Матрёшка

Совком можно назвать каждого, родившегося в советском обществе, названном в Перестройку так же - Совком, живущего по-совковому и умирающего совком. Слова эти пишутся с небольшой разницей: с маленькой буквы слово, означающее живое существо, совковую же систему, поскольку она занимала шестую часть суши, и не только поэтому, надо писать с большой буквы – Совок. Многих совков назвать гуманными можно лишь с большой натяжкой. Кроме того, совками становятся иногда и неродившиеся в Совке.

Кто первым нарек Систему и совков совками доподлинно никому не известно. Поэтому, полагаясь на интуицию, я сам пытаюсь объяснить этимологию этих лаконичных слов. Во-первых, думаю, из-за постоянных перебоев с продуктами и непреходящего дефицита совки всегда чувствовали перманентный голод, поэтому совки в их гастрономах - такие особой формы лопатки, которыми продавцы насыпают в кульки сыпучие продукты - сильно их впечатляли. Во-вторых, название это позаимствовано и у простейшего инструмента, коим дети дошкольного возраста делают подкопы и строят в песочницах непрочные города из речного песка. Ассоциируя с этим людей, являющихся бессловесными и послушными инструментами Системы и строящих несбыточные планы под названием Коммунизм, так и назвали.

И еще, совком можно назвать действие человека, скрыто пытающегося сунуть кому-то взятку. Сунуть суетливо, быстро, оттого – неловко, и как-то так, как-будто никто никому ничего не совал, просто это произошло само по себе, случилось. Это действие настолько же характерно для людей-совков, как и их единогласное голосование во время выборов и на различного рода собраниях.

Из-за зависти, ставшей движущей жизненной силой совка, совок всегда начеку. Это повелось со времен репрессий и «культурных» чисток, проводимых Чрезвычайной Комиссией, сокращенно – ЧК. С тех пор совок видит и слышит все, что делается за заборами и стенами домов. Кто с кем, в чем, когда и где. Он наперед знает, почему и «откуда растут ноги». В отличие от толстых, непроницаемых стен Кремля и служб госбезопасности, стены жилых домов в Совке крайне тонки, словно предназначены для прослушки. Они совсем не глушат звуки, наоборот, резонируют по всему строению, усиливая их. Так совкам удобней наблюдать за всем и каждым в отдельности, открыто и тайно. За это они называют себя любя – публикой. Любые отношения, даже интимные, могут быть вынесены этой публикой на суд.

Официально секса в Совке нет, но внутри с ним всегда идет борьба. В рамках этой борьбы в качестве контрацептивов производятся резиновые изделия №2. Прочность их настолько уникальна, что дети наливают в них до пяти литров воды и сбрасывают с высоты на прохожих. Мужики-совки говорят, что «тараканить бабу с таким изделием все равно, что нюхать розу через противогаз», поэтому отказываются ими пользоваться. Они «кончают в тряпочку». Тряпочка в природе для этого, разумеется, не предназначена, отчего женщины-совки постоянно «залетают» и вынуждены делать аборты. Интимные отношения «на стороне» публикой осуждаются, но «гуляют» там в Совке почти все.

Совок не хочет, чтобы другому было лучше, совок, если ему самому плохо, желает ближнему того же самого. И при случае он с упреком предлагает: «А ты побудь в моей шкуре, тогда узнаешь!» Шкура, шкурный вопрос, разношерстная публика – эпитеты, чаще других фигурирующие в языке совка для передачи его ощущений и происходящего в обществе.

Зависть совка всегда имеет один цвет, черный. Например, если кто-то строит себе большую дачу, он не пытается строить свою еще больше, он просто сообщает об этом в соответствующие органы. Из них появляются люди в штатском и сажают этого смело высунувшегося в тюрьму. При этом воровство является второй натурой совка. Например, он, купив материалы для той же строящейся дачи, брус или вагонку, вынужден спать на улице прямо на них. Иначе все это растаскивается соседями. Причем тот сосед, который все-таки успел стащить что-то первым, приходит и «доброжелательно», по секрету сообщает пострадавшему, что украл материал сосед напротив. Совок ведет себя так, как это принято у власти. Совковая власть говорит всегда одно, подразумевает другое, а делает третье. Так ей легче «ловить рыбу в мутной воде».

Вязкий оценивающий взгляд ощущает на себе каждый совок и пришлый. Химией этого взгляда насыщена вся среда. Этот взгляд сковывает движения, чувства и даже мысли. Зависть в Совке настолько глубоко пустила корни, что, не считаясь с дружескими отношениями, заставляет кивать одного совка на другого, когда тот получает за похожую работу чуть больше.
Совок совка не любит и не уважает. И рабочий и интеллигент боятся и поэтому уважают только силу, то есть КГБ. Интеллигенцию рабочие называют «вшивой», но сами хотят, чтобы их дети во что бы то ни стало стали образованными, то есть тоже интеллигентами. А значит, по их же логике, и вшивыми. Если, например, конкурс в высшее учебное заведение в их или в соседнем городе большой, а данных у дитяти нет, они отправляют его учиться в любое другое высшее учебное заведение, куда-то в далекий город, где есть какие-нибудь родственники со связями. Данные и одаренность детей в таких случаях в расчет не идут. Родители ориентируют своих детей получать ту специальность, с которой те в перспективе могут получить «теплое местечко» через какого-то родственника или человека, по каким-то причинам обязанного родителям. Это называется «иметь волосатую руку» или быть «племянником».

В свою очередь, интеллигенты называют работяг презрительно, «люмпенами», но прожить без них не могут порой и дня. Они сами же приучили их словно младенцев к бутылке, бутылке водки. Поэтому чекушка и поллитра стали на совковом рынке, от Балтики до Тихого океана, самой ходовой и стабильной валютой. Подтекает ли водопроводный кран, сломался ли замок у входной двери, всему красная цена – бутылка! Сам интеллигент этого сделать не может и не хочет (иные даже гордятся тем, что не могут вбить обыкновенный гвоздь в стену), поэтому делает это люмпен за известную всем красную цену.

Получился замкнутый круг: «люмпены» не могут жить без бутылки, «вшивые» интеллигенты – без люмпенов. И те и другие страшно довольны этим положением и ни за какие коврижки не променяют его.

С новыми людьми совок знакомится в первую очередь не от того, что они ему симпатичны, а из-за того, что, может быть, когда-нибудь в будущем они ему пригодятся. Своих знакомых он с нужными людьми не знакомит из-за опаски, так как по его мнению они могут составить ему конкуренцию и «перебить» возможные выгоды. Совок знает, что любое дело, как машина, - «не подмажешь, не поедет». Поэтому он заискивает, дает нужным людям взятки, делает подношения, пытается по-хорошему посидеть с нужным человеком, «выкатывает» бутылку, чтобы выпить с ним или, по-современному, «проставляется».

Когда совку говорят, что необходимого товара в магазине нет, он не верит. Он пытается пройти с «черного» входа и дать «на лапу» или, иначе, «сунуть» нужному человеку. Готовых принять «совок» (действие) полно, точнее, они всегда и везде на месте, они со сладострастным трепетом ждут. Без этого совки не представляют себе жизни, они неутомимо суют друг другу и приговаривают: «Ты мне, я тебе».

Дети совков доят своих совковых родителей на полную катушку. За свою поруку родители то и дело поговаривают детям: «Делай как мы говорим и в твоей жизни все будет хорошо». Поэтому дети, как правило, вообще не задумываются о серьезных вещах. Например, что рождение ребенка налагает ответственность за его воспитание. Это случается у них само собой. Их дети появляются и растут как трава. Хорошие дедушки и добрые бабушки поднимают их сообща. «А куда денешься?!» - спрашивают они неизвестно кого. Разгружая детей, родители совки дают им «погулять», доучиться и опериться, то есть встать на ноги. Некоторые дети совки капризничают: «Какой же это отец, если сына до пенсии прокормить не может!»

С такой психологией совки живут фамильно и кланово. Они боятся идти по жизни самостоятельно и в одиночку. Общество им внушило с пеленок, что «один в поле не воин», что против коллектива не попрешь, так как коллектив всегда прав.

Власть ревниво следит за сложившимся положением. Она как и родители приручает и связывает совков подачками. Следит, чтобы в их распоряжении были ясли, детсады и даже гарантирует место работы после учебы – распределение. Зарплаты в совке везде фиксированные. Совкам их хватает только-только, от аванса до получки и наоборот. Думать и беспокоиться незачем, все предрешено, «выше жопы не прыгнешь» - говорят премудрые совки. За определенность, создаваемую порукой со всех сторон, власть ожидает от совков покорности, миролюбия и даже поддержки.

Власть сама состоит из примерных совков и, соответственно, является тоже завистливой. Она не хочет, чтобы кто-то жил лучше ее, поэтому там, где не может пресечь инициативу, насаждает нормы. Например, размеры дачь – загородных домиков – вместе с площадью веранд в Совке не должны превышать 24 м2, приусадебные участки не должны быть больше пяти соток. И, если легкая и пищевая промышленность не могут насытить рынок товарами повседневной необходимости и общего спроса, так как все производимое поглощают внутри себя, то уворовать стройматериалы отдельные совки могут. За это общество называет таких совков хапугами. Как следствие, все владельцы двухэтажных дачь в Совке - хапуги.

Власть делает все, чтобы в обществе все были одинаковы. Это показывает равенство и ее, власти, справедливость. Она не желает, чтобы кто-то отличался. Общество поддерживает власть. И, например, всех, кто носит брюки клеш, называет предосудительно «стилягами», всех волосатых людей называет оскорбительно - «патлатыми». Человек с бородой в Совке вообще теряет свое имя, его повсеместно называют не иначе как «борода».

Власть вводит двойные стандарты, например, двойную систему паспортов. Больше половины населения Совка, десятилетия не имея паспортов, не могут передвигаться по своей собственной стране. Потом, в перестройку власть открывает границы государства, но одновременно вводит еще один паспорт, недействительный внутри страны. А так называемый внутренний паспорт, который, наконец, получили все, оказывается недействительным для загранпоездок. Таким образом власть держит простых смертных в узде и с наслаждением чинит им препятствия. Она искусственно создает дополнительные ценности: «каждый сверчок знай свой шесток!»

В совковой системе матрешка одна из самых любимых игрушек и один из самых репрезентативных сувениров. Матрешка ее символ и модель. Она всегда улыбается. Рядовой совок берет с нее пример, он всегда делает красивую мину при любой, даже совсем плохой игре. Большая матрешка олицетворяет партию, поменьше – молодежную организацию комсомол, еще поменьше – профсоюзы, далее идут пионеры и самая крошечная – октябрята. Октябрята – «дружные ребята» - и пионеры учатся быть всегда готовыми, готовыми ко всему, это их лозунг. А кто из них, подняв клятвенно к виску руку, громче крикнет: «всегда готов!» - тот герой. У маленькой матрешки нет выхода, поскольку ее, буквальным образом, имеют все.
 
Но если маленькая матрешка обезличена, то самая большая под личиной партии передает образ вполне конкретного существа - генерального Совка. Этот Совок имеет внутри себя всех, он имеет сам Совок (поэтому он тоже пишется с заглавной буквы). Партия – движущая и руководящая сила Совка - является для Него женщиной судьбы. Она верна ему до Его гробовой доски. Всех других Он просто «в упор не видит». В перестройку Он объявил: «У нас плюрализм (по-русски ассоциируется с выражением наплевать), поэтому двух мнений быть не должно!»

Все совки в детстве и в юности ходят в кружки, а с годами, взрослея, становятся членами. Членами партии и самых разнообразных союзов. Они вступают в них словно во что-то нехорошее, так как на русском языке вступить можно только в лужу, в грязь или еще во что-нибудь «почище». И в этом проявляется логика русского языка, так как, несмотря на то что в родном языке совков неверующий в Бога имеет одно название – поганый, они объявили себя неверующими атеистами, то есть погаными! За этот, как-бы добровольно наносимый себе вред, как какому-нибудь специалисту на вредном производстве в качестве компенсации и для реабилитации полагается молоко, так система обеспечивает совков за поганость пайками и привелегиями. В подтверждение поганого статуса Совок выдает свидетельские бумажки – удостоверения. Совки, получая удостоверения с удовольствием, многозначительно говорят: «Без бумажки ты - букашка, а с бумажкой – человек». По этим бумажкам совки ездят в элитные дома отдыха, лечатся в спецклиниках, входят в закрытые для прочих кабинеты. Бумажка становится для совков всем. Иные из них, особенно покладистые ездят за границу. Там они шустро выплясывают камаринского, громко голосят частушки и красиво бренькают на балалайках. Все это в обмен на согласие «молчать в тряпочку» по приезду домой.

Совок не имеет права быть собственником, это аморально и осудительно, в том числе и по Уголовному Кодексу. Но, не смотря на это, отдельные совки имеют очень много. Это «очень много» регламентировано неписанными законами. Неписанные законы соблюдаются неукоснительно, а писанные служат своеобразной красочной занавесочкой на окне, обращенном на Запад. И за этой занавесочкой совки у кормила власти творят все, что хотят под лозунгом: «тот прав, у кого больше прав» или «закон как дышло, куда повернул, так и вышло».
 
Члены политбюро и немалочисленные другие члены пониже рангом носятся по проспектам совковых городов на «Чайках» со стаями «воронов». «Чайки» за содержимое называются еще и членовозами. А «воронами» или «воронками» с довоенных лет именуются машины советского производства - «газики». В них, всегда черного цвета, когда-то за своими жертвами приезжали по ночам особисты. Со временем «воронки», а заодно и те, кто в них разъезжают, стали совками называться смело - «козлами». Постепенно у людей, отбывающих большие и малые сроки в местах не столь отдаленных (а таких множество), «козел» становится самым оскорбительным словом. Недовольные говорят: «А за козла ответишь!»

Так вот, совков-шефов катают личные водители на черных «Волгах», совки с Кавказа, в известных кепках-аэродромах, ездят на светлых «Волгах» сами, без водителей. Всякие ловкачи, спекулянты, по-совковому фарцовщики, и те, кто могут копить деньги десятилетиями, «складывая их в чулок», и ездить все эти годы в общественном транспорте «зайцами», «заруливают», в итоге, на «Жигулях». Те, кто не могут держать такой продолжительный пост, довольствуются «Запорожцами». Запорожцы – это самые маленькие легковые машины, по размеру не уступают только мыльницам. Масса по-своему привелигированных москвичей и ленинградцев пользуются великолепно отделанным, самым лучшим в мире метро. Простые совки ходят по материку пешком и знают, что «машина не долбит, а давит». По весне, в распутицу еще и грязью поливает. Поэтому совки всегда торопятся уступить этому бездушному транспортному средству дорогу. Они не любят его. Самих владельцев легковых машин они не любят еще больше и считают их всех жуликами.

Деньги совки не зарабатывают, они их получают. Уборщица – 70 рублей, молодой инженер – 105, начальник – 200. Устроиться на вторую работу - по-совместительству - почти невозможно. Для этого требуется разрешение администрации и справка профсоюза по месту основной работы. Когда кто-то умудряется все же заработать больше положенного, получить деньги не может. Перевыполняя норму, он наказывает еще и своих товарищей, коллег. Заинтересованная материально бдительная команда экономистов-нормировщиков, срезая расценки и увеличивая после этого нормы выработки, буквально перекрывает им кислород. Это называется ростом производительности труда. Совки-экономисты в погоне за этим ростом «ловят» хитрящих и сачкующих совков-производителей. В результате, время перекуров на производстве в Совке  растет, рабочее – сокращается.

Базисные нормы для рабочих, на заготовку леса, кладку стен и прочее устанавливают дяди, сидящие в Москве в кабинетах. А поскольку они настолько же далеки от рабочих, как звезды на небосклоне, процветает формальность. Основная цель совка-бюрократа – план. План для галочки. Галочка становится всемогущей. Главное не произвести товар, главное отчитаться. Отчеты становятся «дутыми», в этом суть очковтирательства. Количество и качество по сравнению с галочкой становятся категориями субъективными. В результате действия галочки-семафора обувь фирмы «Скороход» и одежду фабрики «Надежда» носить невозможно, легковые автомобили ломаются по дороге с завода, лучший из них именуется народом «копейкой», того он, конечно, и стоит, в новых квартирах-клетушках двери и окна не закрываются, крыши домов протекают. Обман в отношениях становится нормой. Но совки упорствуют: «Моя хата с краю, ничего не знаю!» и «Я ничего не видел, ничего не слышал, ничего никому не скажу».

Совки не верят и не доверяют никому. Это противоречит природе человека, поэтому они отчаянно верят гаданиям на кофейной гуще и по ромашке, верят в приметы и полны предрассудков. Вставать они стараются с определенной ноги, случайный встречный, идущий с пустым ведром, внушает им страх, так как это сулит несчастье. Они не смахивают со стола крошки рукой, после захода солнца не выносят из дома мусор, не начинают пить чай из неполной чашки, так как боятся, что из-за этого не будет денег. И крышку унитаза закрывают по той же причине, чтобы не смыть с содержимым свои деньги. Иные пьют воду, настоенную в ночь полнолуния, чтобы стать богатыми. Самым мистическим образом, может быть именно потому, что они соблюдают всевозможные условности, их холодильники, несмотря на постоянный дефицит, съестным забиты до отказа!

Совковой номенклатуре живется полегче, она получает от трехсот до шестисот рублей в месяц. Более шестисот получают неприкасаемые. Это не представители известной индийской касты шудров, это пробравшиеся к кормушке юркие совки. Выше их – небожители, официально они получают оклады от девятисот до тысячи двухсот рублей, но неофициально оценить услуги, предоставляемые им в материальном исчислении, не представляется возможным. Они крестные отцы, творцы и вершители судеб. Основная задача их вовремя выдавать фальшивые лозунги. Например, «Сегодня работать лучше, чем вчера, завтра – лучше, чем сегодня» или: «Пятилетку в четыре года!» Совок канонизирует их за это, как святых, еще при жизни. Их именами называются улицы, районы и целые города. Исторический ландшафт России как оспой изъеден их именами-кавернами. Имена неприкасаемых присваиваются заводам и кораблям, а номенклатуре в удел достаются награды и поощрительные грамоты. Тщеславие кружит элите головы, лишает здравого смысла, она присмыкается с беспощадностью. Для себя элита берет от жизни все по принципу: «Разрешено все, что не запрещено». А утешается мыслью: «Не пойман – не вор!»

По неписанному закону вседозволенности эти совки являются хозяевами. Они словно старики или дембеля в совковой Армии. Их прегрешения прощаются им в зависимости от срока службы системе и от заслуг, выраженных количеством, часто, «купленных» наград, орденов и медалей.

Чтобы как можно раньше насадить совкам любовь и стремление к наградам, Совок разработал условия социалистического соревнования, личного и коллективного. Создал комплексы ГТО – готов к труду и обороне, ДСО – добровольное спортивное общество, ДоСААФ – добровольное общество содействия Авиации, Армии и Флоту, ввел сетку детских и юношеских норм, разряды. Дети-совки, выполнившие нормы, получают значки – предшественники правительственных наград. Коллективы-победители получают переходящие вымпелы и знамена. Дух Игры захватывает все общество.

Совки убеждены: «Героев надо знать в лицо!» Поэтому вымпелы победителей болтаются в салонах водителей автобусов, трамваев, в швейных и обувных мастерских, в домах быта. Красные знамена стоят рядом с фикусами, растущими в большущих кадках, в гастрономах и в прачечных. Военно-спортивная игра, в которой обязывают участвовать всех, называется «Зарница». Атмосфера искрится радостью награжденных победителей.

Чтобы сохранить эту праздничную атмосферу, идеологическая машина работает на всю катушку. Динамики радиоприемников, установленные во всех детских садах, школах, министерских кабинетах, в фабричных цехах, квартирах, вещают восемнадцать часов в сутки. В шесть утра страну поднимают бой Курантов на Спасской башне Кремля и совковый гимн, в полночь эта комбинация повторяется вновь. Гимн играет роль насоса, накачивающего пустую сущность гордостью за великую державу и причастностью к ней. В порыве любви совок иногда вскакивает по стойке смирно и ставит рядом своего ребенка. В промежутках между накачками по радио идут постоянные сообщения с полей и шахт. Все рапортуют об успехах. Совок награждает героев совков. Заводы, выпускающие награды, работают в три смены и ежемесячно, как положено, перевыполняют план на 2-3%. За что, соответственно, сами получают награду в виде своей же продукции, но освященной руками какого-нибудь небожителя или неприкасаемого. О чем сообщается по радио тоже. После полуночи с сознанием совка работает радиостанция «Маяк». Поскольку никто не может и не должен оставаться наедине с собой, ни тот, у кого бессоница, ни тот, кто в пути.

Чтобы объяснять тонкости текущей политики и в профилактических целях, с сознанием представителей номенклатуры и руководства нижнего звена в Совке работают лекторы сети общества «Знание».

Самыми большими праздниками в Совке бывают поездки небожителей с инспекторскими поездками. Но никто не отдает себе отчет в том, что в результате каждой такой поездки, образно говоря, банкротится большой колхоз. Ведь по всему маршруту движения такого совка спецслужбы перекрывают движение автотранспорта, на воздушных линиях и поездах меняют расписание. Останавливается производство, поскольку рабочих и служащих дрессируют и потом выгоняют на улицы для создания ажиотажа искрящейся радости от встречи с небожителем. Этот совок тащит за собой королевскую свиту из прихлебателей, ассистентов и консультантов, разумеется, бесчисленную охрану. Для иных формируются целые поезда. Именно таким совкам закон не писан, они по сути являются ворами в законе.
 
Они относятся к городам и землям как к своим вотчинам, для личных нужд пользуют всемирно известные музейные экспонаты. Их притязания, в конце концов, заходят так далеко, что даже сердце страны, всемирно известную Красную Площадь, они превращают в свое собственное кладбище.

Контроль власти, помимо основных законов, «Уголовного Кодекса» и «Об административной ответственности», и официальных органов милиции и суда, они осуществляют еще и с помощью закона воровского мира. Где существует свой табель о рангах: паханы, воры, шушера, шестерки, быки, козлы и петухи. По этому закону работать «западло», то есть оскорбительно. Порядок на зонах и в лагерях, через которые как через мясорубку пропускается население, поддерживается администрацией через воров или авторитеты. Вольнодумцев и смутьянов по распоряжению сверху «опускают», то есть насилуют, лишая человеческого достоинства, меняя тем самым их статус. Такой человек становится «петухом» - не мужчиной и не женщиной, а чем-то среднего рода.

Другим полигоном, более массового опускания людей является совковая Армия. Ее характеризует стариковщина, зиждущаяся на принципах: «делай как все» и «приказы не обсуждаются, приказы выполняются». Совковый Закон «о всеобщей воинской повинности» вынуждает восемнадцатилетних мальчишек принимать присягу, после которой они становятся салагами, салабонами, черпаками, иначе рабами или ишаками. Контроль за ними осуществляют сержанты, за сержантами следят «куски» и «сундуки», так называемые прапорщики и мичмана. Последние – по жизни форменные неудачники, без полезных способностей, но имеющие амбиции. В народе бытует выражение: «Коли некуда идти, иди в куски».

Благодаря этим институтам в Совке развился правовой нигилизм. Люди не умеют отстаивать свои права и не верят в действенность законов. При конфликте на работе или на службе, например, человек должен вначале обратиться в комиссию по трудовым спорам, потом к вышестоящему руководству и только после этого в суд. Когда он, отчаявшись найти правду на месте, отправляет письмо с жалобой еще выше, это «выходит ему боком». Так как письмо возвращается его же обидчику с пометкой «разобраться на месте»... По этому поводу совки-нигелисты сетуют: «Жизнь - бекова, нас тараканят, а нам некого!» Круг замкнулся.

Как это не парадоксально, самое цветущее время Совка, по которому иные ностальгируют до сей поры, пришлось на период Застоя. В это время, называемое еще и периодом стагнации, система достигла баланса. Все прекрасно приспособились к ее особенностям и научились из всего извлекать выгоды. Это было время, когда впервые залечились раны далекой Гражданской и недавней Великой Отечественной войн. Когда из рядов военных по возрасту ушло поколение, помнившее страшный братский раздор. Власть закончила насаждать свои безликие традиции, селекция удалась, поэтому у власти отпала нужда в проведении массовых репрессий. Она благодушествует, благодушествует и народ. Именно в это время народилось поколение (мое поколение), которое к зрелости на ХХIY съезде КПСС было официально объявлено новой формацией или новым типом – советский человек.

После естественного распада построенной на обмане и предательстве системы совки рьяно кинулись строить капитализм. Нынче хитрейшие из них, став олигархами, насаждают демократию. Потому, как демократия декларирует не только право на свободу слова, но и на охрану частной собственности, даже полученной незаконным путем. Таковы законы эволюции. Об этом писал еще премудрый Платон в своих «Диалогах о государстве»