Роль коня в быту древних и современных тюркских на

Роль коня в быту древних и современных тюркских народов
Конь имел для тувинцев, как и для других тюркских народов, первостепенное значение. Одно из наиболее выносливых домашних животных, он был способен в суровом климате степных и горностепных регионов в течение круглого года находиться на естественных пастбищах; наличие лошадей позволяло тюркам вести подвижное хозяйство, гарантировало надёжность жизненных коммуникаций, служило важнейшим фактором военного могущества, давало человеку питательную высококалорийную пищу — мясо и кумыс, обеспечивало кожей для изготовления утвари и обуви, волосом — для аркановверёвок, сухожилиями — для нитей и другими продуктами, столь необходимыми в быту, служило мерилом богатства. Чрезвычайно важная роль коня находила яркое отражение в верованиях, погребальных обрядах тюркских народов , эпосе, во многих формах народного искусства.
Ещё в скифское время у племен Тувы, как и у многих других древних тюрков, возник обычай сопровождать умершего «на тот свет» захоронением рядом с ним лошадей. Яркий пример тому —раскопки «царского» кургана Аржан в Уюкской долине Тувы, где обнаружили 160 конских костяков и останки съеденных на поминальных тризнах ещё почти 300 лошадей
Древнетюркская традиция сопроводительного погребения лошадей дожила у тувинцев до
XIX в. Конь в Туве, как и во многих других районах Евразии, был частым объектом наскальных изображений, начиная с эпохи бронзы, когда мы видим его в упряжи колесниц и в скифское время в образах всадников и культовых изображениях, и в древнетюркских бытовых сценах, в том числе — рисующих излюбленный эпический сюжет похищения невесты и даже в наскальных рисунках тувинцев XVIII-ХIХ вв.
Долгое время считалось, что процесс доместикации этого животного у тюрков, населявших Центральную Азию, мог протекать на основе одомашнивания лошади Пржевальского, по-видимому, и
поныне сохранившейся в пустынях Джунгарии. Именно от неё, полагали, ведёт происхождение характерная для Тувы монгольская порода лошадей —низкорослых, но очень выносливых, покрытых сравнительно густой шерстью, неприхотливых в пище.
Однако, по мнению ряда современных исследователей, домашняя лошадь (equus cabalus L.) происходит лишь от одного вида дикой лошади и не может иметь своим предком лошадь Пржевальского (equus przewalskii), так как у них различный набор хромосом. Предполагается, что исходной её разновидностью был тарпан, населявший степи Южного Кавказа,  Приднепровья и Поволжья, или европейская лесная лошадь. Однако специфические черты монгольской породы лошади в Центральной Азии выработались в процессе очень длительного ( со 2 тыс. до н.э) приспособления к местным природным условиям и суровому континентальному климату, сделав её во многом чрезвычайно похожей на дикую лошадь Пржевальского. О том, что лошадь монгольской породы была известна кочевникам Центральной Азии ещё в древности, свидетельствуют, в частности, находки костных остатков лошадей этой породы в погребениях хунну в Монголии.

Доместикация лошади произошла, как отмечалось, в Европе, вероятнее всего — в на Южном Кавказе. Древнейшие, впрочем, косвенные свидетельства об использовании лошади датируются V тысячелетием до н.э., а более достоверные — IV тысячелетием до н.э. Они основываются на археологических находках в местах проживания древних тюрков
(Южный Кавказ, Поволжье, Туркмения).
У древних тюрков существовали уже развитые приспособления для управления упряжной лошадью (кожаная сбруя с металлическими
распределителями ремней, удила с псалиями и др.). В принципе аналогичные по своему устройству конская упряжь отражена на наскальных рисунках Монголии, Тувы, Алтая, Средней Азии.

Весьма убедительной представляется точка зрения тех исследователей, которые связывают
распространение конницы в Ассирии с древними тюрками (скифы).] Впервые этот народ упоминается в ассирийских текстах около 700 г. до н.э. То быловремя, когда скифские племена начали стремительно продвигаться из по всей  евразийской степи. Начальный этап скифской истории это побережья Каспийского моря в Закавказье (недаром Эсхил назвал Кавказ «скифской дорогой»). Около
674 г. до н.э. царь скифов женится на дочери Ассархаддона и оказывает «царю царей» важную услугу,вступив в ним в союз. Впрочем, это не помешало скифам позже объединиться с мидийцами и захватить в 612 г. Ниневию, что привело в конечном итоге к падению Ассирийской державы. Вот на таком
историческом фоне, надо полагать, и произошли те существенные сдвиги в военной технике, которые зафиксированы двумя ассирийским барельефами. Следовательно, можно сделать вывод, что всадники Ассархаддона не пользовались стременами: их ноги плотно прижаты к бокам лошади, а носок оттянут вниз. Значит ли это, что, переняв у скифов манеру езды верхом, ассирийцы почему-то воздержались от использования столь важного атрибута конской упряжи, каким является стремя? В 1924 г. были начаты раскопки группы Пазырыкски курганов в горах Горного Алтая. Здесь ещё в Первом кургане, в линзе вечной мерзлоты были найдены
десять трупов лошадей с полностью сохранившейся упряжью, в том числе конские седла. Они состояли из двух набитых шерстью кожаных подушек, соединённых между собой и с двух сторон накладывавшихся на спину коня. Поверх седла закреплялась подпруга, сзади к нему был присоединён подхвостник, спереди — нагрудный ремень. К седлу было привязано несколько ремешков,
свешивавшихся вниз, — частью для украшения, частью для приторачивания груза.
Известно, что многочисленные археологические исследования в Великом поясе степей Евразии свидетельствуют о чрезвычайной близости многих элементов материальной и духовной культуры кочевников «скифского мира». Объясняется это как господством единого ХКТ, так и особенностями кочевой жизни скифов, благодаря чему отдельные достижения их культуры чрезвычайно быстро распространялись на огромные расстояния.
Детали древнетюркской конской упряжи были обнаружены на скифской Чертомлыкской вазе: на одном из её фризов изображена оседланная лошадь со свисающим стременем в виде петли. Эта ваза, хранящаяся в Государственном Эрмитаже, была подвергнута автором тщательному исследованию, которое
показало, что стремени в виде петли на ней не оказалось! Вниз спускался... тонкий и прямой конец подпружного ремня.
Позднее авторитетный английский журнал «Antiquity» опубликовал статью М. Литтауер, которая,согласившись с моим выводом об отсутствии стремени на Чертомлыкской вазе, тем не менее сделала сенсационное сообщение о том, что у одного из двух всадников на известной золотой гривне из
скифского кургана Куль-Оба в Государственном Эрмитаже ею обнаружено стремя, укреплённое на цепи, а следовательно, уже скифы его знали.  Это было полной неожиданностью и потребовало дополнительного детального исследования гривны. Мною совместно с М.В. Крюковым при помощи специальной увеличительной аппаратуры был осмотрен каждый миллиметр этой гривны. У одного из
всадников в левой руке был вполне отчётливо виден повод, а кисть опущенной правой руки сжимала какой-то отсутствующий предмет. Несколько ниже, по внутренней стороне правой ноги шли, опускаясь, две узкие золотые пластинки, тщательно сплетённые между собой. Чуть ниже колена плетение
заканчивалось небольшим узелком и продолжалось в виде двух свободно свисающих узких пластин, не доходящих до конца штанов, причем один конец был короче другого. Осмотр позволил прийти к совершенно очевидному выводу, что на гривне в правой руке всадника был поразительно реалистично и точно изображен плетёный ремень нагайки. Такие же плети до сих пор можно увидеть в правой руке
всадников — тувинцев, алтайцев, киргизов.
Все изложенное выше свидетельствует о том, что генезис традиционного верхового
седла тувинцев-кочевников протекал в тесной связи с развитием форм седла у других тюркских народов Евразии.

С.И. Конская упряжь и седло у тюрков
С.И. Вайнштейн
Мир кочевников центра Азии.
// М.: 1991. 296 с. ISBN 5-02-009901-5
Глава пятая. Конская упряжь.
Конская упряжь у тувинцев-кочевников.
Вопросы генезиса седла со стременами.
Конская упряжь у тувинцев-кочевников.