Первая, Белая, и Всея. глава 23

               
Глава 23.  Чечеря в партий.

*Ученики направились в зал Возврата вечной собственности, с безобразиями долго спорили, Чечеря отстал, задумался, и громко спросил:
- Учитель, мы прошли мимо зала «Национально цветущей партии» и не остановились, можно я к ним зайду, потому что для меня национальный вопрос имеет решающее значение при выборе настоящего превосходства, в мире наступают явления, которые противоречат правильному восприятию текущих событий. Я считаю, что только несуществующие национальные представления, в состоянии установить беспрерывную борьбу с насилием испорченного мировоззрения. Хотя наш Пропадит не признаёт никакие партии, я тут имею частное самомнение.
Чечеря был самым незаметным из учеников, поэтому Учитель восхитился таким желанием, не испытывал волнения за его уравновешенность и, твёрдо наставил:
- Не вздумай только входить в управление и цвет этой самой партий, я обеспокоен положением наступающего тревожного времени, не хочу зря терять учеников. Любая  партия - это конец начала. Ровно через три поколения изменит основной сути, или развалится. Не мешало бы изучить соотношения мирового урожая к количеству людей на планете, обратная геология пожелает вновь соединить материки, и усилить ирригацию как начало любой цивилизаций. По решению Хельсинской резолюции о нерушимости границ,  они, эти границы рассматриваются, как обязательство стран не посягать на каналы жизни ни сейчас, ни в будущем. Это решение запрещает образовывать новые государства. И запомни: какую бы партию ты не выбрал, по этой резолюции, тебе запрещено становиться мерзавцем.

В зале, украшенном разноцветными флагами и мраморной головой незнакомого образа, вытесанной из переиначенного мраморного бюста Ленина. За мраморным холодным столом, сидел только пообедавший проводник партий, ученик самого Корчинского, пан Крейда, сытый здоровый человек, с закатанными рукавами, и вывалившимся из под расшитой рубашки узорчатым животом. Он больше походил на директора пивного завода, завода ливерной колбасы, или человека который постоянно переедает. Желваками всё ещё продолжал перемалывать съеденную пищу, языком чистил зубы, ждал, когда  к нему кто-то придёт на приём, чтобы он мог втолковать полезность потрошеной еды, которую любят звери. Выживание по теории Дарвина в трущобах заброшенных городов, понимал необходимость постоянной борьбы с интернационализмом. 
Чечеря вошёл в зал тихо, назвал себя как можно мягче, потому что, по сопротивлению материалов знал, что мрамор камень мягкий, даже забеспокоился, остались ли ещё бюсты Ленина, чтобы скульпторы смогли выставить в мраморе его курчавую голову, удастся ли ваятелю из лысого шара, извлечь просторные кудри. Видно придётся уменьшить объёмную вечность портрета, подумал Чечеря, пожалуй, гипс или мел материал более подходящий для текущей современности.
 - Больше всего ценю достойные революции, именно поэтому хочу временно по совместительству записаться в национальное ядро вашей выдающейся партий, - Чечеря указал на яркие флаги, и желание своей груди иметь значок партийного отличия, быть гордым и национально зависимым жителем в такой важной перспективе, которая ползла по всем окраинам планеты.
- По вашему сложению и по языку речи, друже Чечеря, вижу что, не смотря на нашенскую исконную фамилию, ты территориально удалённый человек, как-то отторгнуто маскируешь явно заметное москальство. Мы говорим на их языке без задоринки оттенка, а окрас исконной безграмотности не позволяет им достигнуть наше языковое преимущество, их говор узнаваем, они не могут нужным тембром по-нашему изъясняться, мы у себя в партии не желаем иметь такое явление, оно выдаёт древнее призвание, и я не потерплю, чтобы в мою партию сидел попутчик расчленённый последними несоответствиями.
 Похоже, я уже провалился - подумал Чечеря.
- Если бы вы прошли предварительное членство, хотя бы в шесть предыдущих национальных партии, - продолжал разоблачения пан Крейда, - а особенно прокоммунистическую, мы были бы уверены, что к нам пришёл человек, имеющий преобразовательные наклонности. Все представители бывшей главной  партий, и особенно наше крыло, это последние комсомольцы; мы особенно ценим таких личностей, у них большой опыт партийной дисциплины. В нашем осередке выдающимся образом, с недавнего числа, порхает будто воробей некорейского происхождения, соответствующая нашему духу писательница, бывшая секретарша одного секретаря ЦК компартии. С северными корейцами мы разберёмся отдельно, то иная литература. Теперь же, на самом современном в мире языке, наша продвинутая писательница пишет детскую педагогическую антиутопию с матюгами без кавычек и троеточия, раскрывает корни привязанности бездомных детей к активистам нашей партий. Если докажете, что вы национально уверовавший деятель, она и про вас напишет роман, а перед этим, я лично разрешу вам приложиться к уху этого бюста, - Крейда не поворачиваясь, указал пишущей синей ручкой в жёлтой оправе на свою мраморную голову, выставленную за его живым образом, - вы выскажете уху содержащему секретный чип самую сокровенную мысль.
- Я имею одну сокровенную мысль, пан Предводитель, считаю, что упомянутые вами корейцы, самая образцовая нация на земле. Они не стали как другие городить противоречивые нелепицы, а честно разделили свою территорию на две мечты. Когда я учился на повара, у нас в группе были два корейца, как раз из Южной и Северной Кореи, по фамилий Эдик Цой и Клим Цай, их часто путали. Так вот, когда Цая называли Цой, он всегда обижался, говорил: - Я Ницой, я Цааай! Но это второстепенная постановка, весьма уважаемый… - Чечеря посмотрел на зеркальную табличку указывающую, что за столом сидит «Пан Олег Крейда», и протяжно растянул, - Олееег…я не знаю вашего отчества…
- Никакого отчества, ты должен ко мне обращаться по-современному, говори: «пане Олеже», этим ты обогатишь наш язык, а не то, я могу ошибочно воспринять несоответствующее почитания к нашей славной партии. Постоянно следи за своей речью, ни одного москальского слова!
Пан Крейда опасался, что обращение по отчеству возродит мировую русофилию, приверженность к москальской культуре многократно усилится, а это очень опасно; в протестантских и католических странах нарушится главное социальное правило, требующее половое отсутствие не только на небе, но на земле и в воде.
 - Не вздумайте ко мне обращаться по имени отчеству, это изменит экономику, экологию, усилит мировой хаос, усложнит взаимоотношения людей, испортит всю обстановку в целом мире, может произойти глобальное похолодание, наступит новый ледниковый период. Подобное обращение надо законодательно запретить. Я также буду обращаться к тебе изысканно, буду звать пан Чечеря, и говорить на вы.       
Чечеря задумался, тайно возмутился образу своего постепенного упадка, Олежа это мальчик, а перед ним сидел пожилой верзила; на всякий случай сказал: - Слушаюсь пан Крейда!
Выражение лица Крейды покрылось суровым удовольствием, Чечеря осмелел и спросил: - Пан голова, ведь много совпадений в написаниях общих слов, как в вашей партий, много ли членов которые не платят взносы?
- Несоответствующее кассовое положение всегда можно исправить, - Крейда твёрдо стукнул кулаком по столу, - это не важно, главное что мы всем угнетённым нациям даём возможность вычеркнуть вредное произношение из своего бывшего ига, убрать из бытового обихода всякие русизмы, и избавиться от полтавского диалекта, как явления оскорбительного для новой державы. Мы обязаны всех запугивать, для этого придумаем закон, который запретит все языки кроме самого колоритного и совершенного. Слишком много наций на свете, надо сокращать их количество. Будем менять ударения, переставлять местами буквы, станем обогащаться словами измотанного преимущества, они слуху грамотность придают. Европа будет в восхищении от нашей находчивости. Ты с каких краёв к нам попали?
- В последние полгода, пан голова Крейда, меня для изучения нравов, поместили в Бессарабии.
- Это большой недостаток, хотя очень важное проживание, несведущие люди путают Молдову с Бессарабией, это совершенно разные территории, насколько мне известно, в нашей Бессарабии всегда жили бессарабцы, - Крейда сделал вид, что давно знает об этом, стал переставлять лежавшие стопкой исписанные листы. Бубнил: - Значительно запущенное направление, у нас к этой нашей территорий много вопросов…
Крейда нашёл нужный лист, и стал читать назначение записи обозначенной на бумаге красными чернилами:
- У нас к бессарабской наций большое недоверие, крайне усреднённые жители, сплошное разноимённое сборище, они не дали ни одного выдающегося националиста, в их речи отсутствует всем известное доступное всему миру слово «антисемитизм», понятие скрытое и путанное. Те, кто его придумал, считают, что не незнаем его назначение, а мы тоже не промах, валяем дурака, признаём такое сигнализирующее понятие как явный успех в любом споре, достаточно сказать «антисемитизм» и все арабы замолкают. Недостаток этих людей, пребывание в двухтысячелетней исторической пустоте, они позволяют себе сторониться Галиции. Мы шестьсот лет жили под Польшей, и ничего, гордимся этим, потому намерены шестьсот предстоящих лет быть всеми недовольны. У нас очень расчётливый народ, в быту жизни мы любим мамалыгу и брынзу, шесть веков это не провальное время. Я вам скажу про одну насыщенную тайну, которую никому не выдаём. Во время голодомора в послевоенном 47 году, который организовала наша замечательная Нина Петровна Кухарчук. Она успешно помогала нам вывозить запас бессарабского зерна в Галицию, потому и эти невзрачные бессарабцы боятся, чтобы мы не повторили постановку проверенного национального опыта. Они смеют принуждённую голодовку 47 года называть голодомором бессарабской нации. Не знают что у нас иная программа, мы всем угнетённым нациям даём возможность избавиться от своей случайно обиходной истории, явления вредного для государственного монолита. Наша партия намерена ликвидировать все несведомые языки и нации, кроме почетно несводимых, которые носит наша держава. Вы можете внятно для всех и везде прилюдно, произносить название нашего преобладания, от которого весь мир в восхищении! Бессарабия особенная наша окраина, мы её научим изъясняться на самой изысканной по мелодичности, окраинной речи. Галиция, в долгой борьбе, заслужила право командовать всеми национально угнетёнными народами мира, вносить исключительное переустройство, самое большое восхищение, и необходимое мировое устремление. Без нас мир зачерствеет. В начале, я вам дам одно лёгкое, но очень начитанное поручение, исходящее из славы нашего образования: окончательно решить Бессарабский национальный вопрос. Если вы справитесь с этим заданием, я вам разрешу два часа стоять на коленях перед статуей нашего вождя. Теперь слушайте меня внимательно и не вздумайте возражать, наша партия не терпит искажённые мнения. Люди придумывают выгодные этапы, и не для простоты начинают им верить, а вдруг они не истлевшие. Румыния, которая не существовала на карте и была далека от Чёрного моря, неожиданно получила от выверенной Австрии и железного Берлина – клещи чугунной Европы, они не хотят постоянно обжигать свои руки, а это важные  орудия, необходимые для удержания причерноморского края в проигранной войне. Через какое-то время, эта самая Московия может одуматься, и захочет вернуть этот бессреборный край обратно в своё исконное владение. Большевики только из-за этого придумали гражданскую войну, их Ленин решил отставить Бессарабию на полочке тишины, приказал всем забыть этот край, а в нём столько тоскливых холмов и скифских курганов, что никак невозможно забыть, или точно сосчитать. Мы конечно в 40 году вернули нашу садово-виноградную плантацию со всеми ветрами нужного направления, навсегда утвердили предварительное владение, а не то, наши враги, я вам скажу, ещё те хваты, изобретательны на новшества, могут придумать такое постановление, что сам архангел Михаил  не захочет его благословить.
- Но уважаемый с…секретарьь, - Чечеря обволок взглядом лысые головы вспотевшего секретаря и незнакомый сухой бюст; заодно снова Микитину мамалыгу  вспомнил.
- Называй меня «Пан Олеже», - повторила живая огромная глыба.
Вот именно! - подумал про себя Чечеря, и снова изволок из своей головы, образ  забытой женщины, не писательницы, а самой известной учительницы послевоенной эпохи, так и не ставшей новой Крупской.
- Пан голова, я считаю борьбу с коммунизмом самым удачным экраном нового кино, тут нехотя вспомнил, что когда Нина Хрущёва управляла Украиной, а её образ намного жестче, чем у Раисы Татаренко, хотя Райса вовсе не монголка, не всматривайтесь в её глаза, она обычный наш внедрённый агент.
 Так вот, эта самая хрущёвская семья потребовала устроить в Бессарабии голодомор, как компенсацию за не уничтоженное число людского поголовья в мировой войне. Семья дала указание ястребкам выявлять скрытое зерно, и до последнего мешка отправлять в родину польского детства уважаемой пани Кухарчук. Польша и Галиция ужасно пострадали от произвола грабительского полка вермахта «Восток», а эта хитрая забытая Бессарабия мирно наживала прирост населения, крепила подпорками распирающие амбары. Заслуженная учительница, применила самый гуманный способ опустошения края, била Никиту указкой по голове учила, как оправдываться перед Кремлём за редкие колосья голодомора, была уверена, что  возвысится над всеми женщинами Союза. Недаром Америка пригласила её в гости.
Чтобы не выдать своё огорчение, Чечеря почесал нос:
- Я, пан Крейда, давно убедился, что будто бы этот, самый мирный в мире край, не совсем ясно описан, но в сказаниях никто с богами не сравнится, вроде такой-то царь в какой-то век первый мост через Дунай построил. Переправился через широкую реку, дошёл до Таврии, без всяких сражений потерял половину армии, и вернулся, ни с чем. Подожгли деревянный мост, горели стопы воинов и копыта боевых коней, спешили быстрее покинуть эту самую Бессарабию. Так, с тех пор никто не решился соединить два мирных берега. На том месте, где был этот понтон, пустили паромную переправу, но это никакое не соединение, а коммерческая нить, многим охота её в клубок смотать. Так что, я очень сведущий в нашем интересе, пан голова. Я досконально помню, как по краю без всякого дела, долго бродили, затем осели племена буйного ногайского ответвления. Как же всё-таки пане Олеже сделать эту Бессарабию весьма приближенной к немеркнущему великодержавию?
 - Они не мы, - весьма сурово отрезал пан Крейда, - бессарабцы неохотно вползают в не ихнее владение, это ужасное недоразумение, видно забыли голодомор, так мы им новый устроим, мне докладывали, что они скрытно смеют говорить на своём родном языке, наше имя Тарас произносят как Танас, неслыханное кощунство. Думаю, следует установить какой-нибудь скрытный концлагерь и до последнего поколения всех загнать на перевоспитание.
 - Зависть к мёртвым не поможет, пан Крейда, у них и без того любимый праздник радуница.
- Да! – согласился пан Крейда, - вижу, что вы крайне ценное приобретение нашей партии, я выпишу вам партийный билет, со счастливым номером, только не вздумайте его съесть. При успешном окончании вашей миссии, я вам подарю картину, лично нарисованную первым президентом, называется: «Где Макарыч телят пас». А для совершенствования произношений, отправим вас в братскую Польшу, запомните: полонизация наша самая верная позиция.
Пан голова зевнул, изобразил губами неимоверную усталость, сказал: - Думаю, стоит издать законный приказ, чтобы все бессарабцы немедленно переделали своё пребывание. А пока я совершенно занятый человек, сейчас занимаюсь очередным этапом державной декоммунизаций.
- Это вроде бы тоже неплохо пан Голова, пусть бывшие коммунисты оплачивают прошлый доход. Но как нам быть с остальными территориями, ведь при декоммунизаций Галиция отпадёт от Киева, и что тогда делать, даже как-то боязно об этом рассуждать, нас могут заподозрить в связях с Москвой, Ираном, или хуже того с самим Пхеньяном.
- Для державной выгоды надо маскироваться под бесполовое существо, это самое модное течение, - заверил, прежде всего, себя Крейда, - к нам сегодня приедет с инспекторской проверкой активный член нашей партий высоковельможный пан Костусев-младший, он изменил своему отцу, поэтому неимоверно важный кадр. Ты убедишься в этом, только не смей подумать, что он ощетиненный заморыш, него есть опыт медсестринского перехода, он рабал на скорой помощи, именно поэтому мы хотим его рекомендовать исполняющим обязанность монстра предстоящего вируса. Тогда мы сумеем провести американскую вакцинацию всей молодёжи, необходимой для ликвидаций ненужного наследия; измена и ликвидация лишних наций это самый денежный оборот частной жизни хозяев мира.
- Да, но как мне быть, наш Учитель запрещает жертвоприношения, если я погибну за дело партий, поставят ли мне памятник на главной площади? – спросил Чечеря, - на улицах стоит настоящее военное время, у нас много учеников и ни одного изменника, Птенца АД не считаю, у него в ухе нет серьги предстоящего назначения.
- Вы будете первым из последних, я порекомендую последнему президенту зачислить вас артистом комедийного жанра, это станет нужным прикрытием, никто не сравнится с вами, жить без изменнической деятельности и предательства сплошная скука, стул трещал под огромной массой пана Крейды.
 Это сколько пищи надо расходовать, чтобы удерживать такой выдающийся вес, подумал Чечеря и решил приступить к своим обязанностям без всякой подготовки, принялся наращивать вес, стал засыпать. Ему приснилось, что он стал настоящим партийцем нового течения, финансово связанного с производственными достижениями коммерческой войны.
…Вроде бы вечер, надо выяснить, был ли в действительности когда-нибудь вечер. О! какие ценности, какое великолепие творится на тротуарах, люди ходят с улыбками, дети несут флажки и шарики, такое впечатление, что воцарилось управление золотой рыбки. Можно, даже сказать, слова неприличия о забытой окончательно испортившейся нации, которой не существует на свете, но в умах она есть. Находятся и такие, что смеют помнить добро, которое излила на их состояние эта самая Россия. Никуда такое не годится, следует издать закон запрещающий иметь память на расчётливые утверждения, пусть не трубят, будто они имеют огромные вёрсты, а непомерная окраина в пущенных под откос метрах стоит рассыпанной. Следует всех арестовывать, и назначать казнь равную размером в самую большую площадь. Нужно установить на главном майдане колоду размером в гарман, и диканьями обмолачивать молитвы тех, кто из теперь живущих, прежде не имел должность последнего партийного секретаря, комсорга или факельного демонстранта. Врагов текущих событий много, полезных мало, повезло, что нас окружают суслики, управляемые выбранными сторонниками малых нор. Самое хорошее место для оценки людей - подземелье, в следующие сорок лет мы только этим будем заниматься, будем вести учёт и загонять в пустоту негодные нации. Когда умрёт последний носитель этой никчемной отрасли, тогда упраздним нашу партию, как исполнившую тайное поручение. Нам нужен статический порядок и равновесие раскрытых нами врагов, будем строго требовать от малых наций, говорить только на высочайшем наречии, вычеркнем своих представителей из прошлого образа. Власть умиляется от удовольствия, когда чувствует возможность истребить человеческий каприз, люди заражены наглостью, у нас желание обязать всех, признать наручники обязательным атрибутом свободы, при коммунизме они были запрещены. Невероятное творится, зараженные русским миром угнетают наши переживания, мы наполнены желанием казнить людей, которые за сутки произносят непомерное число ошибочных наречий. Таких наберётся больше чем всё инородное население в Бессарабии и Таврии вместе взятые. Мы особенно недовольны жителями Полтавы и Запорожья, там люди заражены несовершенством, гордятся тем, что в их крае обнаружены могилы Крума и Аспаруха, без пользы там тлеют. Вдруг каким ни-будь умникам, на подобие хасидов, придёт в голову этим могилам ежегодно поклоняться. Что тогда? Мы потеряем постоянное превосходство. В то время, как правительство самой бедной балканской натовской страны на нашей стороне, они в священном союзе заодно с русскими, позволяют себе принимать сторону наших противников. В своих сёлах, они якобы боятся произнести хоть слово на своём родном языке. Ради любви к Полуевропе перешли на непортящееся пиво вместо вина, спешат объявить себя подданными нового мира, а на самом деле путаются в нужных речах; помимо своей тайной преданности нашим врагам, производят всякие иносказания, не имеющие мировые корни. Я думаю на волнах большого заокеанского шторма, надо принять решение немедленно упразднить эту никому не нужное разнородное полуевропейское объединение, будет полезно для интересов кланового сообщества, вы видите, как они скукожились и трясутся от страха, словно упавшие в яму волчата. Народ, однажды вползший в имперское самочувствие, тысячу лет будет искать совпадение всемогущего случая. За тысячу предыдущих лет, потерянные нации, не сделали ни одного переворота, не дали ни одного выдающегося кагана, или творца, или, наконец, хотя бы международного бунтовщика, а если такие появлялись, их мгновенно вычёркивали из образа наличия, убивали или томили в тюрьмах. Тюрьму недавно посетила депутат Плачкова, поскольку  фамилия обязывает её плакать, она молилась за здоровье тех, кто страдает и не в состоянии быть живым.
Известно, как эти изменники чуждаются друг друга, отстраняются от своей нации, сидят в различных бараках и молятся, выдают себя за обновлённых особей, делают вид, что забыли родной язык, не догадываются сделать притворство узнаваемым. Вопреки указаниям власти, слухам, и давней памяти, неспособны ковать преданную твёрдость. Другие же сжимают в ладони православный крест, другой веры там нет, кровь заливает им запястья, но они всё равно прикладывают раненую ладонь ко лбу, высматривают скороли Россия придёт. Они не знают, что тамошняя власть оскорбительна для достоинства.
 Им говорят: зачем нам вас уважать, если вы сами себя презираете, чуждаетесь, друг друга, стесняетесь своего происхождения, не лучше ли помочь вам исчезнуть из мирового пространства и всеобщего просвещения, или раствориться в чернилах забракованной книги. Всё равно не представляете интереса для объявленной главной цели. Хозяева надсмотрщиков, предварительно из баландёров отбирают слуг, делают особей прислуживающих социальной разобщённости.
…Чечеря прислушался к стуку своего механического сердца и убедился, что оно проснулось. Крейда, что то говорит невнятное, смотрит в упор его сну.
- Мне не понятно пан голова Крейда, почему этот автор всё время встревает в наши обоснованные рассуждения, зачем мы ему позволяем записывать наши мысли, какое он имеет право мешать нам, вырабатывать правильные заключения. Когда говорят персонажи, а тем более такие герои как мы с вами пан Голова, автор обязан не высовываться, мы ему не обязаны, можно подумать без него не научимся сами по себе существовать. Что он будет делать, если мы вдруг решим убежать в действительность. Разве и без него не видно, что весь мир очарован нашей партией, нас везде успели полюбить, все любуются нами, только о нас и говорят, у людей нет другой радости, кроме как восторгаться нами. Куда там России с её отсталым прошлым. Я знаю, что все ненаши содержат разрозненность записанного количества и отстраняются от всех направлений, кроме предназначенной смерти и физического труда. Наполненные трюмы кораблей из устья Дуная, везут по морю ракеты. Вот вам и случай: Бессарабия с Галицией сроднились.
- Отлично! - подумал пан Крейда, - хорошего я члена партии утвердил, всего то, требую простые шалости забыть и подчиниться диктату единой Полуевропы, нам наша отторгнутая территория пригодится, ведь предательство освободителей главная пища континента. Я должен вывести в мир, руководителя сомаштабного нашей цели, это неимоверно сложная задача. Если ты Чечеря, дашь мне клятву, что будешь подчиняться только мне, и станешь преданным оберегом моей семьи, я рекомендую тебя в руководители Края, только ты обязательно должен побрить голову. В семье рождаются дети, и все они разные, мы отбираем тех, кого нам недостаёт. Нация превыше всего, без наций нет государства. Если государство не имеет нацию, оно её придумывает. Такая установка способна менять образы новых стран. Посмотри куда плывут напечатанные деньги, - сказал Крейда, - на обтёсывание голов каменных статуй, тут нужны золотые монеты, всё идёт на удовольствия будущего миллиарда земли, за вычетом тех, что утопают в роскоши. Дети производителей жизненного обеспечения, пусть преодолевают бедность, они задвинуты формой власти в нищету, для большего удовольствия всего панства, так легче лелеять нашу национальную свободу. Что одни, что другие, весёлая ночь рожает мрачный день! - живая голова протяжно зевнула. - Или что-то не так? - спросил пан голова Крейда. И уснул.
 Чечеря окончательно проснулся, протёр глаза, стал Учителя высматривать…*