Часть2. Глава 19. Гогол

 Буханкин проснулся рано.
 По радио передали, что главный приватизатор России опять что-то с****ил. Генерал разрыдался прямо в постели- ему безумно жалко было этого святого человека.

 Он не мог понять, почему тому так не везет. Ну что ему могла предложить Советская власть на старости лет? Старого злобного дурака- тестя, некрасивую жену-интеллектуалку и, если повезет, красный ковер.

И вот он сломал страну через колено, добился высот необыкновенных, передушил миллионы доверчивых, как бельки, советских людей и чего он добился?

 Старого злобного дурака- тестя, некрасивую жену-интеллектуалку и  красный ковер!

 Вообще, генерал терпеть не мог интеллигенцию, но уважал  ее за отношение к своим детям.

Иной родит сына или дочь, сопли до пола, горох из задницы сыплется, весь обоссанный, а они всем твердят- какой ребенок, какой гений! Никогда не усомнятся в его качествах!

Проходит время и вот он уже, вытаращив бельма в разные стороны, руководит театром, в памперсах играет героя любовника или, размазывая сопли по столу, на канале «Культура» знакомит дремучий народ с поэтами серебряного века.

Буханкин вытер слезы и задумался.  У него был выбор- пройти вдоль балкона, или перелезть через Анну. Он выбрал неправильное решение- полез через Анну. Когда он был над ней, она открыла глаза и сказала игриво:

- Ничто не дается нам так дешево и не стоит так дорого, как хорошая ебля!- и впилась в его губы.

Славянский шкаф немедленно влетел ему в жопу. Позже Буханкин стоял и курил у окна, а солдаты, несущие охрану, пытались вытащить из него шкаф. Буханкин мечтательно произнес:

- Abusus non tollit usum  (Злоупотребление не отменяет употребления).

 От таких красивых и непонятных слов Анна еще сильнее завелась и ударила по шкафу ногой.

Буханкин выпал из окна, головой ударившись о землю, отчего шкаф вошел ему по горло и прошептал:

-Вот это баба!

Вскоре солдаты внесли шкаф обратно, а следом шел опустошенный, но довольный Буханкин. Он стал одеваться. Когда в его руках появился ремень, Анна спросила задумчиво:

-Буханкин, а тебе от отца перепадало?

Тот задумался и ответил:

- Да, первый раз, когда я прогулял уроки в первом классе. Отец завел меня в комнату, взял офицерский ремень с медной пряжкой, снял штаны, рубашку, трусы и стал бить со всей силой. А силищи у него было много! Наш подъезд наполнился дикими криками, соседи притихли.
                                                                                                
Буханки нервно закурил, видно было, что воспоминания даются ему с трудом.

 -Бедный мой, тебе было нестерпимо больно!- глаза Анны наполнились слезами.

 - Мне? Да нет, бил  он себя. Я выскочил из дома и, не помня себя, добежал до Воробьевых гор, где дал клятву сделать все, но не видеть этого больше.
Так я закончил школу с золотой медалью.

Второй раз он бил себя, когда я, будучи первым секретарем комсомольской организации, получил выговор. Бил себя страшно, выл сладострастно на весь подъезд. Больше я его не подводил.

Тогда он стал себя бить, отмечая мои успехи. Это было невыносимо и я съехал из отчего дома.   
 Буханкин затушил папиросу и пошел к двери. Анна крикнула ему вслед:

 -  Милый, мы столько вместе, а я так и не знаю твоего имени.
Буханкин остановился, затем медленно повернулся к Анне и тихо произнес:

 - Гогол.

 - В честь писателя? –ошарашено спросила Анна. Гогол Буханкин посуровел лицом и ответил:

 -Нет, не в честь писателя, а в честь гимна английских коммунистов " GO, GO, LENIN!".

 И насвистывая «А Ленин такой молодой», покинул жилище. Дверь шкафа отворилась, и оттуда вывалился Ефим Пронин. Изо рта у него торчал кожаный ремень от  портупеи, а из жопы соболиный хвост.  Когда шкаф влетел в задницу генерала, то все, что там было , влетело в Ефима.

 -Фима, иди ко мне, дурачок,- ласково заворковала Анна, но Ефим, прижимаясь раздутыми боками к стене, прополз до двери, кое –как открыл ее и помчался по лестнице на улицу.

Он промчался на четвереньках мимо опешившей охраны, принявшей его за бешеного енота-полоскуна, и скрылся в лесу. Отдышавшись на опушке леса, Пронин понял, что обратного пути для него нет.

А стало быть, у него только одна дорога- к ****ову.

Тут он увидел за кустами свалку, на которой сиротливо лежала облупленная ванна, схватил ее и бросился к реке. Там он поднял ее над головой, потом опустил на плечи и стал погружаться в воду.

Вскоре Ефим исчез из видимости. Так он решил идти дном до Тихого океана с ванной на голове , а там найти остров, где должны были быть ****ов и его друзья.

  Рубен Звягинцев, его друг, подробно сбросил ему в эсэмэске, где и когда поворачивать и сколько шагов от Барвихи до острова.