Посконь и ее дети 2 - Держи вора!

– За чо бьют-то, а?

– Хрен знает. Украл, вестимо, что, – буркнул Матвей за спину, где притоптывал мелкий мужичонка, пытавшийся разглядеть, кого это с гвалтом ведут на мост через жирную от грязи речушку Лютку.

Узкая, с заваленными мусором бережками, Лютка врала глазам, притворяясь безобидным отхожим стоком. Глубокое осклизлое русло с бьющими у дна ледяными струями затягивало и не отпускало. В Лютке иной раз гибли без следа жеребцы, не то что спутанный пенькой вор с кирпичом на шее.

Народу не терпелось, не стали звать-дожидаться посадской стражи, которой еще докликайся, а потом трижды поклонись в ножки, чтобы самого не скрутили. Решили управить сами. Утро, торговый день, дел невпроворот – рюхаться со стрельцами, подьячими и прочей казенной шушерой, расплодившейся пуще нетопырей. Дороже встанет.

Паче, народ глаголет, и князя-то уже нет. А вот так вот! Сгинул, говорят, светлый князь. То ли спился, то ли от чумы слег, то ли кровопийцы бояре в подклети держат на пустых щах, на гнилой соломе, с цепью вместо порток. На кого уповать? Кому заступиться за Посконь-матушку, за простой народ?

– Ну дела, дела…

Мужичонка покачал головой в жухлом колпаке, пожевал сизыми губами, вздохнул. Полез на всякий случай в запах армяка проверить мошну, припоясанную бечевой к ребрам. Вор-то, известно, ловок, сцапает – не заметишь.

Матвей повернулся к нему широченной грудью, посмотрел с прищуром как на диковину.

Из-под узкого обветренного лица, того же фасона, что колпак сверху, свешивалась бородка в шесть волосин, терялась в вороте. Глаза с серыми белками, подернутые слезой, метались туда-сюда – любопытные и трусливые, словно подмороженные. К вороту армяка по кромке шита тесьма – зеленые бороздки на синем поле, какие не в ходу в Столенграде. Ясно: пришлый. С Мозайска или Кургужья.

– Али твой подельник? – грозно спросил Матвей, дыша чесноком в колпак.

– Да ты…

Мужичонка удивленно хлопнул бровями, шмыгнул костистым носом, будто вдохнув золы, вмиг сделавшись пунцовым до самых век.

– Ты чего, милый человек? Чо городишь? С печи упал? Из торговых я! Телега вона стоит! Куры да битый гусь.

– Ну-ну. Смотри-и-и…

На них начали оборачиваться, поглядывать. Кто-то ухватил мужичонку за правый локоть, дернул назад и в сторону, ловко подставив ногу. Колпак полетел на землю.

– Еще одного поймали! – невпопад завопила баба, стоявшая с бельевой корзиной.

– Да вы чо? Да я ж…

– Ломай его, добры люди!

– Тащи сюда!

Матвей, чтоб не оттоптали носки сапог, отошел от людского месива, расталкивая дорогу дубовыми раменами под кафтаном. Где-то за спиной в грязи захлебывался криком некстати подвернувшийся мужичонка.


Далее http://proza.ru/2021/01/24/1288