Остров Провидения. Ч. 3

История Джона.

Когда меня взяли, я к тому времени порешил уже человек тридцать. Психиатры, которые меня осматривали, сказали, что у меня с головой все нормально, просто какая-то там психическая травма. Из-за того, что воевал во Вьетнаме. Я когда туда, на войну уезжал, я нормальный был, у меня девушка была своя. Я ее не трогал, думал, что если живым вернусь, мы с ней поженимся, и все у нас как у людей будет.
Меня слегка контузило, и поэтому я через год уже вернулся. Как положено – героем. Моя Мэри мной гордилась. Я ей все это время писал, она мне тоже. В общем, меня послали в санаторий, долечиваться, и мы уже день свадьбы назначили, сразу после Дня Благодарения.
Вот я лечусь в своем санатории, мечтаю, как мы с Мэри заживем дружно, каких деток народим, а она мне вдруг письмо присылает. Так, мол, и так, извини дорогой Джон, я встретила другого, полюбила его и собираюсь с ним уехать на Западное побережье, куда-то там в Калифорнию. Ты, пишет она мне, хороший парень, но уж больно простой. Я вроде как хочу другой жизни, красивой. Ну, во мне, сам понимаешь, все взыграло. Я из этого санатория смотался и сразу к ней домой.
Давай еще по одной? За все  ведь заплачено.
Приезжаю я к себе в город, и прямиком к ней. С одной мыслью, что она пошутила, и сейчас все образуется. А по дороге я ей еще колечко купил, ну, это, обручальное. Подхожу к ее дому, а там какая-то машина незнакомая стоит. Дорогая, видно. Ну, думаю, если это правда, что она мне написала, отдам ей колечко, и уйду с миром. Пусть как хочет, так и живет. Только на прощание поцелую ее в последний раз. И все.
Открывает она мне дверь, в халатик запахнулась, вроде как на голое тело. И стоит такая растерянная. А из комнаты ее мужик выходит в трусах. Ну, мне тут в голову кровь вся и ударила. Я–то ведь ее любил, не тронул не разу, берег до свадьбы. Как честную девушку. А этот по-хозяйски ее так обнимает. «Мэри, -спрашивает ее-, кто этот молодой человек? Твой брат или сосед?» А Мэри так весело ему говорит: «Нет, это мой бывший жених, помнишь, я тебе рассказывала». А он ко мне обращается с вопросом: «Ну и что, мол, тебе надо? Чего, мол, приперся? Сам же , видишь, Мэри теперь меня любит». А я, как дурак, стою и смотрю, как он ее при этом гладит по спине. Так, по-хозяйски. И она стоит, к нему аж вся льнет, как кошка. Ну, пригласили они меня в дом, вроде, так надо, попрощаться по-человечески. А я еле себя уже сдерживаю. Так хочется ему по роже надавать, чтоб в кровь лицо разбить. Ее бы я не тронул.
Тут она пошла за пивом в кухню, он за ней. И слышу, как она так со смехом от него отбивается, мол, подожди, сейчас его, то есть, меня, отправим, и потом уже займемся этим своим сексом. А я дурак дураком сижу, пиво жду. Они такие возвращаются в гостиную, смеются оба, счастливые. Ну, и ее этот мужик и говорит, мол, иди отсюда, нам уже пора своими делами заниматься. И так ее по заднице похлопывает, как лошадь какую.
«Ладно, говорю, Мэри, раз уж такое дело, пойду я. Если ты себе такого жеребца отхватила. Дай хоть тебя на прощание поцеловать.» Подхожу к ней поближе, а от нее запах такой сумасшедший, и духами, и как от сучки во время течки. Я к ней прикоснулся и как с ума сошел. Чувствую, что не могу так от нее уйти. А она так весело хохочет, хватит, мол, а то привыкнешь. Ну, я еще сильнее ее обнимаю, думаю про себя, что нет, не отпущу ее от себя, хотя бы нацелуюсь вдосталь. А то этому хмырю можно, а я чем хуже? Он сам меня давай оттаскивать от Мэри, вроде как не твое, не трогай. А я разворачиваюсь и его одной левой раз и на пол. А Мэри другой рукой держу. Этот на полу валяется, кровью харкает. Мэри давай на меня кричать, а я уж совсем не в себе был. И Мэри хочу трахнуть как следует, и этого прибить, чтоб под ногами не мешался.
В – общем, врачи потом сказали, что у меня состояние какого-то аффекта было. Прибил я их голыми руками обоих. Сначала его забил до смерти, а потом ее придушил. И вот когда она уже захрипела, чувствую, что так ее хочу, что терпежу нет. И прикидываю, что хоть напоследок полюблю ее по-настоящему, как и мечтал до этого. А на ней только халатик разорванный, а она уже даже не дергается, глаза закатила.
Короче, я ее тут же рядом с ее полюбовником мертвым и трахнул. Думаю, при жизни меня разлюбила, так хоть после смерти моей только будет. А потом как пелена с глаз упала. Сел, и за голову схватился, что же наделал. Ведь двоих пришил. А сам уже так трезво, нормально соображаю, что меня никто не видел, никто не знает, что я здесь.
Вышел через заднюю дверь, и вернулся в санаторий, как будто отлучался в город погулять. А на следующий день прочитал в газете о кровавом убийце – маньяке, то есть о себе. Лежу такой в санатории, думаю, черта с два вы меня поймаете. Так оно и вышло. Никому даже в голову не пришло, что я могу к этому отношение иметь. Поехал к ней из санатория на похороны. Она лежит такая в гробу, красивая, молодая. А в соседнем гробу этот ублюдок. Я как глянул на них, у меня опять кровь в голову  бросилась. Пришлось уйти от греха подальше.
А через несколько дней, когда я уже из санатория приехал, пошел гулять по городу, по барам. Смотрю в одном из баров парочка влюбленная сидит. И девчонка, вроде как похожа на мою Мэри. И парень с ней такой наглый. Я проследил за ними, идут такие, на ходу целуются, она смеется. А мне невтерпеж, как ее трахнуть захотелось, ну как Мэри свою, после смерти. В общем, этих двоих я в парке тоже придушил. А девчонку еще и трахнул.
А потом уж и остановиться не мог. Как увижу влюбленную парочку, так руки чешутся. Долго меня ловили – лет пять. Понимаешь, я могу нормально работать, жить месяцами, а потом вдруг увижу какую-нибудь тварь в короткой юбке с хахалем, и все – планка падает. Точно знаю, пока не убью – не успокоюсь. А все из этой потаскухи Мэри. Так что, парень, будь осторожен. На моих глазах с бабами не целуйся – а то убью. Не посмотрю, что ты нормальный мужик.


Александр мысленно прикинул, какие у него шансы остаться в живых, случись с этим животным мериться силой. По всему видно было, что победа достанется нелегко. Ведь у этого малого в голове черт знает что творится – ему неведом страх и инстинкт самосохранения. Таких Александр встречал в своей жизни. Подобных маньяков нельзя остановить словом или волевым усилием – только одним точным ударом, на второй, если промахнешься, не будет времени. Почему-то в голове так ясно мелькнула эта картина, что Александр поспешил отмахнуться от наваждения.
- Джон, но ведь ты можешь держать себя в руках, если хочешь? Сам же говоришь, что месяцами жил спокойно.
- Если бы я себя не сдерживал, я бы каждый день убивал по парочке и трахал этих телок. Ты не представляешь, какой это кайф, слушать ее предсмертный хрип, видеть, как она с жизнью не хочет расставаться, а потом еще теплую трахать, как хочешь. Ладно, давай лучше выпьем, а то на меня с такими разговорами скоро накатит. Только, если что, не обижайся, я тебя предупреждал. Здесь две бабы все-таки есть.
- Ты имеешь в виду Катрин?
- Да, и Лизка – проститутка здесь ошивается. Обе хороши. Только Катрин с виду поприличнее. Хотя, наверняка, такая же тварь.
При этих словах у Александра в душе шевельнулось недоброе чувство. Ему захотелось забить только что сказанные слова в грязную глотку американца. Только давно усвоенная привычка контролировать себя позволила сохранить спокойствие. Единственное, что выдавало напряжение – побелевшие костяшки пальцев, державших стакан.
А Джон продолжал накачиваться алкоголем и развивать свою идею, как он передушил бы и перетрахал всех баб, но Александр не слушал его. Перед глазами стояла Катрин, трогательная и скорбная, с глазами цвета моря в солнечный день. Она напоминала ему образ той, другой, оставшейся в том мире…
- Эй, ты, что ничего не слышишь. Я к тебе в который раз обращаюсь. Давай выпьем еще по маленькой, а то скоро уже ужин, а у меня ни в одном глазу.
- Я чего –то устал. Пей один, если хочешь.
- Да ты слабее, чем я думал.
- Нет, просто сообразить пока не могу, зачем я здесь.
- Да какая разница, все равно отсюда никуда не деться. Лучше уж просто напиться, чтобы ничего не помнить.
Джон, на самом деле, производил впечатление сильно пьяного человека. Лицо и без того красное, стало почти багровым. Глаза зло смотрели из- под нависших бровей. Кулаки непроизвольно сжимались, будто вспоминая судороги чьей-то гортани. Александр искал предлог, чтобы покинуть гостиную, но не знал, куда пойдет дальше.
- Я вижу, Александр, вы уже перезнакомились со многими обитателями отеля, - нежный, теплый голос Катрин развеял мрачный алкогольный туман воспоминаний маньяка, повисший в гостиной. – И как вы находите наше общество? – женщина спокойно взглянула в сторону Джона.
- Интересная кампания у вас. Мошенники, убийцы…
- Мошенники – это вы имеете в виду Серджио?
- Да, уже пообщался.
- Вы  уже в курсе его истории?
- Да, лорд Чарльз посвятил меня в его тайну.
- У нас здесь нет тайн друг от друга. Вам тоже придется рассказать за ужином свою историю убийства. Такова наша традиция.
- Я бы с удовольствием узнал еще что-нибудь о ваших традициях.
- Наверное, называть их нашими не совсем правильно. Не мы их устанавливали, кто-то их придумал, эти безумные правила. Нам только остается соблюдать заведенный порядок.
- Ну и что у нас дальше по порядку?
- Вечером нам предстоит ужин, точнее, поздний обед. За столом соберутся все, кто здесь сегодня.
- А кто еще здесь есть?
- Учитывая, что вы уже знакомы с лордом Чарльзом, Серджио и Джоном, у вас впереди знакомство с вашей соотечественницей Лизой и нашим поваром китайцем Ли Чаном.
- Тоже убийцы и мошенники?
- Увы, в нашем обществе других не бывает.
- Простите, Катрин, и вы тоже?!
- А ты как думал, что она святая – тоже двух мужиков угробила, - в диалог ворвался пьяный, хриплый голос Джона.
- Пойдемте, Александр, я вас провожу в ваш номер, - испуганно тихо сказала Катрин и направилась к выходу.
- Осторожнее, Алекс, я тебя предупреждал, - услышал Александр уже в коридоре.

Отель явно был из числа очень дорогих и комфортабельных. Полы в широких коридорах были покрыты мягкими, ворсистыми коврами, на стенах висели картины в золоченных рамах. В углах и многочисленных нишах стояли светильники.
Катрин шла чуть впереди мужчины. Александр невольно залюбовался легкой, непринужденной походкой молодой женщины. До него доносился тонкий запах духов, шелест шелка. В конце коридора Катрин остановилась, жестом указала на дверь.
- Эта ваши апартаменты, Александр. Вы можете передохнуть здесь до ужина.
- Катрин, мне бы хотелось, извините, - от волнения у мужчины перехватило горло, - вы не зайдете ко мне?
- Боюсь, Александр, это будет выглядеть неприлично.
- Вы сами говорили, что к приличиям в этом месте относятся пренебрежительно. Прошу вас, Катрин. У меня голова идет кругом от всего, что здесь происходит, от всех этих страшных историй про убийства.
- Тем более, вам нужно отдохнуть. А через час я приглашу вас на прогулку в зимний сад. Договорились?
- Я буду ждать вас.
- Я приду, не беспокойтесь. Похоже, вы в этой компании – единственный нормальный мужчина. Я не смогу отказаться от удовольствия пообщаться с вами, - с невеселым смехом Катрин пошла по коридору.
Александр оглядел номер. «Везет же людям, живут в такой роскоши», - присвистнул он от удивления. Широкая двуспальная кровать занимала почти половину комнаты. У окна стояли огромные кресла с тяжелыми резными подлокотниками. Александр устало опустился в одно из них.
События последних часов измотали молодого мужчину. Мысли отказывались выстроиться хоть в какой-нибудь логической последовательности. Лица новых знакомых кружились в хороводе перед глазами. Багровое злое лицо американца, нежный овал Катрин, длинный череп лорда, бегающие глаза Серджио. Обрывки фраз, жесты, выпитая водка – все сливалось в жутком калейдоскопе. Незаметно для себя Александр задремал, точнее, погрузился в забытье, потому что даже с закрытыми глазами мозг лихорадочно боролся с ощущением надвигающейся опасности.