Часть2. Глава 26. Наппельбаум

Буханкин в этот раз решил поработать в кабинете на Лубянке. Он подошел к окну и посмотрел на площадь-  на месте памятника Дзержинского стоял какой-то юродивый старикашка, которого корчили приступы "пляски Святого Витта".

Народ, конечно , хотел бы возвращения памятника на старое место, но генерал решил по-своему. Он провел социологический опрос, по которому "выходило", что народ мечтает перетащить на место карающего меча революции Дзержинского, старика Воровского из соседнего двора.

 По многолетней традиции Буханкин включил телевизор, чтобы послушать последние вести о событиях в стране.Там сообщали, что вечно пьяный рокер, имя которого забыли даже ведущие программы, решил расстаться со старыми и сношенными башмаками, в которых он зажигал в клубе железнодорожников 40 лет назад,  и  их уже продали старейшей фанатке музыканта, Алевтине Семеновне Лисиц, за четыре рубля и сорок пять  копеек,   через интернет. А вечером она уже появилась в них на вечере воспоминаний о поэте-песеннике.

-Да еб вашу мать- в сердцах воскликнул генерал и выключил телевизор,
хотя внутри остался доволен- все в России было в порядке.

Буханкин открыл секретер, порылся там и достал толстую пачку дагерротипов.  Установил мощный фонарь и подставку под него, а в темном углу натянул простыню. Из огромной клетки  достал большого и старого попугая.

С Наппельбаумом, Моисеем Соломоновичем, он познакомился на Лубянке, где-то в 20-х годах прошлого века. Его поймали на станции, где он торговал фото пластинами, т.к. был голод и каждый продавал все что мог.

Сначала Буханкин подумал, что фотограф торгует порнографией, но все оказалось намного сложнее. Дело в том, что Наппельбаум освоил новую технику в фотографии. Он так натренировал руки, что ему требовалась одна секунда, чтобы вставить пластину в ящик, зажечь магний, открыть объектив и закрыть его. На вторую фотографию шла вторая секунда, на третью - третья. И если с такой же скоростью тасовать проявленные пластины, то получался фильм.

 На плече у Наппельбаума сидел дрессированный попугай, который запоминал все звуки и речи. Таким образом, он намного опередил братьев Люмьер. Генерал отобрал у фотографа все его аппараты, пластины, попугая  и отпустил восвояси. С тех пор Буханкин с удовольствием смотрел любимые  сюжеты из жизни разных людей, что снял великий фотограф.

Вот и сейчас он зажег фонарь и начал с бешеной скоростью тасовать перед ним дагерротипы. Сзади заскрипел старый попугай. На экране пожилой господин сходил с поезда на перрон.

 В 1894 году Жорж Дантес приехал в Петербург, чтобы подать последний иск по наследству Натальи Николаевны. На другой день ему пришло письмо, в котором его просили подойти на могилу Пушкина у Михайловского монастыря, что у Пскова, для тайного разговора, который в конечном итоге позволит ему получить наследство. Через два дня Дантес подошел к могиле и стал ждать. Появился Даниил Хармс и вежливо спросил старика.

 -Простите, а вы кто?

-Я Жорж Дантес!

-А по-моему, вы говно!- ответил Хармс, выбил о голову убийцы свою курительную трубку, дернул за галстук и спрятался за могилой Пушкина, высунув руку с бумагой, из которой выходило, что два, умноженное на два, равно- тю-тю.

Вскоре вышел Горький и с ходу, с ноги, уебал Дантеса, выкрикивая проклятия убийце русского Солнца. Старик кое-как поднялся и вызвал Горького на дуэль. Из-за могилы Пушкина вылез Маяковский и уже с руки уронил дедушку на землю.

-Я себя под Пушкиным чищу! -орал бритый наголо грузин, не зная, что скоро он себя будет чистить под другим дядей.

 Старик выплюнул легкие, вывалил желудок на землю, собрался с силами и ебнул Горького в грудину. Тот страшно закашлял и повалился наземь уже с туберкулезом.

 Затем дедуля саданул высокому бандиту по яйцам и, вскочив на проходящего мимо осла, с бешеной скоростью умчался в Париж. На выезде с кладбища он получил страшный крестьянский поджопник от Есенина.

Мимо проходили супруги Брики, Агранович и Ежов и не смогли пройти мимо просящего помощи женским голосом Маяковского.

Сначала не смог пройти мимо Осип, потом Агранович, надолго задержался Ежов, а потом уже и сама Лиля. После этого Поэт не мог не отдать себя всего Революции.

 Следом появились немецкие нацисты в форме от Хьюго Босса, дружески, хотя и немного презрительно, обняли Хармса и выдали ему рюкзак с консервами, шнапсом и хлебом. Счастливый Даниил побежал к выходу, но там его уже ждали офицеры НКВД.
Позже Ежов писал в донесении Сталину:

- В течение нескольких лет, каждый вечер около шести часов, я видел, как по салонам гомосексуального Клуба" Оскар", куда я приходил смотреть журналы, проходил похожий на бобыля высокий старец, обладавший великолепной выправкой. Единственное, что я знал про него, так это то, что за шесть десятков лет до того — да, в таком вот далеком прошлом! — он убил на дуэли Пушкина. Я лицезрел его крепкую задницу, его стариковский шаг… и говорил себе: «Вот тот, кто принёс смерть Пушкину, а Пушкин даровал ему бессмертие, точно так же, как Ремм Гитлеру».
Чуть позже Дантес написал в своем дневнике, обнаруживая не ***вое знание русского языка:

- Чтобы я еще раз связался с ****ой русской разведкой!

 Наутро он был обнаружен в парижском трактире, под названием "Бистро", с расплющенной головой, в гоголевской шинели, с огромным носом, который все время пытался уйти из трактира, но его возвращали на лицо старика. Рядом лежал паспорт на фамилию Дубровский. Над убийцей русского Солнца рыдал кучер с фамилией Пугачев.

 У Буханкина устали руки от тасования дагерротипов, поэтому он решил прибегнуть к испытанному способу- посмотреть телевизор.

Он взял пульт, нажал на кнопку, и экран плазменной панели засветился. Он не любил ЖК мониторы, он где-то прочел, что там не хватает черного цвета, а это для него был непорядок.
На экране появились две красивые женщины, которые с волнением обсуждали что-то очень важное.  У одной выражение лица было тревожное, а у второй, как будто она сообщала благую весть.
Генерал прибавил звук и узнал, что несчастной может помочь только "Пропердин", принятый перед трапезой.

 На другом канале пожилой бард, претендующий на звание БГ на земле, нудил удивительную песню блеющим голосом, настолько поразившую Буханкина, что он ее запомнил сразу и на всю жизнь.

Зачем меня Бог так ужасно подставил,
 я лучших друзей по углам вдруг расставил,
 кого- то поставил, кого- то подставил,
 кого- то заставил, я всех их оставил.
 О Боже, а дай ты им всем по удилу,
чтоб рыбу с Петром на плотине ловили,
 а Кришна над ними носился с кадилом.
 Тогда все китайцы раскинут объятья,
 откроют леса им немые заклятья,
и все огороды взойдут огурцами,
а Будда вернется с немыми отцами.
 О Боже, как душно, свободы не нужно,
 Болотная где-то поет так натужно,
 и Черный Козел всех встречает радушно.

Генерал всегда запоминал такие песни и с удовольствием исполнял их на Лубянке на концертах, посвященных годовщинам этой организации.

Этими песнями он вводил в священный ступор генералитет и укреплял их веру в тайную силу интеллигенции. Те бы с радостью попросили Буханкина объяснить им по-простому- что это, ****ь, было такое- но не решались, боясь прослыть ретроградами.

Руки уже отдохнули, и Буханкин вернулся к прежнему занятию.
Коробок с дагерротипами было полно, многие он просмотрел, но многие и не видел. Он обнаружил  коробку с надписью "Смерть Розы Люксембург".  Коробка была маленькой и времени много не отнимет. Буханкин подождал, пока попугай откашляется и начал перебирать пластины.

Генерал очень любил немое кино, поэтому, чтобы погрузиться в атмосферу прошлого, он еще быстрее стал тасовать пластины, отчего персонажи стали все делать почти бегом. Показался аккуратный немецкий домик, из которого пулей выскочил молодой человек, потом юлой развернулся, снял с головы котелок и начал быстро-быстро махать им куда-то вверх.

Распахнулось окно, и из него вывалилась маленькая грудь и огромная женская голова с большим носом. Одной рукой она посылала воздушные поцелуи молодому человеку, другой подносила к носу фиалки и застенчиво, как Чарли Чаплин, улыбалась.

Молодой человек покрутился, поюлил и вприпрыжку укатился за угол дома. Женщина послала еще несколько молниеносных поцелуев, а потом с треском закрыла окно. Попугай очень точно воспроизвел не только этот треск и шум проезжающих карет, но и грустную песню старого шарманщика.

 В женщине Буханкин сразу узнал Розу Люксембург. Из-за угла дома появилась другая женщина в вуали. Она рывками кралась до конца стены- видно было, что она следит за юношей. Но юноша видимо что- то забыл сказать Розе, поэтому решил вернуться и столкнулся с женщиной. Они узнали друг друга и стали страшно заламывать руки. Женщина прокричала на всю улицу:

- Konstanten, Sie schlafen mit dieser alten Frau? (Константин, ты спишь с этой старухой?)
Молодой человек заломил руки еще раз и прокричал в ответ:

- Deine Mutter nicht Sache! (Не твое мамаша дело!)
-Nicht deine Fotze geduldet ( Не твоя ****а терпела)

Потом они последний раз заломили руки и кубарем разбежались в разные стороны. Сын побежал опять за угол, а мать в полицейский участок.

-От, ****ь, Клара дает!- восхитился генерал,- А ведь подруга...

Через полчаса к дому Розы подъехала полицейская машина, из которой высыпали пять полицейских и бросились в ее квартиру. Затем Розу вывели и посадили в фургон, который  тронулся и исчез за поворотом.

Исчезнуть можно было от кого угодно, но только не от Наппельбаума. По сьемке было понятно, что ушлый фотограф бежит сбоку кареты, с бешеной скоростью перезаряжает камеру, поджигает магний и снимает через открытое окно то, что там происходит.

 А происходило  следующее-  вот полицейский отсаживается от Розы, а на его место садится другой полицейский в капюшоне, потом лезет рукой в карман, вытаскивает огромный маузер и, вытянув руку, стреляет Розе в голову. Фургон проезжает через мост, останавливается посередине, дверь открывается, и наружу выпадает труп Розы Люксембург.

Камера захватывает большую прострелянную голову пожилой женщины, а потом, под вспышки магния, несется опять за каретой. Карета едет еще некоторое время, потом останавливается и из нее выходит полицейский в капюшоне. Карета едет дальше, но Наппельбаум не преследует ее, ибо его профессиональный опыт подсказал ему следовать за полицейским.

Через какое-то время полицейский останавливается у католического собора, преклоняет колено, быстро молится и, оглянувшись, снимает капюшон. Вспышка - и видно испуганное усатое лицо Клары Цеткин.

Камера, не переставая взрываться и снимать, отдаляется от теперь уже перекошенного от злобы лица Клары, отчего зритель понимает, что неподражаемый Ниппельбаум повесил камеру на спину и уносит ноги, не переставая снимать. На последних кадрах видно, что белая как полотно Клара, палит из маузера в фотографа.

-Наш человек!- восхищенно пробормотал Буханкин. Он вообще к ней относился с симпатией.

Генерал  устал, несмотря на то, что фильм был коротким. Захотелось выпить хорошего вина, а  Буханкин был тонким знатоком. А опирался он в своих знаниях не только на собственный вкус, но и на опыт знаменитых сомелье.

Как-то ему нужно было провести прием на очень высоком уровне, и поэтому вино должно было быть изысканным. Он не пошел простым путем- не стал покупать вино в дорогих бутиках, а вызвал к себе самых авторитетных сомелье со всего мира. 

Тестировать портвейн и красное вино они должны были с завязанными глазами, ибо еще Торквемада учил генерала-"Fide, sed cui fidas, vide "(Доверяй, но проверяй).

 Гости с серебряными чашками на шее  прошли в актовый зал с таким важным видом, что казалось речь идет не о прокисшем соке, а о деле государевой важности. Всем завязали глаза пионерскими галстуками и подвели к столу, заставленному винами со всего мира.

Мастера долго чмокали, прищуривались, харкали в чаши, промывали глотки проточной водой, потом опять отхаркивались и, наконец, вынесли вердикт- лучшим портвейном оказался Агдам 1969 года, произведенный, как казалось великим сомелье, на северо-востоке Португалии в долине реки Дору, а лучшим вином - Плодово-Ягодное 1972 года, с обширных виноградников КОто д'Экс-ан-Прованса.

 Бледных и опозоренных знатоков увели, а Буханкин решил для себя, что поверить в этот выбор будет дешевле и патриотичнее.

Поэтому он вскоре приватизировал пару заводов, и теперь "Агдам" и "Плодово-Ягодное" были только у него.
Иногда он дарил саудовским миллионерам пару бутылочек в деревянных футлярах и с сеном внутри.

Генерал принес из подвала бутылку ягодного 1972 года, открыл, долго и с наслаждением нюхал виниловую пробку, затем перелил вино в декантер и оставил на столе дышать и набираться кислорода.

 Буханкин налил себе в бокал вина, поболтал его по стенкам, понюхал и медленно выпил.

Да, такого вина не было даже у ****обола Мюнхаузена.