Как Сталин голодом после войны учудил

Голод 1946 – 1947 гг. является самым малоупоминаемым из трёх наиболее смертоносных голодоморов первого тридцатилетия советской власти. Его оказалось легче всего списать на объективные обстоятельства - последствия войны и засуху, - что власть сразу же и сделала, на 40 лет «закрыв» эту тему для исторического анализа. Писать и говорить об этом в СССР было запрещено (Зима В.Ф. Голод в СССР 1946 – 1947 гг., происхождение и последствия. Стр. 8, 64:

  ).

Продолжает существовать такое мнение (по традиции) и в современной России, однако оно совершенно не выдерживает серьёзной проверки фактами, в чём каждый может легко убедиться сам. Проверим и мы. Начнём с «последствий войны».

Действительно, война серьёзно подорвала сельское хозяйство страны. Валовой сбор зерновых культур в 1945 году составил лишь 49 % от последнего предвоенного 1940 года (Хрестоматия по Отечественной истории (1941 – 1945 гг.): учебное пособие для студентов вузов. – М., 1996. С. 561). Урожайность их была на 35 % ниже уровня 1940 года (Зима В.Ф. Указанная работа. С. 12). Ещё тяжелей была ситуация по большинству других сельскохозяйственных культур.

Как говорится, хуже некуда. При таком уровне сельхозпроизводства кормить народ уже очень скоро стало бы нечем. Между тем, повышать этот уровень было уже почти некому. Работоспособными (от 14 до 59 лет) оставались лишь около 37 миллионов  из почти 100 миллионов жителей деревни (остальные – старики, дети и инвалиды), что составляло лишь половину от необходимого количества работников (Там же). Трудоспособных мужчин же среди них оставалось лишь 6,5 миллионов (Литвиновский И. А. Восстановление народного хозяйства СССР после Великой Отечественной войны / Российские и славянские исследования: Сб. науч. статей. Вып. 1. - Мн.: БГУ, 2004. - С. 252: https://core.ac.uk/download/pdf/290211779.pdf
), то есть 38 % от довоенной численности.

Прекратилась и продовольственная помощь союзников по ленд-лизу, в том числе семенным зерном.

Как же должно было отреагировать на такую ситуацию нормальное правительство нормального государства, заботящегося о благе своих граждан? Каждому разумному человеку ясно, что оно обязано было бы в первую очередь бросить все силы на скорейшее восстановление сельского хозяйства.

А как поступил тогда сталинский режим? Прямо противоположным образом – почти все силы и средства направил на дальнейшее развитие индустрии, а сельскому хозяйству выделил жалкие гроши. Более того, продолжилось и, даже, усилилось выдавливание из деревни продовольственных, финансовых и людских ресурсов. Именно тогда крепостническая эксплуатация государством колхозного крестьянства при Сталине достигла своей наивысшей степени.

Мероприятия властей того времени своими разрушительными для бюджета обычного гражданина последствиями напоминают сегодня «шоковую терапию» начала 90-х годов, но в отличие от неё, оказались по настоящему смертоносными для многих людей.

Вот факты:

Один трудодень в 1946 – 1947 гг. в среднем оценивался всего в 30 копеек (29,4 % колхозов не давали ни копейки). То есть один мужчина, вырабатывая 500 трудодней в год, мог заработать в среднем по СССР только 150 рублей (Это было равно минимальному МЕСЯЧНОМУ уровню оплаты труда в промышленности). Расчёт же с колхозниками по зерну в 1946 году был хуже, чем в самом тяжёлом военном 1943 г. (Зима В.Ф. Указанная работа. С. 42, 44).

Между тем, обязательные поставки крестьян государству в 1946 году были увеличены. При этом, государственные заготовительные цены оставались неизменными с 1928 года, не превышая 10 копеек за 1 кг пшеницы, 5 коп. за 1 кг картофеля, 25 коп. за 1 кг говядины и 20 коп. за 1 сотню яиц (Там же. С. 16). Это означает, что в реальности заготовительные цены за годы коллективизации и войны уменьшись из-за роста цен, в среднем, примерно в 10 раз, то есть стали чисто символическими. По данным историка И.А.Литвиновского, государство реально оплачивало лишь 5 % колхозных расходов по производству мяса, 10 % - по зерну и 20 % по молоку (Литвиновский И.А. Указанная работа. С. 245 – 246).

Фактически государство забирало даром произведённую селом продукцию, что даёт основание считать работу крестьян на колхозных полях и фермах барщиной, а обязательную сдачу части продукции ЛПХ – оброком. Единственное отличие от средневековых их форм состоит в том, что доставались они не помещику, а государству. Однако если учесть, что и поместные земли первоначально принадлежали государству и предоставлялись помещикам только на время несение ими государственной службы, то есть фактически являлись формой зарплаты, то и эта разница между государственной и феодальной формами барщины и оброка исчезает.

Летом 1946 года были значительно повышены нормы доходности с каждой сотки земли и головы скота (на основе которых исчислялись налоги и сборы) (Зима В.Ф. Указанная работа. С. 45), а значит, обязательные поставки и платежи с колхозов и ЛПХ колхозников резко возросли.

К тому времени, согласно постановлению Совета Министров СССР от 16 октября 1945 года, были уже отменены и все льготы по налогам и обязательствам, установленные в военное время (Там же. С. 43). С карточного снабжения было снято 3/4 получателей хлебных пайков в сельской местности (почти вся сельская интеллигенция и служащие) (Там же. С. 41).

Ухудшилось положение тогда не только сельчан, но и горожан. В начале сентября 1946 г. (то есть, непосредственно накануне голода) пайковые цены на хлеб в государственной торговле были увеличены в 2 раза (Там же. С. 49). Зарплаты же рабочих были значительно сокращены, на отдельных предприятиях – в 1,5 – 2 раза (Там же. С. 39).

Перед самым началом голода в 1946 году с населения был собран очередной государственный заём (на этот раз, на восстановление народного хозяйства), а в следующем году (в разгар голода) – второй. Как обычно, оба они взимались в добровольно-принудительном порядке. Вместе с налогами, займы (45 млрд. рублей) «съели» тогда до 30 – 40 % зарплаты большинства рабочих и служащих и опустошили скудные семейные бюджеты жителей села (Там же. С. 45 – 48).

Внесла свой гибельный вклад в обнищание людей и начавшееся весной 1946 года, то есть прямо накануне сева, урезание площади подсобных хозяйств (не только у колхозников, но и у рабочих, служащих и, даже, у предприятий) (Литвиновский И.А. Указанная работа. С. 246). Дело в том, что за годы войны площадь земли под личными подсобными хозяйствами очень сильно возросла. С весны 1942 года её могли получить под огороды все семьи горожан, чем многие и воспользовались.

ЛПХ же колхозников к концу войны уже сильно напоминали индивидуальные наделы (в миниатюре) крепостных крестьян дореформенной царской России. Значительную долю посевов на них составляли зерновые культуры. За время войны эта доля выросла в 2,8 раза (Зима В.Ф. Указанная работа. С. 44). Почти всё питание колхозников (да и многих рабочих и служащих) обеспечивали именно их личные подсобные хозяйства.

Обескровив ЛПХ, сталинское государство покалечило курицу, несущую золотые яйца, ведь к тому времени они поставляли на внутренний рынок и государству почти все собственно яйца (83 %), более трети молока (34 %) и картофеля (36 %), а также 30 % скота и птицы, 19 % шерсти и 13 % подсолнечника (Там же. С. 14). Между тем, колхозы и совхозы, которым передали отрезанную у ЛПХ землю, как правило, не имели в тот момент возможности её должным образом освоить.

Перечисленные действия властей не могли не привести к голоду, и он не заставил себя ждать. Число его жертв было огромным. По расчётам доктора исторических наук В.Ф. Зима, в 1946 – 1948 гг. от голода и связанных с ним болезней в СССР умерло около 2 миллионов человек (Там же. С. 11, 64). Дистрофией же и септической ангиной, то есть только бесспорно возникающими из-за голода болезнями, с 1946 по 1949 гг. по официальным данным переболело около 4 миллионов человек (Там же. С. 91).

Кроме того, голод спровоцировал огромную волну уголовных преступлений. Многие отчаявшиеся люди шли на всё, чтобы добыть пропитание. Число хищений имущества увеличилось в 1947 году, по сравнению с предыдущим, на 43,7 %, бандитизм, разбои и грабежи – в 2 раза, соответственно, число осуждённых на срок 10 и более лет выросло в 100 раз. Всего за уголовные преступления (не считая государственных и военных) в 1947 году было осуждено более 1,3 миллиона человек (Зима В.Ф. Голод и преступность в СССР. 1946 – 1947 гг. С. 776: https://www.persee.fr/doc/slave_0080-2557_1994_num_66_4_6217
).

В оправдание Сталина, сталинисты ссылаются обычно на страшную засуху, разразившуюся весной 1946 года. Засуха, конечно, была, однако Сталин и его правительство, зная её масштабы, крайне незначительно снизили задания по госпоставкам пострадавшим районам, резко увеличив, при этом задания для остальных. В результате, зерно было выгреблено фактически подчистую и у тех, и у других. В зоне голода оказалось около 100 миллионов человек (Зима В.Ф. Голод в СССР 1946 – 1947 гг., происхождение и последствия. С. 11).

Но у правительства не было тогда иного выхода, - говорят сталинисты, - хлеб нужен был, чтобы накормить население городов, армию. Однако даже сама постановка такой отговорки - накормить горожан и армию ценой смерти от голода жителей деревни – глубоко безнравственна и цинична (сельское население всё ещё составляло тогда большую часть жителей страны).

Между тем, есть у этой позиции и другая, не менее отвратительная сторона – в течение всего периода голода 1946 – 1947 гг. в государственном резерве хранилось около 10 миллионов тонн продовольствия, не считая 3,6 млн. т. неиспользованного остатка зерна, выделенного на внутреннее потребление страны от урожая 1946 года (Там же. С. 28). Даже одного резерва хватило бы, чтобы полностью избежать голодных смертей. Достаточно было просто поставить на пайковое довольствие (хотя бы по самым минимальным нормам) в наиболее трудный период (ноябрь 1946 – июль 1947 гг.) самую беззащитную часть населения голодающих деревень – стариков, инвалидов и детей. Однако продукты передавались не им, а жителям европейских стран (руководство СССР, в политических целях, изображало из себя тогда щедрого кормильца пострадавшей от войны Европы). Таким образом, сталинская верхушка сознательно принесла советских граждан в жертву своим внешнеполитическим амбициям.

Госрезерва всё равно не хватило бы для пропитания всем нуждающимся – говорят нам сталинисты. Но это не так. Одного миллиона тонн продовольствия хватало во время ВОВ на питание в течение года 800 000 советских солдат (В.В. Цысь. Использование труда военнослужащих Красной армии в восстановлении народного хозяйства на завершающих этапах и после окончания Гражданской и Великой Отечественной войн. Изд-во Нижневартовского Государственного университета, 2017. С. 239: http://nvsu.ru/ru/Intellekt/2016/TSis.V.--.pdf
). Соответственно, 10 млн. было достаточно, чтобы год кормить 8 миллионов солдат. Между тем, минимальные пайки в тылу были примерно в 4 раза меньше солдатского. Следовательно, по этим нормам можно было накормить 32 миллиона человек.

А сколько же было голодающих детей, стариков, инвалидов в деревнях?
Всего на территории голода проживало тогда около 100 миллионов человек. Поскольку это были довольно развитые в промышленном отношении районы, примерно половина их населения проживала в городах. Как уже было сказано в начале статьи, трудоспособных среди сельских жителей было примерно 37 %, следовательно, нетрудоспособных (стариков, инвалидов, детей) – 63 %. От 50 миллионов сельчан это 31,5 миллион.

Госрезерв был необходим стране на случай войны, – утверждают сталинисты. Но о какой вообще войне может идти речь в 1946 - 1948 гг.? Почти вся Европа лежала тогда в руинах. Большинству её населения (в том числе и в Западной части) не хватало самого необходимого, даже продовольствия. Восстановление требовало огромных средств. Все народы крайне устали от 6-летней мировой бойни и требовали от своих правительств не допустить новой. По признанию Черчилля, Запад тогда боялся развязывания её именно со стороны СССР, после роспуска мобилизованных на войну американских и английских солдат по домам. Да, тогда началась «холодная война», но вступать в «горячую» никто не хотел. Сохранив госрезерв, Сталин перестраховался, в очередной раз заплатив за свои страхи жизнями миллионов подвластных ему людей.

Но была и ещё одна причина накапливания госрезерва, о которой неосталинисты резонно предпочитают не упоминать. Это делалось с целью подготовки той самой ценовой реформы, которую фанаты Сталина выдают за его величайшее благодеяние после войны. Её планировалось провести одновременно с отменой карточной системы (отложены из-за голода с 1946 года на конец 1947). Правящая верхушка на основе предыдущего опыта уже понимала, что голодный народ в первый же день торговли без карточек сметёт с прилавков все продукты, поэтому решила создать запас для удовлетворения этого первоначального ажиотажного спроса.

Ещё одним средством понижения спроса стали цены, которые в момент реформы (декабрь 1947 года) повышались, по сравнению с карточными (уже увеличенными ранее в 2 раза), в 3 раза (Зима В.Ф. Указанная работа. С. 56). Именно эти цены (коммерческие были отменены) Сталин будет постепенно снижать потом на жалкие проценты в течении пяти лет (к 1954 году розничные цены снизились лишь на 43 %), при одновременном понижении (в 1947 году) расценок и зарплаты рабочих и служащих и увеличении подписки на государственный заём (Там же. С. 59). Это мошенническое ограбление населения, разумеется, выдавалось советскими СМИ за заботу правительства о своём народе и очередное наглядное подтверждение успехов социалистической экономики. В сёлах же никакой продажи государственных продуктов питания в первые послевоенные годы вообще не производилось. Она началась только в 1950 году (Там же. С. 58, 60).

2. Выводы и обобщения:

Итак, голод 1946 – 1948 годов стал со стороны Сталинских властей очередным искусственным «голодомором» миллионов советских граждан (в основном жителей села), тщательно замаскированным позже под естественные последствия засухи и войны.  Чем же объясняется эта жестокость тогдашней коммунистической власти к населению собственной страны?

Для Сталина и его окружения сельское население было лишь бездонной бочкой или, даже, болотом, из которого можно постоянно черпать ресурсы для полной индустриализации, считавшейся обязательным условием построения коммунистического общества. Это «болото» они не считали нужным как-то восстанавливать. Для них, - чем быстрее оно высохнет, тем лучше. Согласно классической марксистской теории, любая крестьянская собственность несовместима с коммунизмом.

Даже колхозы, с их личными подсобными хозяйствами колхозников, являлись в глазах марксистов-большевиков только переходным звеном к полному обобществлению имущества в коммуне. Соответственно, не желающих порывать связь с собственным земельным участком хотя бы в форме ЛПХ колхозников, они считали последними метками «проклятого прошлого», которым не может быть места в счастливом коммунистическом будущем. Отсюда и происходило людоедское равнодушие Сталина и его клики к жизням и судьбам простых советских крестьян.