Ожерелье. С Еремеевой. Глава 26

За что Ёлка любила брата, так это за то, что умел понимать без слов. Он посмотрел в её глаза, прочёл там что-то понятное только ему, похлопал по плечу и отправился собираться.


Если быть честной перед собой, то надо признать, что Лена и сама не могла сказать, с какой целью отправляет брата в очередной поход. Она только была уверена, что это необходимо.
 

Оставшись одна, девушка вдруг почувствовала такую тоску, что стало невыносимо оставаться в помещении. Её могло успокоить только пение птиц и свежий ветерок.
 

Схватив Зайку, она отправилась на улицу. Жуану не нравилось, когда брат с сестрой выходили наружу. Он объяснял это конспирацией. Хотя было непонятно от кого же прятаться. Другие Скорпионы не покидали поселение  по одному, предпочитая отряд телохранителей, а других аборигенов в пределах видимости не наблюдалось  –  Ёлка специально проверяла биолокаторами, имевшимися в летающей  крепости.
 

Конечно, имелись другие поселения Высших, но они, как и их знакомые, боялись выходить за ограждение, предпочитая трястись от страха и преклоняться перед Скорпионами.
 

Лена устала от постоянного напряжения, которое не снимало даже ожерелье. Наоборот, оно требовало постоянной связи, непрерывно передавая по крупицам информацию, которую нужно было понять и запомнить. Самое удивительное было в том, что эта информация после осмысления пряталась глубоко в подсознании и  часто появлялась в нужный момент, но вспомнить её по желанию было очень трудно  –  возникала очень сильная головная боль, в глазах темнело, подташнивало.
 

Правда постепенно к этому можно было привыкнуть, а скоро с помощью своего питомца землянка стала использовать местные травы для облегчения симптомов.
 

Брат частенько допытывался, о чём рассказывает инопланетный артефакт и обиженно отворачивался, когда она пожимала плечами. Только иногда рассказывала Ёлка о чём-то интересном и необычном, что  оставалось в памяти.


Вот и сейчас ей срочно нужно было на воздух, иначе сосуды мозга норовили лопнуть от избытка информации. Перед глазами мелькали старинные сооружения, причудливые то ли аппараты, похожие на птиц, то ли необычные огромные птицы, скользящие между высокими башнями, поднимающимися к облакам.
 

Вдохнув аромат лесных трав, Ёлка побежала по тропке к заветному кустику с мелкими голубенькими ягодками. Именно они, кислые и терпкие, убирали боль, проясняли сознание.
 

Оказавшись возле заветного куста, Лена быстро сорвала и бросила в рот горсть мелких плодов. Тотчас язык свело, он села на траву, закрыла глаза, ожидая  облегчения. Зайка пошевелился, пытаясь выбраться из кольца её рук.
 

– Иди, погуляй. Я тебя здесь подожду.
 

Вместе с облегчением  пришло умиротворение, и девушка погрузилась в сон. Снились мама и отец, оба весёлые и довольные. Вдруг мама сказала:
 

– Просыпайся, дочка,  –  а отец засмеялся:
 

– Труба зовёт…
 

Лена очнулась, ощущая, что её тянут за рукав туники. Она  здесь предпочитала одежду, похожую на земную, а в поселении приходилось надевать неудобные платья в пол со множеством золотых украшений.
 

–  Ты чего, зайка? –  спросила, поняв, что это питомец тянет её куда-то.
 

Заяц отпустил ткань и отпрыгнул на приличное расстояние, но поняв, что хозяйка не идёт за ним, вернулся, повторив прыжок.
 

– Показать что-то хочешь?  –  догадалась Ёлка и двинулась за зверьком. Пробираясь среди деревьев и кустарников, девушка не замечала направление движения, поэтому очень удивилась, когда оказалась возле невысокого холма.
 

– Ты где, Зая?  –  посмотрела по сторонам, но зверёк исчез, словно в воду канул. Какую воду? Здесь не было не только реки, но и оврага…


Лена даже запаниковала, поняв, что не знает, куда идти, а потом успокоилась, сообразив, что всё направление точно отложилось в памяти, услужливо возникнув в воображении, как извилистая линия на плане местности.
 

– Ладно, поищем питомца. Где ты?  – закричала Ёлка.  –  Заблудишься, –  в ответ тишина.


Встав возле дерева, напоминающего берёзу, землянка сделала несколько шагов влево, уткнулась в колючий куст и вернулась. Пошла вправо, вышла к пушистым ёлочкам, растущим вплотную друг к другу прямо на склоне холма.
 

Вернувшись, пошла точно вперёд. Осознав, что выбрала правильное направление, прибавила шагу, благо между деревьями не было кустов и можно было смело продвигаться.


Заметив впереди свет, побежала, но неожиданно ноги провались в пустоту, и девушка полетела куда-то вниз с головокружительной быстротой. Упала на нечто мягкое, но недовольное, издавшее знакомый писк. Протянув руку, поняла, что приземлилась на питомца.
 

– Прости, Зайка, –  погладила мягкую шёрстку.   –  Мы где? 
 

Питомец, конечно, не ответил, прижался к поглаживающей его руке и мелко задрожал.
 

– Ничего, всё будет хорошо, –  громко сказала Лена, дотрагиваясь до Ожерелья и настраивая его. Появился свет, исходящий от украшения, точно от карманного фонарика.
 

Девушка взяла на руки зверька, поднялась. Осмотревшись, поняла, что находится в подземном туннеле, явно искусственного происхождения, потому что стены были ровными, как и пол. Правда, приходилось обходить кучи мусора, которые были чаще всего испражнениями инопланетных тварей.
 

– О, это что же за животные столько наклали? –  удивлённо произнесла землянка, обходя большую кучу. Она точно знала, что это помёт, но такого размера… Встретить такого великана она бы не хотела. Хотя было ощущение, что в подземелье не появлялось живое существо уже много лет.
 

Шла медленно, коридор постоянно поворачивал, но не разветвлялся. Скоро начали попадаться ниши. Правда, они были разрушены, точно из них извлекли предметы, а полости попытались засыпать.


Вдруг зверёк дёрнулся, девушка не удержала его, разжав руки. Зайка оказался на полу, оглянулся и запрыгал вперёд, Лена поспешила за ним. Догнать его оказалось непросто. Завернув за очередной угол, девушка резко остановилась, увидев питомца, стоящего возле большой двери.
 

– Какой странный материал, –  Лена провела рукой по гладкой поверхности.  –  И как её открыть?


Зверёк смотрел на неё своими  глазами, которые в темноте казались живыми и здоровыми.
 

–Думаешь, привёл, а открывать я должна?  –  усмехнувшись, Ёлка ощутила себя Повелительницей, дотрагиваясь до ожерелья. Но ничего не произошло.
 

– Так-так, –  взволнованно прошептала девушка, закрыв глаза и пытаясь добраться до подсознания. Рука непроизвольно дёрнулась, пальцы начали перебирать бусины, издавая непонятный звук, который казался частью забытой, но уже слышимой мелодии.
 

Дверь отошла в сторону, открыв чёрный проём. Зайка тут же шмыгнул вперёд, Лена опасливо ступила за ним.
 

Тут в помещении стало светлеть, точно сама комната обрадовалась, что появилось живое существо.  Ёлка остановилась, оглядываясь. Помещение было загружено каким-то хламом, напоминающим ящики, сломанные стулья, части мебели.
 

Кое-как пробравшись, шагнула дальше. Помещение представляло вытянутую комнату с отполированными стенами. Удивительно, но пыли не было во второй половине помещения, точно его очистили, сделав стерильным. У стены стояло возвышение, напоминающее большой параллелепипед. Он поблёскивал, излучая еле видимый свет.
 

Подойдя ближе, Ёлка невольно ахнула  –  верхняя часть странного параллелепипеда была прозрачной, и виднелось тело… гуманоида.
 

– Саркофаг, –  прошептала землянка.
 

Уняв сердцебиение, Лена внимательно осмотрела находку, заметив, что по его периметру расположены странные завитушки, напоминающие руны, что  видела у Скорпионов в одной из старинных книг. Жуан пояснил, что это очень древняя письменность, которую они забыли.
 

Обойдя саркофаг, Лена увидела, что с другой стороны находится каменная лестница. Начала подниматься, оказавшись на последней  ступеньке, глянула  на тело, что находилось внутри.
 

– Мумия?  –  спросила сама себя девушка.  –  Такая необычная, точно живая.
 

Вдруг с лица спала ткань, и показалось лицо человека, точнее безусого юноши.


– Спящий красавец! – восхищённо произнесла Ёлка, разглядывая безупречное лицо, показавшееся ей ликом Аполлона: правильные черты лица, прямой нос, пухлые губы и белокурые локоны, обрамлявшие высокий лоб.
 

Ожерелье вдруг стало нагреваться, шею и грудь невыносимо жгло. Лена хотела уже снять украшение,  как оно стало холодным, словно передав всё тепло другому артефакту –  кристаллу, что невзначай положила девушка в карман  штанов и забыла о нём.  Задумчиво повертев в руках камень, девушка положила его на саркофаг.
 

И тут руны начинают светиться, проявилась надпись на французском языке: Ждан – сын Таши и Кельта.
 

– Вот так находка!  –  ахнула Ёлка.  –  Не верится, что Жуан не знал про него. И видимо, боялся, что Ожерелье в конце концом покажет мне это место. Значит, сын Таши. А кто же его отец? Кельт? Так называли в древности  жителей Франции и Англии. Так он с Земли?!
 

Вдруг девушке показалось, что веки красавца затрепетали, а грудь начала подниматься, словно он начал дышать. Попытавшись взять кристалл, Лена поняла, что он словно врос в поверхность саркофага. Изловчившись, она ухватила камень пальцами и потянула, с изумлением поняв, что отодвигает в сторону крышку.
 

Когда воздух попал в ноздри  юноши, он глубоко вздохнул и открыл глаза. Такие большие-большие  голубые глаза, в который застыло изумление.
 

– Мама, –  послышался вздох. Юноша сел, тут же заметил Ёлку, неуверенно повторил:
 

– Мама?
 

– Я тебе не мама!  –  взорвалась девушка, обиженно засопев.
 

– Где мама?  –  спросил воскресший.
 

– И я бы хотела знать, где твоя мама.
 

Тут юноша вдруг заплакал, причитая:
 

– Мама, где мама? Найди мою маму!


Он плакал так горько, что Ёлка смягчилась, осторожно погладила по голому плечу. Оказалось, что юноша совершенно наг. Та ткань, что укутывала его с головы до ног, рассыпалась под воздействием окружающей среды.


«А вдруг и он повредился умом, проснувшись?» –  испугалась землянка, опасаясь, что красавец растает на её глазах.  – «Что делать?»  –  и …получила знание.
 

–Спать, надо спать, – произнесла она повелительно, укладывая юношу на его необычное ложе.
 

– Спать, –  повторил он плаксивым голосом.  –  Мама придёт…
 

–Придёт, придёт, –  приговаривала Лена, осторожно надевая на безымянный палец юноши кольцо, что принёс брат.


Юноша со странным именем Ждан закрыл глаза. Ёлка вдруг ощутила, что её переполняют его эмоции. Она увидела его родителей –  красивую молодую женщину и мужчину с суровым взглядом серых глаз, его надменное лицо казалось выточенным из гранита, но оно смягчалось, стоило ему бросить взгляд на золотоволосую красавицу.


И вдруг боль и страх на лице Таши. Она лежит на постели, мокрые волосы разметались по подушке, губы скривились, лицо белее простыни.
 

– Мне плохо. Я не смогу… подарить тебе сына, милый…. Прости…
 

– Сможешь, –  рычит мужчина.  –  Я помогу…
 

– Да, помоги. Пусть он живёт. Ты сможешь сделать из него настоящего мужчину… Двоим нам не выжить…
 

– Нет!  – кричит  тот, кого, скорее всего, кличут Кельтом. –  Ты будешь жить. Ты должна жить! Возьми мою силу. Возьми. Я долго жил… много боли принёс людям.  Меня наказывают боги. Я принимаю это наказание. А ты живи! Живи, ради сына.
 

Женщина выгибается, неистово кричит, судорожно схватив руку мужчины. Он падает на колени возле ложа, из носа его тоненькой струйкой течёт кровь.
Темнокожая служанка, что замерла на низком стуле у кровати, вскакивает, начинает суетиться, откидывает простыню, устраивается между ног Таши. Раздаётся вопль новорождённого. Кельт поднимается, покачиваясь, делает шаг.
 

– Сын?
 

–Сын!  – отвечает служанка, протягивая ему крохотное тельце.
 

– Сын!  –  мужчина бережно прижимает младенца, целует, потом пошатывается, но неимоверным усилием воли остаётся на ногах, медленно шагает к кровати, кладёт ребёнка матери и падает без чувств, произнося как заклинание:
 

– Сын…. Мой… сын…