Медведь

               
                МЕДВЕДЬ.
Времени было около двенадцати. Мы взбодрились завтраком и горячим чаем, и, довольные первой удачей, добытыми соболем и рябчиком, покатили на лыжах дальше на промысел в южном направлении.
Впереди, между массивами леса, пошли заросли молодых мелких деревьев: ольхи, елей, пихты, и поросли разных кустарников.

Тайга как бы расступилась, и мы вышли на пустынный заснеженный перекат Кети с одиноко стоявшей на нём ивой.

Далеко впереди, в наметённом ветрами высоком сугробе снега, возле ивы, я инстинктивно заметил некое копошение белых точек.

Присмотревшись, я увидел табунок белых полярных куропаток.
Они, как белые пушистые шары, выкатывались из своих потаённых снежных норок.
Зоркие и осторожные, они раньше меня, издалека заметили наше к ним приближение.

И, как по команде, стаей взлетели низко над снегом, не подпустив меня на выстрел.

Их было штук пятьдесят, не меньше. Это были красивые белые курочки, вдвое крупнее рябчиков. У самцов красные надбровные наросты, и тёмные полоски на хвостах. Они держались обособленно, каждый показывая себя перед курочками, и своё превосходство над другими самцами. Красавцы! Женихи! Они зорко следили за безопасностью своих подружек!
Я впервые увидел такую белую красоту! Белые куропатки - "Северные", "Полярные", как их ещё называют, сливались в однородной белизне сияющего на солнце снега.

Полярные куропатки меня соблазнили. И я попробовал их добыть.

Но, как осторожно я к ним ни подкрадывался, они всегда опережали мою готовность к выстрелу.
И всегда взлетали над снегом так низко, что сливались со снежной белой пеленой.  Стрелять в них даже влёт было невозможно. Такие хитрые, осторожные, незаметные в снегу, они не подпускали меня даже близко на выстрел!

- Не огорчайся, их ловят силками и петлями, - успокоил меня Северьян Фёдорович. - Они часто грызут кору ивы, и потому мясо у них горьковатое, тебе оно не понравится. Кушай рябчиков, у них самое деликатесное белое мясо. Рябчики очень музыкальные, очень любопытные, доверчивые, легко отзываются, и прилетают на любой свист. Прилетая на свист, они садятся рядом, рукой подать, и будут слушать твой свист, с любопытством разглядывая тебя, пока ты будешь свистеть. Такие, вот, они музыкальные доверчивые любопытные красивые рябенькие птички - рябчики!

Обойдя перекат, мы вышли на высокий берег. Вдоль переката, и дальше, далеко вдоль берега реки, шла незамерзающая водная полоса, шириной более метра.

Напарники мои: Полкан и Северьян пошли вперёд по берегу, повыше от реки, чтобы быть ближе к лесу.

А я пошёл вдоль берега реки, почти рядом с открытой полосой воды, и обнаружил неизвестный, любопытный мне, - прерывистый "однополосный лыжный след", внешне похожий на лыжную канавку.

Как будто кто-то, разбежавшись на одной ноге, "лыжиной" скользил по снегу метров шесть иль семь, а кое где длиннее! И так по берегу, по всем сугробам снега наследил какой-то одноногий лыжник!

А дальше "одноногий лыжный след" как-будто бы с разбегу прямо в воду угодил! Такого я ещё нигде не видел никогда. Мне стало любопытно! Я стал следить за "одноногим лыжником".

А вот у берега, не глубоко в воде, огрызки свежей рыбы. Не мелкой, я вам скажу! Кто-то довольно крупненькую рыбу поймал и съел, хорошего язя, а недоеденную голову в воде оставил.

А вот уже на берегу: и хвост, и чешуя от рыбы. Может норка? - долго я соображал.

Но, вдруг, недалеко, увидел я, как из воды высовывается светло-бурая усатая с короткими округлыми ушками голова, в два раза крупнее норки. Забавная красивая мордашка, как будто улыбается, и весёлыми глазами задорно смотрит на меня. В зубах она несёт на берег среднего размерами подъязка.

Со светлой грудкой, вся из себя изящная. С красивым сильным вытянутым гибким телом, вся светло-бурого, почти что желтоватого оттенка, с блестящим жестким ворсом, вся, словно смазанная жиром, с переливающимся блеском на снегу!

И разбежавшись на коротких в перепонках лапках, она с разбегу плюхнулась на брюхо, и покатилась по снегу, словно лыжа. Такого "циркового" трюка я ещё не видел никогда! Забавно.

Меня увидев, она, как будто испугалась, нырнула в воду. Но не глубоко. В воде, она меня как будто поджидала, пока я подошёл.

Непуганая, она смотрела на меня из-под воды, как будто улыбаясь, забавным, с весёлостью и любопытством взглядом, словно подразнивая, и играючи со мной.
Всем видом и манерами она меня звала: Нырни ко мне, давай играть!
Казалось, что она готова поиграть со мной, как кошка, - доверчивая забавная игривая зверушка, - выдра. Рассказывали, что она охотно приручается, и очень ласково ведёт себя с людьми.

Тем временем мои друзья ушли уж далеко. Мне нужно догонять. И я пошёл по их следам. 

Их след опять спустился ближе к речке. Теперь они пошли по следу, вдоль такого же прерывистого "однополосного лыжного следа", возле открытой незамерзающей воды. По следу другой выдры.

А вот Полкан залаял. И снова Северьян Фёдорович застучал своим охотничьим топором, совсем недалеко.

Подойдя к ним, я застал совсем другую охотничью экспозицию.

Полкан был к дереву привязан, и совсем казалось не проявлял никакого охотничьего рвения, как раньше!
Скорее, даже наоборот, он был даже унижен и растерян. Такую перемену в молодой собаке я заметил сразу, и был изрядно удивлён! Куда девался, наш темпераментный напористый Полкан?!

Пёс сидел у дерева в каком то состоянии уныния, оцепенения, и даже страха, поджавши хвост, и не подавал никаких признаков участия в охоте, казалось, он кем-то был обижен очень!

Если бы Полкан был человеком, я бы подумал, что он поссорился с Северьяном, обиделся, и ничего не хочет делать на охоте, чтобы помочь охотнику чуть-чуть своим охотничьим азартом! Но, нет, Полкан сидел привязанный, поджавши хвост, почти что без движений, униженный порядком!

Что случилось, что произошло? Я сразу ничего понять не мог. Но какую-то неладную обстановку, и перемену отношений в "охотничьем сообществе" заметил сразу я!
Мне показалось, молодой Полкан, казалось, струсил от чего-то! Но кого он испугался?.. пёс, поджавши хвост, молча сидит, и ничего "не говорит"! Довольно странно!

А Северьян Фёдорович был в своём "репертуаре": поставил к дереву ружьё, снял с плеч котомку, достал топор, и вырубает дрын.

Чтобы зверушку-выдру не стрелять, не портить шкурку, а дрыном раз по голове! И шкурку можно будет сдать в Промхозе по самым наивысшим ценам! Ведь "носкость" меха выдры на международных аукционах принята за единицу! А "носкость" меха у других пушных зверушек много - ниже!

- Мы шли по следу выдры, - начал мне рассказывать Северьян. - Выдра в норку забежала. Полкан её в норе облаял. Сам, наверное, ты слышал. Я привязал Полкана к дереву, чтоб не мешался, - объяснил мне Северьян.

И показал мне на маленькое заснеженное отверстие - "дырку", сантиметров двадцать-тридцать в диаметре, из которой шёл слегка заметный лёгонький парок!
В своих очках, с большими увеличительными диоптриями, Северьян, конечно, увидеть лёгкий дыхательный парок не мог.

А чтобы было посветлей в норе, Северьян ногой подсыпал в норку снегу. И начал дрыном шарудить в норе, принуждая палкой зверушку выбежать вон, из норы наружу!

Я заглянул в отверстие, затянутое снежной обваловкой, мимо которого "лыжным следом" пробежала выдра, и обомлел...

Из отверстия, покачивая головой, на меня смотрел, на расстоянии чуть больше  метра, проснувшийся медведь, он, может, и не успел ещё, как следует заснуть! Затронутый палкой медведь засуетился! Кто это посмел его в берлоге беспокоить!?  Зашевелился, и начал головой крутить, готовый к вылазке и нападению на непрошеных гостей.

- Медведь в норе, не выдра, - сказал я Северьяну! - Медведь уже зашевелился и собирается вылазать из норы!
 
- Да, ты, что, Сергей? Медведь? Наверное, быть может, это тот самый медведь, который где-то здесь, возле Игнатьевой заимки, задрал по осени у них телёнка?
Ещё тогда Матвей Карелин, секретарь поселкового совета приказал произвести отстрел медведя.
За эту осень никто из охотников ещё не убивал медведя. А значит это тот самый разбойник, который и задрал телёнка!
Медведь, видать, и на зиму залёг совсем недалеко, возле Игнатьевой заимки, как дома у себя. Совсем уж обнаглел непуганый медведь! - Рассуждал Северьян Фёдорович.

Сергей, у тебя есть патроны с пулями - жаканами?

- Нет. Ещё не успел купить в Промхозе.

- На тебе пару патронов, на всякий случай. Стреляешь первый ты из своей одностволки.
Если сразу не убьёшь, отскакиваешь от берлоги в сторону, а то  медведь может выскочить на тебя! И освобождаешь мне подступы к норе.
Тогда вступаю я, мне придётся добивать его из своей двустволки. А ты, тем временем, перезаряжаешь свою одностволку, - обговорили мы стратегию отражения, на случай внезапного нападения на нас медведя. Медведь в берлоге быть может не один. Меться в голову, понял?

- Понял.

Перезарядив ружьё пулей, я подполз к норе, где медведь начал уже шевелиться, слегка рычать, как будто бы спросонок высказывать своё нам возмущенье, и к нападению готовиться на непрошеных гостей, помешавших спать медведю!
С полутора метров я выстрелил медведю в голову меж глаз. Медведь сразу захрипел, и кровь фонтаном брызнула из раны.
                * * *
К счастью в берлоге медведь был один. Никто из норы после выстрела не выскочил. Ведь обычно медведи зимуют в спячке парами, а то и вовсе даже с выводком погодок- медвежат... Медведица в течение двух лет их водит за собою, пока медвежата подрастут, матёрыми пока они не станут!

Патрон был с пулей-жаканом заряжен Северьяном дымным порохом. И после выстрела всю нору заволокло густым голубовато-сизым едким дымом, "ест глаза"! Выстрел в берлогу прозвучал с отдачей гулко, но не громко! Звук поглотила глубина берлоги.

Не успел густой едкий дым рассеяться в берлоге, как Северьян, мне говорит: Лезь в нору, и тащи наружу за голову медведя из берлоги.

Мне, пацану, сначала показалось это неразумно, страшновато! К тому же едкий дым пороховой ещё висел по всей берлоге, не видно было ничего. Да, и дышать впервые такой пороховою едкой гарью совсем мне не хотелось.
Но показывать свою "трусость" перед  старым охотником никак мне было не к лицу!
А то на следующий раз с собою не возьмёт он на охоту, подумал, размышляя я.

Ползком, едва протиснувшись сквозь узенький проём в норе, я по-пластунски вполз на животе в берлогу, и тут же... руками под собой я потерял опору. Словно в яму провалился.

Земля-опора в берлоге оказалась под пышною копною свежего тёплого душистого сена.
Руками землю не достать. Так много в берлоге было сена.

Игнатий сено заготовил на зиму корове. А "Миша" с осени, видать, приметил небольшой Игнатьевский стожок.
И чтобы сено не таскать издалека, медведь берлогу выкопал совсем недалеко, и перетаскал в неё пол стога сена, чтоб "Мише" спать зимой было тепло.

Встав на ноги на травяную сенную подстилку в норе у входа, я головой почти касался потолка. Но шаг ступив во глубь берлоги, я поднятой рукой не дотянул до потолка. Глубиною "Мишина" землянка была 2,5 метра, и площадью примерно: 1,5 на 1,5 метра!
Зачем "Мише" нужна была такая просторная квартира? Мне было непонятно. Наверное, на следующий год хотел Миша жениться. И чтобы молодую медведицу можно было привести в просторную "светлицу"!
Да злые мужики никак не терпят возле своего жилища коварный и опасный "Мишкин" нрав.   
   
 1963г. пос. Усть-Озёрное, Томской обл. близ Полярного круга.
 (пересказал С.Зверьков. 17.01.2021г.)