Поговорим о портянках

        «Закинул старик свои портянки в Синее море, почернело тут же море, и взмолилась золотая рыбка».
Народная примета из дембельского альбома.

Случилось невероятное, я только что об этом узнал, ведь думал, что такое уже произошло давным-давно. Но только в январе 2013 года Министр обороны РФ, генерал армии Сергей Кужугетович Шойгу сообщил, что эра портянок закончилась. «На улице 2013 год» — своевременно посетовал он: «а у нас по-прежнему идёт речь о портянках». Отмена воистину исторического данного предмета одежды всё-таки наступила с отказом от незабвенных солдатских сапог и переходом на армейские ботинки.

Эх вы, милые моему сердцу кирзачи! Сколько раз я вас вспоминал, лазая по горам и буеракам, колеся по пересечённой местности, бороздя просторы бесконечных степей. После армии ни разу я больше не наматывал портянок и не надевал сапог, но лучше и удобней обуви, что зимой, что летом – не видел. Последние полгода в ботинках прослужил – изругался на сплошное неудобство этой «полу-деревянной» обуви. Другое дело – сапоги. Ах, подковки на каблуках с победитовыми напайками! Как вдаришь по бетонному плацу – искры салютом из-под начищенного до высочайшего блеска сапога! Не то что глаз, душа радуется. И нога ставится верней, и чутьё солдатское обостряется, и даже сила какая-то прибавляется с уверенностью невероятной так, что любые, казалось бы, преграды нипочём. Подворотничок белым снегом сверкает на солнце, нарочно выглядывая в пространстве, созданном не застёгнутой верхней солдатской пуговицы. Ремень нет, не из заменителя, а из настоящей натуральной кожи с бляхой чуть ниже пояса, со сверкающей звездой, начищенной до зеркала пастой гои. Гимнастёрка ушита по талии, а пилотка, ох, пилоточка – словно, пташечка на затылок вспорхнула, обозначив волос пучок на непробиваемом уставом лбу. За плечом карабин, идёт солдатик в караул, идёт родимый…

Ага… Это чуть позже, месяцев через шесть – ближе к «черпаку», а пока что «дух» молодой. Впрочем, кроме не застёгнутой пуговицы, кожаного ремня и пилотки, которая не на затылке – всё тоже самое. И ещё – портянки.

— Гигиена, мля, в армии, — говорил старшина, повернувшись в мою сторону — штука такая тонюсэнькая, што ты! Вот гляжу на тебя, дрын трын, вроде из себя чудо городское представляешь… А, где ж ты портянки научился так великолепно наматывать словно, мля, артист какой-то?
— Не поверите, мамка научила.
— Вот оно што! А я, мля, только успеваю рот разевать, дрын-трын.
— А что такое?
— Дык, когда на тебе взвод охломонов с грязными ушами и носами, только и успевай унюхивать, когда они сапоги снимут, да махать ими зачнут. А салаги все до одного уже в санчасть с ногами избегали, мля, из-за портянок.

Припоминаю такой случай, когда в деревне у бабушки за грибами собирался по росе, а на ноги надеть было нечего. Вот мамка и предложила кирзовые сапоги отцовские… Я долго носом водил, но делать нечего, начал их напяливать.
— Может портянки дать? — спросила она.
— Давай, попробую…

Вот и случилось так, что несколько раз она мне показала, как их наматывать, а дальше я сам дошёл. Уж так мне в этих сапогах было удобно и практично, что стал надевать только их с портянками. Также и для рыбалки – самая прекрасная обувка. Жаль, когда вернулся из армии, то сапоги куда-то пропали, а в простые резиновые сапоги куда проще было одевать обычные шерстяные носки. Зато в армии у меня с этим нехитрым делом проблем не было.

Правда у ребят моего призывного возраста этих проблем было не перечесть. Ведь поначалу при подъёме нужно было одеться за сорок пять секунд и выскочить в строй. На сапогах расправлялись портянки в таком положении, чтобы удобно было ноги сунуть, не наматывая их. Впрочем, срабатывала эта система безукоризненно: надеваешь х/б, просто суёшь в сапоги ноги прямо через портянки. Но однажды…
— Взвод, подъём! — прозвучала команда в ночи.
— Что такое? Что случилось? — раздавалось то там, то здесь в суматохе быстрого одевания.
— Боевая тревога! Выходи, мля, строится!

Строиться ладно, не впервой… Но тут маршбросок на всего каких-то десять километров в ночи. Понятное дело, старшина специально таковую экзекуцию устроил, чтобы внимание пристальное привлечь к портянкам через стёртые в кровь ступни. Я ходил соколом, поглядывая с гордостью по сторонам в единственном правильном числе. Но зря ухмылялся — досталось и мне. Через некоторое время, когда прозвучала очередная тревога, я с удовольствием вскочил в сапоги ногами с туго перетянутыми портянками и в самом начале не почуял подвоха, только какое-то неудобство с правой стороны. Но при беге по пересечённой местности осознал, что сапоги были неправильными у меня – оба левые. Кто-то ночью поменял. «Значит у кого-то два правых» – мелькнула запоздалая мысль, ногу уже стёр, но владельца двух правых сапог так и не нашёл. Мистика.

Целых два дня проходил в двух левых сапогах, пока не упросил старшину сделать замену. Тот напоказ ухмылялся в усы, приговаривая:
— Чё, салага, потерял? Вот, мля, и носи… Было и такое на моём-то веку, дрын-трын. Некоторым, через чур бурым духам, сапоги гвоздями к полу приколачивали.
— Непонятно одно, — плачусь, — куда два правых подевались?
— Видно ктось нашкодил, мля. Тут ведь как бывает – хотят проучить, дрын-трын. А у меня складывается впечатление, мля, что о вашу голову, рядовой, квадратную палку хотят круглой сделать. — сказал старшина, забрав один левый сапог и тут же выдал правый, причём похожий на мой родной, ведь я долго присматривался и одевал его и ничего не мог понять – опять мистика. — Взвод! Для помойки в баню становись! — в это же самое время прокричал мичман.

Кто служил в армии знает, что первое время самое сложное. Нужно очень привыкнуть к невероятно сильным переменившимся условиям, когда один отвечает за всех и все за одного. Ещё только вчера – мамин борщ и танцплощадка, а сегодня изнурительный маршбросок с чёртовой перловкой. И ошибок не избежать, как бы ты этого не хотел. Главный закон армии: не умеешь – научим, не хочешь – заставим!

Что-то уж больно хочется не уходить далеко от портянок. Само это слово имеет древнее происхождение от «порть» - отрез ткани. Ступни ног обматывали материей ещё римские легионеры, а до них ещё более древние народы. На Руси портянки носили с лаптями и обмотками, но введение в качестве части солдатской экипировки приписывают Петру Первому, который перенял этот опыт у Голландцев.

В течении двадцатого века почти все страны мира отказались от портянок в пользу носков в отличие от России. Многочисленные споры о недостатках портянок зачастую не затрагивают один из главных аспектов – используемую обувь. В кирзовых сапогах явный выбор в пользу портянок, тогда как в современных берцах лучше использовать носки.

Мой друг рассказывал, что, будучи в Афгане, портянка здорово выручила его и сослуживцев, когда попали они, при высадке с вертушек, в газовую атаку. Противогазов с собой не было, а потому снимали портянки, сдабривали их собственной мочёй и завязывали лицо, отстреливаясь при этом, пока не пришла подмога.

Добрые, милые наши русские портянки! Их очень легко стирать, после чего они также быстро сохнут. К ним применяются любые виды стирок, и они отличаются наименьшей подверженностью к изнашиванию. В случае намокания портянки, можно использовать другой её сухой край. Для портянки подойдёт любой кусок ткани соответствующего размера и самое главное – портянки очень хорошо сохраняют тепло зимой и прохладу летом.

Вроде всё сказал, что хотел, теперь немного о русском мате в армии. Что не говори, а армия – порождение и, самое главное, отражение гражданского мира. Но это, как бы сказать, отражение в кривой действительности или в зеркале что ли. Это отражение как бы искажает и преувеличивает с одной стороны и выворачивает наизнанку с другой, превращая в пошлость привычные для человека представления о том, что хорошо, а что плохо, сюда же можно отнести и меру дозволенности, культуру, и мораль с честью.

Однажды дежурным мчался я со всех ног подписать телефонограмму нашему майору, уткнувшись носом в раскрытый журнал, а потому – почти ничего не видел перед собой. Напротив, солдаты несли восьмиметровую трубу на плечах. Рядом шёл наш старшина с лопатой на плече. Увидев меня, солдаты видно сразу догадались, что я сейчас врежусь в их трубу и приподняли её над собой. Старшина по инерции хотел даже лопатой помочь, скинув вверх её с плеча. Но трубу солдаты приподняли не совсем удачно, потому что я уже, со всего тупого маху, врезался лбом о железяку. Такие искры, посыпавшиеся из обоих глаз, я видел только во время сварки.
— Суканахренмлякабздец! — прозвучало одновременно и протяжно из моего вывернутого наизнанку рта.

Ноги в момент подкосились... Солдат с трубой не вижу. Только в тумане необычном – наглая морда старшины. На меня вылупился наш мичман во всей своей красе и с лопатой надо мной тупит не по делу:
—  Вы чё, мля, рядовой, оххххууу… ох, и дурак ослиный, чёрт безрогий, гандурас! — прочитал в момент мичман длиннющее армейское заклинание, в котором целый ряд я матерных слов пропустил, ведь будто какой-то Джин из арабской сказки он был, глядя на вора его лампы.
— За что? — последнее слово моё было перед потерей сознания, но на подсознательном уровне всё же боролся я ещё за собственное выживание.

С опаской чуток назад сдаю, чтобы ещё раз мне по голове лопатой шахтёрской не треснул этот малахольный. Хрен его знает, может спятил с будунища. Туман рассеялся, вижу – двое солдатиков бросили трубу и лежат на спине, подыхая от оглушительного хохота. Не выдержал и старшина. Откинув лопату в сторону, держится обеими руками за животики, ржёт, словно бегемот беременный. Лишь мне одному не до смеха. Вечером в кубрике ржали всем личным составом ещё и ещё раз, а я со всеми вместе! На следующий день пришлось открыть правду, попавшемуся на глаза подполковнику, который в самом начале никак не мог поверить, глядя на мои синюшные фингалы под обоими глазами, что это не деды меня отделали.

Промелькнуло тут краем вроде матерного слова, о котором, собственно, я и хотел поведать своим читателям. А ведь тема, между прочим, колоссальная, что там не говори! И куда только наши филологи смотрят, удивляюсь я? Чтобы овладеть таковыми качествами, требуется довольно продолжительная практика. И в каждом подразделении, да и в каждом войсковом соединение существуют различные тонкости по данному вопросу. Грамотные военные, уж мне поверьте, матом ругаются только ко времени и, разумеется, к месту. Для того, чтобы придать своей убедительной речи необходимую эмоциональную окраску и увеличить её информативность, военные изворачивались как могли, но ни в коем случае не специально, а по инерции на чистом воинском чутье. Это ведь целое представление, когда человек действительно умеет разговаривать матом, а не брякает через слово пошлятину. При нормальном разговоре, даже гражданского человека не коробит некоторые словесные выкрутасы. Наоборот, употребление таких выражений выступают определённо логично и вполне допустимо.

На гражданке это всё выглядит как диаметрально противоположная ситуация: коряво, некрасиво и оскорбительно. Тем более, если это делает девушка, руководствуясь своей дурацкой логикой. Тут уж совсем становится грустно и, лично мне, хочется уйти в сторону. Всё-таки ругаться матом – изобретение мужиков. Пусть с ними и остаётся.  Кроме того, мат ещё нужно правильно понимать. А достигнуть этого можно только, вне всякого сомнения, только в армии.

Никакой не секрет, чтобы люди тебя правильно понимали, нужно разговаривать с ними на понятном им языке. Вот и получается, как у нашего старшины, который вместо: «Товарищи солдаты, я крайне недоволен вашим, несоответствующим армейскому воинскому уставу, поведением и неудовлетворительным отношением, к выполнению вами своих служебных обязанностей», — убедительнейшим образом орёт, чтобы сразу донести в мозг солдат свою мысль: «Вы, чё, мля? Охренели, мля?  Дрын-трын, мля, вашу мать в девизию»!

Или я однажды прибивал плакат со стремянкой над входом. Внизу другой солдат придерживал обеими руками, чтобы ваш покорный слуга не свалился вместе с лестницей. Постановка вопроса была настолько неудобная в плане изначального построения, что вывеска плаката оказалась довольно трудным делом. Пришлось локтем придерживать плакат, этой же рукой держать гвоздь, а другой рукой держать молоток и прибивать. Размах, удар — чё-то слабовато, неудобно стою. Следующий размах посильней — хрясь, со всего безумного маха, по пальцу, да так, что молоток выпадает и…  По голове внизу стоящему!

Вопрос: Что в таком случае должны сказать солдаты?
Ответ того, кто на стремянке: «Ну, что тут особенного случилось? Мы совершенно ни в чём не виноваты. Мы обращаемся друг к другу всегда культурно».
Ответ второго солдата: «Рядовой Печников аккуратно прибивал плакат гвоздями сотка, а я крепко держал стремянку. Этот нехороший человек, роняя очень красивый молоток, прокричал, что очень больно стукнул себя по пальцу. А я ему крикнул, мол, уважаемый Печников, будьте так добры – не кидайте больше молотки в мою сторону».