Правда любви

Маша проснулась от  гулко завибрировавшего телефона, лежащего на полу. И от утреннего света, ярко лижущего стены даже через густо собранную тюль, которая соседствовала с задернутой плотной фиолетовой шторой.

Она взяла телефон и открыла ссылку от Лиды, которая ночью никак не хотела открываться. «Чудотворцы» стояли на сцене и говорили о добре, которое тайно стоит сделать человеку, нуждающемуся в нем. Сделать, чтобы порадоваться чуду, которому так радуется другой. Вопиюще необходимому чуду искренности и доброты!

Маша улыбнулась. А дальше стала читать сообщения от Лиды. И мурашки удовольствия и причастности к чуду побежали по ее ногам вверх.

Была недавно у Лидуси одна грустно-смешная  история, когда ее семнадцатилетний сын попал вдруг в больницу. Его друзья позвонили ей, испугавшись, что мальчишка потерял сознание. Лида примчалась и застала ужасную картину: сын вроде дышал, но ни на что не реагировал. Скорая увезла его, выяснив, что троица пацанов выпила бутылку водки.

Оказалось, что Даня от выпитого резко уснул. После капельницы он проснулся, а когда пришёл домой, долго переживал, ходил хвостом за матерью. И что-то внутри него произошло, будто решение какое-то принял важное. Изменился пацан.
А недавно и вовсе захотел с Лидой по воскресеньям в церковь ходить.

Больше всего его музыкальную натуру поразил хор. Поразил до того, что захотелось ему в этом хоре петь.

Лида пообещала узнать у батюшки, как попадают в хор певцы. А сегодня утром, когда Даня подошёл к священнику, чтобы поцеловать крест, тот негромко спросил: «У тебя голос есть?». Даня, чуть растерявшись, ответил: «Да, немного». На что батюшка сказал: «Будешь петь в церковном хоре. Приходи в среду к двум часам, я тебя с регентом познакомлю.».

Даня ошалел от такого чуда и привел  в полное изумление Лиду, которая не успела ещё ни с кем ни то что поговорить на тему певчества в церкви, а даже сообразить когда это лучше сделать.

Маша размышляла о чудесах. И зацепилась за мысль, что жить надо, ожидая чудес, зная, что их можно подарить другим и совершенно волшебно получить самому.

А где-то внутри сидела ее история, которую в сегодняшнем дне так хочется превратить в чудо.

Она никак не могла успокоиться.  И перестать любить. К тому же было жаль, что никак не получается обьяснить ее парню, что бороться с болезнью можно иначе, ведь есть так много людей, которые справились. Но он даже читать не хочет про такой опыт, про другое мышление.
И как отпустить его из сердца, как?

«Хочу чуда и, как дура, жду писем, жду, что все изменится»,- подумала она и стала нащупывать новое решение, которое вертелось где-то близко, но никак не давалось в руки.

Она встала, умылась и, заправив постель, принялась за йогу.  Ее спортивное тело с удовольствием ощущало напряжение и расслабление. Мысли обрывками все равно цеплялись друг за друга, было жалко то себя, то его, то злила эта неразрешимая ситуация.
Усилием воли она пыталась переключить себя, но удавалось не очень. С переменным успехом.

Маша закончила асаны, глубоко вдохнула и медленно выдохнула.

Тёплый душ приятно и мягко касался кожи. «Как хорошо-то»,- громко произнесла она, закрыла кран и с удовольствием потянулась за полотенцем.

С запахом кофе возник вопрос, ну зачем нужна именно такая ситуация?

Машка знала, что  делает много хорошего другим. Но почему-то самое главное для себя остаётся где-то в удаленной и чуть туманной зыби. Зачем?

Вдруг она вспомнила слова Вовы, что партнерша должна наслаждаться танцем, получать удовольствие от ведения партнёра, от своего движения в музыке и общем поле. А он - вести так, чтобы радоваться ее удовольствию. Только тогда будет настоящий танец, а не имитация.

Но ведь партнёр в танце знает, что доставляет наслаждение партнерше.
А в жизни? Маша ждала, думая, что он должен проявить инициативу, повести.
А он был нездоров и предполагал, что  в таком виде  не может, не должен,  быть нужным. Все круг замыкался.

Разорвать этот дурацкий «серкл» может только выход в другую позицию.
В ее голове стали возникать вопросы.
- А хочу я прожить в отчаянной любви только короткое время? И не думать ни о чем, кроме того, что могу дать ему, пусть и напоследок?
- Не знаю... Страшно...
- А не страшно быть друг от друга за тридевять земель и ждать ужасной вести о смерти, думая, что ждёшь выздоровления?
- Это ужасно.
- И что? А если бы он был моим мужем, что тогда?
- О, Господи! Вот оно! Я сейчас проживу всю нашу любовь, до самой глубины. И отпущу его к Тебе! И останусь одна. Так, по крайней мере, я буду вспоминать это время любви. И знать, что могу жить дальше. Жить! Не обвиняя себя, что хотела так поступить и не поступила...
Сердце гулко застучало,  мелкая дрожь пробежала по телу. Она схватила телефон и начала писать:

«Ты... ты жмот! Последний жалкий жмот! Неужели не можешь отдать мне ту часть своего сердца, которая по праву принадлежит мне? Неужели  тебе лучше страдать, чувствуя себя несчастным? И совсем не думать, как при этом плохо мне? Плохо без тебя. И плохо, когда плохо тебе. В миллиард раз хуже, чем тебе.
Поменяй сейчас мысленно нас местами!
Представь, что это я в таком сложном положении? Ты бы ушёл в сторону, ушёл к другой? Ушёл бы и жил дальше во всей радости  и полноте, не вспомнив меня ни разу? Забыв? Ответь сейчас же, гад такой!

Ты даже не представляешь, что страдания любимых людей умножаются в женском сердце в десятки раз, это даже ученые доказали.

И я, на самом деле,  хочу знать, что ты продолжаешь любить меня и хочешь сделать все, чтобы мы были вместе. И долго. Если это так, забей на болезнь и вспомни любовь. Поживи, наконец, в ней, с ней,  и дай  пожить мне!
Любовь - это поступок, а не сожаление.
Любовь - это жизнь, даже если иногда больно жить.
Любовь - это не обиды на близких, а их поддержка, даже когда самому трудно.
От этого появляются силы жить, чувствовать и видеть чудеса в каждом дне. Простые. Человеческие.

 И сейчас все зависит от твоего ответа. Твоего выбора. Твоего решения.

Если тебя не станет, я не перестану тебя любить. Думаю, что тогда у этой любви появится какое-то новое качество.

Люблю! И злюсь на такое твоё поведение!!!;
А хочу просто любить и быть любимой.»

Она в сердцах отправила письмо и обхватила голову руками. Диалог в голове закрутился с новой силой.

- Что теперь будет?
- Ну а что, могу я сказать, наконец, все, что хочу и что чувствую?!
- И потом, вдруг он может уйти от меня,  если я заболею? Вот тогда придётся поставить точку. Огромную. Жесткую. Окончательную.
- Все! Так - значит так!!

Она взялась чистить сильно оранжевый и душистый мандарин. Медленно, вдыхая запах всем своим подрагивающим телом.

Тут в танцевальном чате появились вопросы. Она ответила. Начала мыть  посуду.

Звук сообщения раздался как гром, так неожиданно и смачно, что она уронила стакан, который крякнул об пол гулко своим толстым дном, подпрыгнул и не разбился.

Она вытерла руки и с каким-то сильным трепетом и напряжением  взяла телефон.

То ли очки мешали читать, то ли слёзы. Она с трудом промокнула глаза кухонным полотенцем, протерла очки и... прочитала.

«Машка, я все понял. Спасибо тебе! Настоящее и лучше тебя нету! Прилетаю в воскресенье. Уже не могу дождаться встречи. Люблю тебя!
И будь, что будет!»

Она не могла двинуться с места. Потом заметалась между спальней и кухней, потом рухнула поперек  своей большой кровати и зарыдала в голос, хлюпая и вытирая лицо пододеяльником...

С тех пор прошло тринадцать лет. А все хорошо. И их любовь согревает не только их семью и детей, но идет дальше. Друзья любят их дом, и друзья детей-тоже. И танцуют они свою жизнь как самый лучший и подлинный свинговый танец.

Такая она любовь - бывает жёсткой, хлесткой и непримиримой. И именно такая может вернуть к жизни. А может и перенаправить.
Любовь -  настоящая и стоящая правда жизни. Только она и есть жизнь.