Сказка Библия аборигенов Берингии 6

иллюстрация автора (карандаш) ©

Завет
(танмо  – на корякском – правило, пример)

Дух Кигигыльын парил над укрытой снегом страной. Он внимательно вглядывался в припай южного моря, его береговые тундры. Щурился на блистающие ослепительной белизной сопки, горные хребты с зубьями вершин, и снова на плоские тундры и чуть очерченную кромку северного моря. Именно таким маршрутом скоро полетят его подопечные. Нужно знать, где и когда будут открываться земли, ломать лёд реки, и отражать Солнце озёра.

Внизу, на утоптанном снегу, лицом к закату сидели два пастуха. Братья беседовали, привычно доглядывая за оленями.

– Хорошее место нашли. Снега мало и наста нет. Долго будем. Волки не объявятся, так и важенки пока не отелятся.
– Мы так далеко раньше не ходили. А что за краем тех плоских сопок, где Солнце садится?
– Ветер, – смеётся старший брат. А больше, Кечи, даже шаман не знает.
– Интересно же.
– Не, интересно на море. К осени вниз откочуем, пойду к береговым свататься. Девушку я там хорошую приглядел. Оленей у меня уже много.
– Ты говоришь, шаман не знает. Гляди, Челькутх, нарты, – указал рукой младший.

С запада к оленям стремительно приближались двое нарт. Братья им наперерез. Вот уже стоят друг перед другом двое пастухов и двое пришельцев. Челькутх спрашивает:

– Кто вы? Мы вас не знаем.
– К’улик, к’улик, – непонятно чужаки отвечают.

Потараторили, руками помахали без толку. Незваные уехали.

Так стали встречаться некогда выжившие и воспрянувшие людские общины. Подросли численностью, расширили круг своих нутэнутов и соприкоснулись с соседями с севера, с юга, с запада и востока. Язык и законы их были новые. Норов крут. И все хозяева, куда дотянуться способны.

У Вельвынэлевыта было много оленей. Пришли злые с севера. Окружили стойбище. Стали олени громко хоркать, чужих почуя. Будят женщины Вельвынэлевыта:

– Проснись! Олени кричат.

Вышел он из яранги. А на него вооружённые люди набросились. Зовёт он братьев:

– Выходите биться! Женщины, гоните оленей во все стороны.
– Гыыч, гыыч, гоов-гов! – закричали женщины, бросившись к стаду.

Завязалось сражение. Напавших много. Вот-вот одолеют. Но, олени мечутся, пугаемые криками со всех сторон. Шарахнулись рекой на дерущихся, разрушили строй врагов, каких и потоптали. Те отскочили, залучили часть оленей и погнали их прочь в Рыркайпию.

Горит огонь. Уносит души погибших. С дымом к Ворону, с золой тенью  в подземный мир. Рычит Вельвынэлевыт:

– Отомстим!

И вот уже Кунлелю с братьями преграждают путь пришлым с юга. Бьются день луками, дерутся другой копьями. Снег в долине повытоптали, очернили кровью. Уходят враги с оленями в страну Уйкоаль. И цедит сквозь зубы меж костров Кунделю:

– Отомстим!

О том же в стране Йинкэн  яростный крик богатыря Чибдэвэла. И в землях Ала’сах  небо это же слышит. И с севера на юг, с юга на север, с запада на восток, с востока на запад. Всяк сосед танит. Сегодняшний победитель завтра просит не пощады, а смерти. “Ира-Ира”. Стрелы режут воинов, как траву. И уже на три павших героя только один вырастает. Оленей меньше, чем сваленных в кучи рогов. Лодок больше разбитых, чируч  брошенных, жилищ пустых, очагов стылых. Жёны терзаны. Рабы и сироты к волкам уползают за избавлением. Пуще. Из далека, из тайги да с моря бородатые воины явились. Огнём хлещут. Разбойничают.

Улеглись первые снега. Прикрыли склонившийся им стланик. Тундры загладили. Перевалы поупокатили. Реки, озёра дорогами. Пикытым с сотоварищами на оленях кочуют вглубь чужой страны. Далече подались, а всё не только на стойбище, но и на след не наткнулись. Рыскают разведчики. Тщетно. Вожак зовёт шамана.

– Уккэмкэй, помогай.

На вершине круглой сопки копьё воткнуто. К нему нарты привязаны. В них Пикытым. Упряжь в руках. Шаман вокруг. Камлает. Потом с горы кубарем. Кувыркался, распластался, поднимается назад. Встал, понурив голову. Наездник велит:

– Говори.

– Уккэмкэй плачет. Нет нам дороги. Там, до моря злые духи на людей вызверились. Кусают им лица и грудь, валят с ног. Отрывают тень, к себе волокут. И домой нельзя. Твои братья от береговых рабов привели. Духи в них таились. Грудь и бока прорвали и на наших людей напали. Им дана власть до лета.
– Что делать?
– Кочевать на плато. Летом возвращаться в свой предел, собирать людей и оленей. Кутх запретил воевать, убивать и брать в плен.

На площадке скального мыса в кругу из гранитных обломков мерцали угли. Рядом сидела шаманка Кытна, протянув ладони к восходу. Оттуда стремительно неслась приливная волна. Быстро поглотила отмели с лужами. Ударила в скалы. Лишь небольшие ленты галечных пляжей ей недоступны. На них мнут друг другу бока морские котики. Их крики громче волн. Но чаячьи пронзают до облаков. У горизонта касатки завершили свои манёвры плотным построением в ряд. Погнали волну к берегу. И вышвырнули десятки щенков прямо на тела родителей.

– Мы поняли тебя, Кутх! – почти пропела женщина.

Сидящие за её спиной главы рОдов согласно кивали.

– Мужчины прекратили войну. Они обратили лица к дому.

Поднялись. Каждому, уходящему по тропинке вдоль обрыва, Кытна шептала:

– Не спеши. Не спеши…