Часть 2. День второй

Из своего укрытия богиня целый день любовалась желтыми травами, изнывавшими под жаром палящего солнца. Неподалеку от входа в пещеру располагался небольшой лес, там находился ручей, и туда ушел Мецтли. Ничто не колыхало сухой листвы деревьев и желтых трав. Растения недвижно томились под летним зноем. Утренние облака исчезли, и ничто не мешало светилу обжигать земную поверхность.
      В пещере царила приятная прохлада, но когда стемнело, внутрь тонкими струйками стало проникать холодное дыхание ночи. По телу девушки пробежали мурашки, как это было утром. В животе что-то урчало и ныло, а во рту пересохло. Поначалу такое состояние напугало богиню, потом она решила, что это естественно для человека.
      Что-то туманило сознание Тласолтеотль, глаза её слипались, а тело наполняла болезненная усталость. Она почувствовала, что плотская оболочка обременяет её. Богиня вспомнила, как тепло и спокойно было в Том Мире, когда она, растворившись во времени, пространстве и свете, слышала далекое колыхание земных речей. Конечно, иногда ее мучали потоки крикливых энергий и грязных помыслов, доносившихся с земли, но она отправляла часть себя людям, и колебания неземной материи прекращались.
      В народе Тласолтеотль называли Пожирательницей Скверны и исповедовались ей перед смертью. Человеческие порывы и чувствовала богиня, хотя не осознавала этого. Благодаря исповедям людей она выучила науатль. Всех она удостаивала милости и посылала часть своего света и покоя тем, кто нуждался и просил помощи.
Богиня легла на пол пещеры спиной к входу и стала вспоминать состояние, которое испытывала в Том Мире. Она увидела свет и начала распадаться в потустороннем покое.       Холодный камень нагревался от ее тепла.
      — Тласолтеотль.
      От ухода в Тот Мир богиню отвлек голос Мецтли. Юноша вошел в каменную пещеру. В темноте он не мог разглядеть неземную гостью.
      В душе богини что-то ёкнуло. Голос земного знакомого вывел её из потустороннего состояния. Тласолтеотль захотела снова увидеть лицо молодого ацтека. Ей показалось, что она совсем забыла, как выглядит землянин. Она колебалась в возвращении в Этот Мир, который встретил её болью и страданиями.
      — Целую землю, — громче повторил юноша и совершил обряд целования земли.
      Молодой ацтек испугался, что случившееся утром было только сном, и он больше не увидит девушку.
      — Это я… — проговорил молодой ацтек. — Отзовись. — Голос его дрогнул, ком подступил к горлу.
      Вдруг у дальней стены пещеры появился голубой огонек и тут же исчез. Кто-то шелохнулся в темноте. Девушка села, повернувшись лицом ко входу в пещеру.
      — Я тебя слышу. Я здесь, — сказала она.
      Услышав ее голос, Мецтли обрадовался и стремительно подошел туда, где видел свет.
— Как здорово! — воскликнул он и улыбнулся, хотя она в темноте не увидела его улыбки.
      Мецтли принёс с собой пучок хвороста и развел костер. Девушка снова увидела желтое лицо молодого ацтека с темными и добрыми глазами. Молодой человек при свете повторил обряд целования земли. Он пытался успокоить свою радость и спрятать улыбку, но она снова всплывала на его лице.
      Богиня тоже обрадовалась встрече. Но когда Мецтли развел огонь, жаркая стихия полностью завладела её вниманием. Тласолтеотль заворожено глядела на потрескивающие языки пламени. Огонь манил её. Девушка протянула ладонь к теплу, и уже хотела прикоснуться к пламени, плясавшему на одной из тонких веток, когда Мецтли ударил её по руке и раздраженно сказал:
      — Ты что, глупая? Обожжешься, — но тут он вспомнил, кто сидит рядом с ним, и, спохватившись, произнес: — Прости, Тласолтеотль.
      Девушка не поняла, как получила удар по руке. Огонек боли вспыхнул на обратной стороне ладони. В пещере наступило молчание, которое прервало урчание в животе девушки.
      — Ты голодная, — понял Мецтли.
      Она посмотрела на него так, что юноша вновь понял: она снова его не понимает.
      — Жди здесь. — Молодой человек быстро встал, достал за неопаленый конец палку из костра, и пошел к выходу из пещеры. — Я скоро вернусь. — Он снова повернулся к ней лицом и, как ребенку, погрозил пальцем: — Только не суй руки в огонь.
      Молодой ацтек вышел из пещеры. Девушка старалась не смотреть на огонь, поэтому села к нему спиной и уставила взор в бездонную тьму, в которую ушел Мецтли. Сколько его не было, она не знала, но вдруг испугалась, что черное небо сможет проглотить юношу, как ягуар, долгое время выжидавший жертву. Это выражение она слышала ещё в Том Мире, но не до конца его понимала. Так непонятно выражались люди.
      Когда Мецтли вновь появился у входа в пещеру, Тласолтеотль радостно улыбнулась. Молодой человек осторожно придерживал угол плаща, в складках которого находились желтые круглые ягоды, собранные недалеко от пещеры.
      — Конечно, этим сложно насытится вдоволь. — Он расстроено поглядел на свою добычу. — Это ягоды. Ешь, — он сел рядом с богиней.
      Девушка уставила на Мецтли свои темные глаза.
      — Ешь, — повторил юноша. Он взял одну ягоду, положил в рот, пожевал и проглотил.
      Богиня внимательно наблюдала за его движениями. Девушка осторожно взяла ягоду, повертела в руках, чтобы рассмотреть этот таинственный желтый шарик, а затем положила в рот и начала жевать, как это делал ее земной помощник. Это было удивительно. Вкус и сок ягод расплылись у неё на языке.
      Когда еда кончилась, неприятное чувство внутри не ушло, но урчание прекратилось и сухость во рту пропала. В пещере было тихо, только потрескивали сучья костра. Молодой ацтек заметил, что, несмотря на тепло огня, девушка поеживается.
      — Ты замерзла, — сказал он и укрыл богиню своим плащом.
      В пещере снова воцарилось молчание. На этот раз заговорила девушка.
      — А почему у меня это, — она взяла в ладонь прядь своих темных волос, — по всей голове, а у тебя только тут? — богиня показала пальцем на свой затылок.
      Юноша рассмеялся.
      — У меня волосы тоже по всей голове растут, только мы их обрезаем, а эта прядь значит, что я ещё только готовлюсь стать мужчиной, но когда пройду обряд инициации, то и ее обрежут.
      — А что значит, обряд инициации и стать мужчиной? — ей казалось, что Мецтли говорит на чужом языке. Ей сложно было выговаривать слова, и она тщательно старалась управлять своим голосом. Голос богини был мягким и нежным, но произносила слова она резко и грубо.
      — Обряд инициации — это когда юноша, как я, проходит испытания, которые показывают, что он уже не маленький, что он может защитить свою семью и свой народ. У нас такой обряд — это война. Мальчиков делят на два лагеря, которые борются друг с другом. Если они хорошо себя проявляют, то им состригают прядь. Настоящие мужчины потом сражаются по-настоящему, могут торговать, править и создавать семью…
      — А что такое семья? — спросила девушка.
      Мецтли показалось сложным отвечать на такие простые вопросы. Он не мог просто объяснить эти понятия. Молодой человек сделал вид, будто вспомнил что-то важное.
      — Я совсем забыл, мне нужно раскурить трубку на горе, — Он встал и взял предмет, который был с ним и утром. — Пойдешь со мной?
      На мгновение он отвернулся от девушки, и она увидела на его спине красные борозды, чем-то похожие на порезы на ее ногах. Она быстро поднялась, подошла к Мецтли и осторожно коснулась рукой его ран.
      — Что это? — спросила она.
      Касание девушки будто ужалило его. Холодные пальцы богини проследовали осторожно по красным бороздам. Юноше было одновременно больно, и приятно от теплого прикосновения.
      — Это колючки агавы, — сдержанно произнес он. — За то, что я опоздал утром…
      Он повернулся лицом к спутнице. При свете огня она была ещё более непохожа на свое изображение в храме. Молодой ацтек на миг подумал, что она не богиня, а обычная девушка. И если бы это было так… Молодой человек тряхнул головой от лишних мыслей и намеренно сухо сказал:
      — Идти можешь?
      Девушка утвердительно кивнула.

      С вершины горы открывался прекрасный вид. Звезды с неба, словно пятна на спине ягуара, замерли в вышине. Их сияние отражалось и утопало в воде. На озерной глади располагался остров, соединенный с берегом мостом. Там и располагался город Теночтитлан, Сердце Сего Мира. Столица Мира освещалась множеством факелов, которые походили отсюда на желтые звезды. В этом огне город представлялся таинственным, тьма ночи делала его зловещим и холодным.
      Мецтли и Тласолтеотль не проронили ни слова после выхода из пещеры. Увидев, как заворожено девушка смотрит на утопленную в озере столицу, юноша сказал:
      — Я живу в этом городе. Вот видишь высокую пирамиду? Недалеко от нее находится твой храм.
      — Мой храм? — удивленно спросила Тласолтеотль. — А что это?
      — Место, где, люди думают, ты живешь, — пояснил Мецтли.
      — Но я живу в Другом Мире. Я не могу описать то место. Я даже не вижу оттуда ваши города. Я чувствую что-то, отходящее от людей, что не всегда приятное и светлое. Бывает это что-то такое легкое, как перо колибри, — она не знала, что такое перо и колибри, но это выражение она слышала от людей. Богиня с трудом подбирала слова, чтобы описать то, что с ней происходило Там. Она жестикулировала и гримасничала, пытаясь выразить то, что ее беспокоило. — Бывает больно… Если я сильно подумаю, то могу видеть женщин, которые… — Она села на колени и подняла руки к небу. — Или мужчин, лежащих в красной воде, а иногда маленьких людей. Я отправляю им часть себя. И они перестают мучиться. Я не знаю, веришь ли ты мне, Мецтли. Но это так. Я питаюсь тем, что исходит от людей, как вы, люди, питаетесь ягоды… Я оставляю им хорошее.
      — Я тебе верю, Тласолтеотль. — Молодой ацтек сел рядом с девушкой и ласково посмотрел на нее.
      — А во что люди верят? — спросила богиня.
      — Люди думают, — помедлив, сказал юноша, — что вы живете, как люди, но можете творить чудеса.
      — А что такое чудеса? — спросила богиня.
      — Ну, — юноша в задумчивости провел рукой по своей пряди волос, которая спадала на плечо. — Это… Подарить людям маис или превратить кого-то во что-то другое. Был человек — стал початок маиса.
      — Как это, превратить? — удивилась девушка.
      — Сделать какие-то движения, сказать магические слова — заклинания, — пожал плечами Мецтли.
      Тут юноша раскурил трубку.
      — Что это? — удивилась богиня. — Дай мне.
      Она протянула руку к трубке.
      — Это только для мужчин, — строго сказал Мецтли.
      — Но я богиня, — гордо подняла голову девушка.
      — То, что ты богиня, не исключает того, что ты женщина. — Мецтли через нос выпустил облако дыма.
      — Но кто меня осудит, если я из богов? — наивно спросила девушка и снова потянулась рукой к трубке.
      — Люди… — Юноша пожал плечами и снова выпустил дым.
      — Но их здесь нет, — попыталась убедить его Тласолтеотль.
      — Всё равно это не для тебя, — сказал молодой ацтек.
      — А вот я сейчас возьму, и превращу тебя в початок маиса, будешь знать. — Она вскочила, оставив на земле его плащ. Юноша испугался. Девушка закрыла глаза и сделала несколько па, похожие на танец.
      — Не надо, — прошептал молодой ацтек.
      Но богиня, усмехнувшись, продолжила колдовать. Наконец она произнесла что-то невразумительное и открыла глаза.
      Ничего не произошло. Юноша, как завороженный сидел перед ней. Его тело пробирала дрожь, вызванная холодом ночи и страхом. Девушка не могла понять, почему ничего не произошло. Она доверяла словам Мецтли, который в этот момент нервически засмеялся.
      Это несостоявшееся чудо взволновало обоих. Богиня опустилась на колени подальше от юноши и заплакала. Внутри неё что-то пришло в движение. Фигура Тласолтеотль в этот миг стала жалкой. Молодому ацтеку захотелось обезопасить девушку от случившейся неприятности. Он подошел к ней и укрыл ее плечи плащом.
      — Твоя магия кончилась, — сказал он. — Может, её и не было или не должно быть? Я видел всего одного человека, который воочию разговаривал с божеством.
      — А этот бог совершал чудеса? — Тласолтеотль подняла на юношу заплаканные глаза.
      — Нет… или да, я не знаю, — пожал плечами молодой ацтек. — Это произошло прошлой осенью, когда мой дядя случайно в сумерки встретил старого бога ветра Эекатля, который иногда курит трубку в Нашем Мире. Бог поговорил с дядей и отпустил его. Говорят, он не всех отпускает, поэтому мой дядя посчитал чудом, что остался жив.
      Девушка перестала плакать и посмотрела молодому ацтеку в глаза. Мецтли продолжил успокаивать девушку.
      — Может, твое чудо не превращать человека в кукурузу, а в чем-то совсем другом, — доверительно произнес юноша. — В Том Мире ты забирала страдания у людей и дарила им свет. Те голоса, что ты слышала, это их предсмертные исповеди. Люди называют тебя Пожирательницей Скверны, потому что могут доверить тебе всю грязную правду, которая была с ними в жизни. Это было твоим чудом.
      — А я найду своё чудо в Этом Мире? — кротко спросила богиня.
      Она посмотрела на него своими прекрасными темными глазами. Пухлые губы богини были раскрыты, как у младенца. Любуясь потусторонней спутницей молодой ацтек доверительно произнес:
      — Думаю, да, — произнес молодой ацтек. Он не был уверен в этом, но иначе ответить не смог.
      Нависло тяжелое молчание. Девушка смотрела на город, который простирался внизу, и думала. Молодой ацтек вновь взял трубку и закурил. Он не мог сказать нравится ему это занятие или нет. Оно было его обязанностью, данной в кальмекаке, и он не мог его нарушить. Дым от трубки поднимался вверх, и молодой ацтек наблюдал, как серые облачка пожирает тьма ночи.
      — А люди совершают чудеса? — вдруг спросила девушка, смотря на дым, уходящий к небу.
      — Они не могут, — ответил молодой ацтек.
      — А почему? — вновь спросила девушка.
      — Холодно сегодня, — произнес молодой человек, делая вид, что не услышал последнего вопроса. — Нужно набрать веток и развести костёр.
      Он снова ушел. Она осталась неподвижно сидеть и смотреть на Сердце Сего Мира, где были люди и верили в то, что не могут творить чудеса.