Сотниковы. часть 1

  Степан Сергеевич Сотников жил с семьей на даче. Уже девятый год
  Когда-то лет двадцать назад, совсем не далеко от южной окраины города для офицеров МВД был организован коллективный сад под названием "Спутник". Просторный, на тысячу больших, вдвое больше обычного, участков в зеленой, солнечной долине между двух невысоких холмов. Светлый березовый лес с давних времен покорил те  холмы, а через долину бежал чистый холодный ручей. И, разумеется, Сергей Сергеевич один из тех участков получил. На радости он похвастался Степе. Степану тогда подумалось ещё, мол, вот местечко будет, близко подходить не захочется. Одни менты. Но позже, спустя несколько лет, Степа, вдруг спросил сам себя - А если все наоборот? Подумал, подумал, и в тайне от своего старинного друга Сереги милиционера стал узнавать, а нельзя ли, как ни будь, и ему, Степану, купить участок в этом садовом товариществе. Определённо, был у Степы фарт, и через некоторое время подчинение доложили, что можно купить и даже два и к тому же первый при выезде, что тоже очень удобно. Там со временем можно будет сделать КПП, посадить ребят и фиксировать все номера машин, и всех пешеходов. А второй, о чудо, смежный с участком Сергея Сергеевича. Степан обрадовался и заплатил. Не на себя, разумеется, оформил и на время оставил все, как есть. А время-то, конечно же, шло. Постепенно из убогого коллективного сада возник ни дать, ни взять современный коттеджный посёлок. Но посёлок особенный. Приехав сюда впервые, пусть, даже весной, когда все деревья вокруг в цветах, человек все равно, неизбежно  чувствовал и осознавал, что такое есть надлежащий порядок. А как же иначе? Тут обитали существа дисциплинированные - лица строгие, внимательные, даже умудренные. Люди, прожившие жизнь по единому уставу, и даже в одинаковой одежде. Поэтому и в месте их пребывания все - дома, бани и сараи располагались строго по предначертанным линиям и обнесены были заборами единого цвета. По-своему, замечательный поселок, населённый теперь уже отставными милицейскими в званиях, их детьми, часто, то же эмвэдэшниками. Хотя, жили тут и обычные люди, пусть и не много.
  А Степан, всего лишь один из них, из обычных. Он довольно редко здесь появлялся. Но, когда, все же, приходилось, когда ситуация диктовала отсидеться в надёжном убежище,  приезжал сюда, в этот сад. Отдыхал и говорил сам себе - Ни одна сволочь, ни одна  ехидна к ментам в логово не сунется - имея в виду своих партнёров по бизнесу.
  Потом Степан познакомились с Любой, и случилась эта история с кротом. Крот пропал. Ни кто его не мог найти. Ни милиция, ни Степа по своим каналам, ни жулики. Пожалуй, с одной стороны, в этом был определённый плюс, ведь, раз крот прячется, так значит он и виноват во всем. Но другая сторона дела, не предвиденная, ни кем не замеченная во время тех трагических событий, оказалась весьма мрачной, весьма драматичной.
  Да, Степа всегда ходил с охраной. Но, при большом желании, если человеку кажется, что уже нечего терять, и если человек этот под старость лет пошёл в бега, прятался где-то и, пожалуй, все потерял из за превосходящей Степиной хитрости, - все, все потерял, а сам, чудом улизнул, что же стоит такому человеку однажды подкараулить своего обидчика и выстрелить ему в спину, и снова исчезнуть? Этого ни кто вовремя не просчитал. Это только после Степа стал просчитывать и сразу же увидел ещё и вот такой вариант. За себя, за свою шкуру он никогда особо не боялся. Не из пугливых был. Телохранителями его укомплектовал Серёга. Ну, а что если крот захочет отомстить так, что бы это было больнее всего? Если начнёт охотиться на Любу? Она журналистка. Всегда среди людей. Охрану к ней не приставишь. Её как спрятать?
  На удачу, Люба уже была беременна.
  Степан, применил все доступные средства воздействия на врача, и та строго настрого запретила Любови Ивановне появляться в общественном транспорте, да и в целом предостерегла бывать в людных местах. Для сохранности ребёнка посоветовала по возможности меньше двигаться, хотя на самом деле, ни какой необходимости в том и не было. Посоветовала чистый воздух и колодезную воду. Так Люба и Степан потихоньку переехали жить на дачу, у милиции за пазухой.
  Прошли годы.
  У Степы с Любой родился сын, подрос и пошёл в учиться. А город за эти семь лет сначала вплотную подобрался к садовому товариществу "Спутник" а затем, стал его окружить все плотней, все заметнее. Опять таки, с определённой точки зрения это было хорошо. Невдалеке построили школу, спортивный комплекс, большой стадион. Но с другой стороны, новые люди, столько новых, незнакомых людей. Разные люди. Не одни только милицейские, а кто угодно. Как от них прятать семью?
  Люба обычно была дома. Выезжала редко дважды в месяц, не чаще. Во время летних каникул, правда, улетали на целый месяц в Европу. Степан сначала переживал, думал, что городской Любе журналистке быстро наскучит такая, чуть ли не деревенская жизнь, но здесь он ошибся. С того момента, когда Степан сказал Любе Круговой, что он совсем не против ребёнка, но только нужно сходить в загс и расписаться, иначе что же это за семья, с ней стало происходить что-то чудесное. В один день она, как будто стала другой. Предстоящее замужество, тем более материнство всецело захватило её мысли и чувства. Напуганная словами и не добрым тоном врача и в то же время, окрыленная своим новым положением, Любовь Ивановна стала готовиться к родам. Денно и нощно. Читала книги для беременных женщин, потом читала вслух и на русском, и на английском сказки своему, ещё не родившийся ребёнку, принимала специальные витамины, делала особую гимнастику, записывала все в дневник, а про работу забыла. Раньше, в самом начале она с таким же восторгом отдавала себя журналистике. Но потом, с годами ей вдруг стали открываться одна за другой и грустные, неприятные, даже и зазорные стороны этой профессии. А первые газетные статьи и телепередачи это, конечно, была большая радость. Люба вырезала из газет свои лучшие публикации, сохраняла, тогда ещё на видеокассетах, телепередачи, в которых участвовала. Потом пообвыклась, втянулась и несколько успокоилась...
  Как то раз, уже будучи журналисткой опытной и уважаемой в городе, находясь от чего-то в плохом настроении, Люба дома поставила одну из тех старых кассет. Ей для работы нужен был давнишний репортаж из местной картинной галереи. Люба и так была без настроения, а тут расстроилась окончательно, глядя на себя пятилетней давности. Какая смешная тогда была мода, какой вызывающий был у неё макияж, и как хорошо, что она сейчас одна, и ни кто этот старый репортаж больше не увидит... И тут ей подумалось впервые за всю карьеру, что вот ведь какое дело, лишь она закрывает рот и смолкает её последнее слово, только она исчезает с экрана, так, действительно, тут же о ней и забывают. Следом идёт другой сюжет, другой журналист, статья другого автора. Если не появиться снова, так тебя, пожалуй, никогда и не вспомнят больше.
  А может быть суть именно в этом? Все это из-за желания известности, которое становилось чем-то, вроде зависимости. Именно для своей известности она работает, а не во благо культуры. Но какая, слава у журналиста? Слава у художника, у скульптора о которых пишут и делают передачи, которых помнят и через сто лет. А кто такой журналист?
  И все же, этот мир газет, журналов, телепередачи, выставок и презентаций, он, все сильней затягивает, все чаще отрывает от старых знакомых, которые теперь завидуют, от добрых друзей, а что взамен? Случайные люди, случайные связи...
  Ещё и вот какая беспокойная мысль порой приходила Любе на ум. Если появилась возможность говорить с миллионом людей, то говорить надо о чем-то другом, или, по крайней мере, по-другому, а не так. Но и это невозможно. Есть редактор, есть некое общепринятое русло за границы которого не выйти. От тебя ждут именно то, что ждут, а другое - не нужно.
  Любин отец всю жизнь проработал на заводе инженером конструктором, а мама Любина была педагог. Они за дочку радовалась. Мама говорила - Хорошо, что тебе не надо, как мне, всю жизнь с этими оболтусами воевать. А Любе, когда она гостила в бедном родительское доме, всегда было немного совестно. Все-же она там часто бывала. Маленькая квартира. Две комнаты. В обеих от пола до потолка книжные стеллажи. Где бы ты не находился в этих комнатах, за тобой всегда стояли книги. Ну, а если человек начинал, глядя по сторонам, читать…Тогда имена, их оттиски на книжных корешках немедленно превращались в знакомых, так давно, может быть, целую жизнь, знакомых людей. И хотя кого-то в этой компании ты стараешься и не замечать, пусть так, но очень скоро появятся  настоящие друзья.  Вдвоем с одним вы не на долго зайдете, ну, на пример, в прокуренную гостиную на Бэйкер Стрит в гости к самому умному и проницательному человеку на свете. А с другим окажетесь в Афинах. Там на улице к вам в окружении учеников босиком подойдет самый мудрый из всех мудрецов. И вы обязательно станете слушать их речи.
  А маленькая квартирка ухе исчезла вместе со всей скукой и серостью обыденной жизни, за ее окнами.
Я вот думаю, неужели такие люди появились случайно, как результат определённого стечения исторических обстоятельств и неминуемо должны исчезнуть с наступлением других времен? Не стало трубочистов, не стало потомственных дворян. Неужели и этих людей, зовущихся интеллигенцией и живущих среди книг, тоже обязательно не станет, причём в недалеком уже времени?..
  Как бы то ни было, а мама Любина обучила, и можно сказать, за копейки обучила грамоте не одну сотню человек. Среди её учеников теперь были инженеры, кандидаты наук, один писатель, кажется даже хороший... Да, мама - педагог, а Люба что? Альбом с пожелтевшими газетными статейками? Старые видеокассеты? И для этого нужно было университет заканчивать, гору специальной литературы прочесть. Нелепица какая. Только хорошая зарплата и составляла смысл этой работы. В современной науке психологии такое отношение к своему ремеслу называется выгоранием в профессии. Но скорее это выгорание наивности, и прощание с молодостью. Так, пожалуй, точнее.
  Потом Люба познакомилась со Степой. Через некоторое время необходимость в деньгах пропала, и тут же работа для неё превратилась в каторгу. И вот, наконец-то замужество, беременность! Как избавление от дурного наваждения, как возвращение домой. Теперь она Любовь Ивановна Сотникова и все стало по-другому, наоборот. Для того, что бы родить ребёнка не надо заканчивать университеты. Но, зато, когда ты беременна, и позже, тебя берегут, интересуются твоим самочувствием, о тебе заботятся и близкие, и незнакомые люди и даже государство. На работе, там ты как цирковая лошадь, которая должна бежать по кругу. То же самое, только вместо щелчков хлыста слова начальника. Строгие, сухие иногда грубые. А теперь? Теперь ты не сотрудник, ты Женщина! Никогда раньше не было ей так приятно осознавать этот очевидный факт. Теперь она становится причастной к чему-то сколь простому, столько и великому, тайному. И это не больше, не меньше, а продление рода человеческого, самой жизни на Земле!
  Так чувствовала Люба себя новую.
  За этими своими, довольно пафосными переживаниями она не замечала, да, пожалуй и не могла ещё заметить, как ей сильно повезло. Судьба подарила Любе Степана, это первое. И дело тут было не столько в деньгах, но в его ортодоксальном отношении к семье. Степа твёрдо знал, Жена должна жить в достатке и обязательно в покое, оставаясь в полном неведении относительно трудностей, с которыми её супруг сталкивается на работе, да и вообще, вне дома. Кроме того, Степан Сергеевич Сотников был мужчина в годах, и ни о каких любовницах даже и не задумывался. Люба стала для него именно той единственной теперь уже на всю жизнь.
  К тому же, и это второе, природа создала её настоящей матерью горячо любящей и вместе с тем мудрой, даже педагогом по материнским генам. Этого Люба ещё не знала. Эти два обстоятельства, и два человека - муж и сын, и определят всю её дальнейшую и, пожалуй, счастливую жизнь.
  Тогда на какое-то время Степан почти совсем перестал волноваться и вспоминать про крота, но…
   Была осень. Люба скоро собиралась родить. Дни стояли тихие и солнечные. Дома сидеть не хотелось.
   - Может, поедем на холмы? Там сейчас тихо и красиво, как во сне.
   Степа согласился и с удовольствием сам сел за руль.
   Среди старых берез, под их золотыми листьями, и вправду, было удивительно хорошо. Очарованная солнечным  осенним днем,  Люба медленно ходила от одного дерева к другому Степан тихонько поглядывал и любовался  осенними березами, синевой над рыжими листьями  и Любой, конечно же. Своей супругой а скоро и матерью их сына. Вдруг она вытянула руку и пальцы в сторону посёлка, в долину, сказав
   - Посмотри, вон он, домик наш. Как на блюдечке.
   Ужасная мысль неожиданно и больно ткнула Степин мозг - «А в оптический прицел и цветочки можно разглядеть…» - подумал Степан и почувствовал вместе с негодованием полное свое бессилие. в этой ситуации. Кто бы знал, каких усилий стоило Степану не подать вида, не дать волю приступу бешенства, не испортить Любе прекрасное настроение. Степа сдержался, хотя и сильно помрачнел.
   Скоро родился Левка, и тогда страшный образ маленького, но злого и беспощадного старика снова стал навещать Степины мысли и даже порой и сны.
" А ведь это хуже всего, что крот исчез. " - однажды пришло на ум Степану.