В армии всё правильно. Глава шестнадцатая

Командиры отделений


Командир отделения обязан… обучать и воспитывать солдат отделения, а при выполнении боевых задач - умело командовать отделением…
Из Устава внутренней службы Вооружённых Сил СССР.


Пыжов

 Петруха БэЦэ, слушавший наш разговор, мгновенно принял горизонтальное положение в своей кровати. На горизонте появился его непосредственный начальник командир отделения ефрейтор Пыжов.  Николай был старше всех нас на два года, так как перед самым призывом в одной из драк получил травму, поэтому и призывался с опозданием.
  Слава Мазур, которого в первый день прибытия в ШМАС, увёл в своё подчинение начальник строевого отдела, по секрету рассказывал мне много интересных историй. Слава знал, что вся информация, передаваемая мне, навсегда оставалась под грифом «Совершенно секретно». Утечки быть не могло.
Сегодня, как вы понимаете, спустя сорок с лишним лет, гриф секретности можно снять. Имеющийся у Славки доступ к личным делам офицеров и солдат, и информация  в них, его просто распирала. Чтобы остаться в живых, и не лопнуть от избытка фактов хранимых в личных делах, нужно было стравливать это самое давление. Я был тем единственным и слушателем, и собеседником, кому можно было доверять военную тайну.

  Вот что поведал Вячеслав о Пыжове. Оказывается, что травму он получил в не простой драке, а в «поножовщине». Зачинщиком драки был Николай. И если бы не связи его дяди – какой-то «шишки» в горисполкоме, то сидеть бы Пыжу в местах не столь отдалённых. Именно поэтому, он призывался не со своим «призывом», а с «малолетками», как иногда высказывался он в наш адрес. Медкомиссия сделала ему отсрочку до полного выздоровления.               
  Николай был ровесником нашего заместителя командира взвода. И это, как считал он, давало ему право бахвалиться перед нами.
«Если бы не моя травма, я бы сам сейчас командовал всем взводом или был старшиной роты», - часто слышали мы от него.  В такие минуты я не мог себя сдерживать и обязательно вступал с ним в спор.               
- Пыж, если бы я после школы не завалил экзамен по математике в институт, то сейчас бы был на втором курсе Киевского инженерно-строительного института. А после его окончания получил бы звание лейтенанта! А ты бы так и ходил до пенсии старшиной роты! Что скажешь?
 
     Пыжов, в таких ситуациях злился, но идеологически, да и физически против меня выстоять не мог. Его высокая тощая фигура напоминала мне манекен, на который напялили костюм огромного размера, или повесили штору, что волнами свисала на его теле. Поясной ремень перетягивал талию и ещё больше акцентировал внимание на тонкой и худой фигуре младшего командира. Казалось, что на его скелете полностью отсутствовали мышцы.
 Правильно говорил мне тренер по тяжёлой атлетике Пётр Иванович: - Максим, качай бицепсы, трицепсы, бёдра и в армии выглядеть будешь бодро!
 Спасибо, дорогой тренер за науку!
 
   Шуток Пыж не понимал, и не воспринимал, и со своими подчинёнными был суров. Глядя на него, я видел пана атамана Грициана Таврического из фильма «Свадьба в Малиновке».                Да и со мной у него отношения не складывались. Мне не нравятся те, кто считает себя авторитетом только из-за того, что он старше других. Но, в то же время, не понимает, что в категорию авторитетных личностей попадают не с учётом возраста, а совершенно по другим критериям.               
  Для меня Пыжов личностью не являлся. Этим всё сказано. А сам Николай не понимал, как это я без ругани, умел находить путь к сердцам своих подчинённых.                Почему ребята моего отделения, бесспорно, выполняли приказы, хотя и звучали они не громко и зычно, порой и с матом, как у Пыжа? Отчего уровень дисциплины в моём отделении был выше, чем в его маленьком коллективе из восьми человек?                Всё элементарно! Просто я не только знал свои обязанности, но и выполнял их. Будь Пыжов не только суров со своим подчинёнными, но и заботлив, как указано в обязанностях командира отделения «заботиться о подчиненных и вникать в их нужды», дела в его отделении складывались бы иначе.

 Я, конечно же,  знал имя и фамилию, год рождения, личные качества, род занятий до военной службы, семейное положение, успехи и недостатки в боевой и политической подготовке каждого своего подчиненного. Но, вместе с тем считал, что этого мало.
Ставя себя на место солдата своего отделения, я спрашивал:
- «Максим, а как бы ты хотел, чтобы к тебе относился командир отделения?»                - «С пониманием моих проблем. Чтобы поддерживал в трудных ситуациях. Не делал поспешных выводов, не поговорив со мной», – отвечал я сам себе.                Я даже однажды записал все свои ответы в тетрадь. А что, если задать вопрос своим подчинённым, каким они желают видеть своего командира отделения? Какими будут их ответы.

   Остап, узнав о моём желании, отверг его сразу.                – Тебе наговорят такого, что ты из командира превратишься в Старика Хоттабыча, который только и будет делать, что исполнять желания подчинённых.                – Почему ты так думаешь? Сам можешь ответить откровенно, каким видишь своего командира?                – Максим, любой командир должен быть строгим, но справедливым.                – Строгим - это понятно. Выполняй на 100 процентов требования уставов и прослывёшь самым строгим командиром. А вот каков критерий справедливости? Где он, Остап? Для каждого человека, будь то солдат или офицер, понятие справедливости сугубо индивидуально.                – Конечно, здесь я и спорить не стану. Возьми случай с туалетом, и как Деликатный «отблагодарил» нас. Любому, самому без башенному рядовому ясно, что он был к нам не справедлив! – высказался Остап о болящей до сих пор «ране».                – Значит, справедливость подразумевает соответствие получаемых благ или наказаний совершённым делам или проступкам. Я понимаю именно так.                – Макс, я тоже понимаю справедливость, как и ты. Но, с точки зрения Деликатного, твои взгляды на «работу расчёта» не справедливы. Мы с тобой считаем, что – наоборот! Но должна же быть какая-то золотая середина?                – Остап, какая «золотая середина»?  Справедливость в том, что если бы Деликатный безукоризненно выполнял свои уставные обязанности, то и  разговора, за который мы с тобой до сих пор расплачиваемся, не было.  Ни ты, ни я, не знаем, чем нам это аукнется! Но с нашими ребятами я всё равно поговорю.

***
   При первой возможности, собрав отделение, я задал подчинённым вопрос: «Каким они видят идеального командира отделения?»
 Ответов было много, и все они звучали, как говорят «на полном серьёзе». Практически большинство моих взглядов совпали с ответами солдат. А самый главный вывод, который мы сделали, звучал так: «Никогда не делай другим того, чего не желал бы для себя».
 В состоявшемся собрании был один из факторов того, что на подведениях итогов за месяц, «овощное» отделение всегда было впереди отделения «напыженного»? 
   Вы спрашиваете, что это за такие названия? Вопрос понятен – отвечаю.                Ещё у нас были «трубное» и «донское» отделения. Так солдаты взвода окрестили четыре отделения, исходя из фамилий командиров.               
      В первом отделении - Пыжов, во втором я, в третьем - Трубах, и в четвёртом Данченко.  К слову заметить, солдатский глазомер очень точен. И уж если дано прозвище, то оно в самую «десятку».
       
Трубах.

       У Трубаха в отделении было дело «труба». Он на протяжении полугода в социалистическом соревновании был на стабильном четвёртом месте. Для меня в этом ничего удивительного не было. Борис Трубах – это хитрый лис, который любую ситуацию повернёт так, что окажется при своих интересах. Было противно смотреть, как он заискивал перед Деликатным и командиром взвода. Полноватого телосложения и среднего роста, он мало чем отличался от большинства рядовых нашего взвода. Единственной отличительной чертой Бориса было то, что он был не по возрасту хитёр. Я подозревал, что эта черта передалась ему по наследству. Думаю, что и младшим командиром он стал не без учёта этой характерной черты.
 Как ни странно, его наплевательское отношение к обязанностям командира отделения, сходило ему с рук. Ну, да и шут с ним и с его отделением! Тем более, что ничего значимого в моём рассказе ни он, ни его отделение не играют. Хотя, нет, я не совсем прав. Определённую роль в вопросе поступления в училище Борис сыграл. Но об этом чуть позже. Всему своё время.

Данченко

    А теперь о Данченко. Руслан - парень что надо! С таким я бы пошёл в разведку. Для меня он был личностью. Нет, не кумиром. Кумиров у меня не было ни тогда в восемнадцать, ни в тридцать, когда я был сам офицером, ни сейчас, когда я сед и слегка лыс. Мне нравилось, что Руслан никогда, за всё время учёбы, как и я, не повышал голос на своих ребят. Да и зачем повышать, если его понимали с полу-взгляда, и полуслова…               
Руслан был чуть ниже меня ростом, но коренастый, словно молодой дубок. Гирю в 32 килограмма он выжимал двадцать раз. Это был рекорд роты. Даже я, третьеразрядник по тяжёлой атлетике, не мог состязаться с ним.                Правда, надо заметить, что мы были в разных весовых категориях. Я весил 72 килограмма, а Руслан – за восемьдесят.                Что нас с ним роднило, так это увлечение борьбой. Руслан перед призывом в армию стал чемпионом города в своей весовой категории. Он серьёзно занимался вольной борьбой.
   
  Я же в седьмом и восьмом классах увлекался борьбой классической. Сейчас она называется греко-римской. Вот именно борьба и стала той основой, на которой прочно замесилась наша армейская дружба. Но, хочу отметить, что о его спортивных достижениях никто, кроме меня, не знал. Руслан был скромным парнем.
 Впервые я обратил на него внимание ещё до присяги.                В спортивном уголке коренастый парень делал упражнение присущее только тем, кто занимается борьбой. Стоя на «мостике», он качал мышцы шеи. Упражнение служило для борьбы в «партере», когда соперник пытается уложить тебя на лопатки.                Лишь только парень встал на ноги, я подошёл к нему.
 
    – Здорово! Занимался борьбой? – задал я вопрос, который был для меня актуален.
Парень, перестал вращать головой и окинул меня испытующим взглядом.                – Почему ты так решил?                – Знакомое упражнение. Сам раньше делал.                – А сейчас уже не делаешь? – приподняв брови и широко открыв глаза, спросил парень.            
– Сейчас не делаю. Сейчас штангу толкаю, - кивнул я в сторону снаряда сделанного ротными умельцами.                – Что самоучка? – потухшие глаза и сведённые вместе брови, выразили печаль собеседника. Я обратил внимание на то, что мой вопрос о занятиях борьбой оставался без ответа.               
– Нет, почему же. Три года в спортобществе «Авангард».                – А борьбу, почему бросил? Поломали?                – Если бы поломали, разве бы я смог заниматься штангой?                – Переломы разные бывают, - задумчиво произнёс парень. Его брови нахмурились, глаза сузились, рот был плотно сжат. Видно было, что он о чём-то сосредоточенно думал.            
– Нет, у нас помещение забрали и всем предложили перейти в другое. Небольшой зал принадлежал мотоциклетному заводу, а они там сделали склад.                – Так ездил бы в новое, которое предложили.                – Предложили на Подоле. Мне туда ездить с двумя пересадками. Поэтому я и ушёл на тяжёлую атлетику. Спортзал от меня в десяти минутах ходьбы.                – Значит, предал борьбу? – чуть прикрыв глаза и сморщив нос, осуждающе подвёл итог парень.                Я промолчал. Аргументов не было, да и в принципе он был прав. 
– Ладно, не отчаивайся,- утешающее сказал спортсмен, - главное, что остался в спорте. Руслан, вольная борьба, - протянул он руку для пожатия, слегка подав корпус вперёд.

Рукопожатие было твёрдым и уверенным. Моя рука очутилась, словно в клещах.                «У такого борца из захвата не так-то просто вырваться», - подумал я. – «Это тебе не ливерная колбаса», - как говорил мой тренер по борьбе Михаил Иванович.                Такое сравнение звучало, когда соперником на ковре выступал крепыш похожий на Руслана.                – Максим, борьба классическая, - ответил я. Мы оба улыбались.                - Теперь будет с кем поддержать форму. Ты, не против?                – Как можно? Глядишь, и перехвачу у тебя парочку секретных приёмчиков, - оживляясь, ответил я.                – Секретных не обещаю, но тем, которые не применяются в классике, покажу обязательно, - заверил Руслан.
   Он предложил иногда, для поддержания штанов ходить в спортзал отрабатывать приёмы.
 Деликатный, узнав о нашем желании, вначале наотрез отказался отпускать нас.   
 - А на кого будете оставлять своих подчинённых? – пытался вставить палки в колёса.
 – Будем назначать подчинённых, временно выполнять обязанности командиров отделений, - спокойно ответил Руслан.
Так как это точно соответствовало уставным нормам, Деликатный был бессилен что-либо противопоставить нашей просьбе.
– Ладно, но не больше, чем на час в личное время вечером. Будете ставить меня в известность, кто остаётся вместо вас, - нахмурив брови, согласился замкомвзвода.
 
Сходить потренироваться нам удалось всего несколько раз, пока нас не увидел в спортзале лейтенант Фёдоров, командир первого взвода нашей роты. Очень ему не понравилось, что мы вместо нахождения в казарме тренируемся в спортзале.                – Что это вы голубчики покинули помещение казармы. Наверное, и командиры ваши не знают, где вы находитесь? – язвительно допытывался он.                – Никак нет, товарищ лейтенант. Мы с разрешения старшего сержанта Деликатного.                - Давайте, мигом дуйте в казарму. И доложите командиру взвода, что я сделал вам замечание за уход из казармы. 
   Спорить было бессмысленно, и мы повиновались. В казарме доложили Негожеву о случившемся. Он вызвал Деликатного, чтобы проверить изложенную нами версию. Но замкомвзвода, почуяв неладное, прикинулся, что ему о наших посещениях ничего неизвестно.                «Вот же баран! Струсил и соврал офицеру. А если бы сказал правду, то мы продолжали бы свои тренировки», - так рассуждали мы с Русланом, подводя итоги нашим тренировкам.                – Не отчаивайся, - утешал меня Руслан, - считай, что мы с тобой прошли очередной жизненный тренинг по преодолению конфликтной ситуации.

***
    Вот на этом я хочу остановиться чуть подробнее. Ещё на тренировках в спортзале, Руслан рассказал мне о тактике айкидо. Вначале мне стало известно о том, что Руслан мечтает поступить в институт физкультуры. После школы поступать не удалось из-за травмы на соревнованиях. Пролежал в гипсе в то время, когда шли экзамены в институт. Отец Руслана – тренер по борьбе на заводе «Большевик». Туда же ходил тренироваться и Руслан. У их семьи небольшая дача на реке Десёнке под Киевом. Руслан, как и его отец, любит охоту. У него даже есть своё охотничье ружьё. Отец подарил на день рождения, когда Руслану исполнилось восемнадцать.
   Отец Руслана заслуженный мастер спорта по вольной борьбе. Несколько лет назад ему в руки попала книга по айкидо. Это такой вид японской борьбы. Но, самое интересное, что существует не только борьба, но и айки-тактика.    
   
 - Это результат брачного союза между боевым искусством и театром, - посвящал меня в тайны этого союза Руслан. - «Айкидо» в вольном переводе означает гармонию тела и духа, как раз обратное тому, что большинство из нас переживает, сталкиваясь с конфликтом. Айкидо изначально является формой самозащиты; оно не учит тому, как первым срываться с места и ломать ближайшую руку. Точно так же и айки-тактика не будет учить тебя тому, как начинать конфликт. Уравновешенный человек редко чувствует необходимость причинять кому-либо неприятности.

***

- Рота! Отбой! - во всю мощь своих лёгких оповестил подразделение дневальный на тумбочке.  И тут же, словно эхо из разных углов, стали доносится голоса заместителей командиров взводов:
«Первый взвод – отбой!», «Второй взвод – отбой!», «Третий взвод – отбой!»                Остапа, словно ветром сдуло. Он вмиг очутился под одеялом в своей кровати.
«А вот о происхождении своей фамилии, я как-то не успел спросить своего прадеда», - думал я, чувствуя, как проваливаюсь в глубокий солдатский сон.

Разделяет не пропасть, а разница уровней.
Лец