётя Клава. Это же Булгаковых могила. А мы Булганины. Вы где выкопали, олухи?

- Где начальство показало, там и копали, - ответил Лёха. Вот ваша Булганина, рядом лежит. Сейчас быстренько перекопаем. Всё равно они тут уже все вперемешку, - пробурчал бригадир себе под нос, -  земля уже годами до чего докопана, как пух. Нет, чтобы на новом хоронить, ни обвалов, ни путаницы бы не было.

Пока мы откапывали и закапывали, паства, забывшая  про обещание, данное батюшке, изрядно нахрюкалась. И где-то недалече уже была слышна гармошка и матерные частушки. Так вот у нас и бывает. Хоронили тёщу, порвали два баяна.

  В последствии много у меня ещё таких дней было. И всё стало привычно и обыденно. Скажу одно, я ясно увидел эту тонкую грань, между жизнью и смертью. Смерть ходит рядом и однажды придёт за каждым из нас, но вместе с нашим уходом появиться и новая жизнь. Про кого-то из нас забудут, а кто-то останется в памяти других людей.
 
Раньше я испытывал какой-то трепет и страх, видя мёртвых. Но, столкнувшись с подобного рода работой, я понял, что тело, не имеющее душу, уже та же земля, имеющая серу, кальции, железо, фосфор и так далее. Из праха в прах.

 


Рецензии
Замечательный, жизненный рассказ. В нем вся нынешняя непутевая жизнь нашего странного народа.Успехов, дружище! Класс! Читать Вас, одно удовольствие, даже на эту тему. С уважением!

Соломон Дубровский   24.08.2022 16:24     Заявить о нарушении
Спасибо Соломон!Вы всегда меня поддерживаете,приятно когда тебя читают. Удачи в творчестве.

Роман Синицин   24.08.2022 20:58   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.