Крещение в Сайгатке

Знаете ли вы Крещенье у нас на Сайгатской земле? Праздник этот древний, студёный и святой. Говорят, что пошёл он с того великого дня, как Господь наш в Иордане крестился. Только было это на далёком юге, там, где  лето жарче, и зима, говорят, не зима.
А у нас в это время морозы, воздух инеем подёрнут,  снег до окон лежит и дым столбом над каждой избой. Начиная с Васильева дня, стужа всегда крепчает, и от этого треском бор идёт, а ведро с колодца, не успеешь принести домой, как скуют его морозы тонким хрустальным ледком. Старики говорили раньше: «Как ударит самый ярый в году мороз, вот и придёт на землю Крещенье…». Так оно и случалось…
Утром в Крещенский сочельник проснёшься…, дома хорошо! Чисто-начисто умыта с вечера изба. Пахнет тёртой половицей,  восковой свечёй да пресным сочнем, что мать готовит у печи. А печь то, а печь то! Весело и звонко играют в пламени дрова. И это, если тихо  на дворе, а если случиться вьюге по морозу, так и вовсе они начинают петь. Слушал бы, да слушал эту песню, не слезая с платьев из-под стёганого одеяла, да нельзя: Божий день настал, пора вставать.
Внизу, у широкого стола уже суетятся сёстры да братья, отец читает молитвы и бьёт поклоны на тёмные образа, а в красном углу горит лампадка. И от неё, невзирая на ранний сумрак, делается сердцу мирно и светло.
Вскоре подавали завтрак: горячую кашу, пустые щи и сочни с тёплым молоком. Я, и сейчас это помню: молоко от нашей Бурёнушки! Теплое, парное и пахнет сеном, надоенное матушкой утром ещё до зари. Сочень с молоком, вот это был вкус настоящего праздника! От него и день светлее, и всё кругом глядело иначе, обращаясь каким-то особым, дивным да святым.
Дальше приходили насущные дела. На праздник трудиться не полагалось, да как  без работы сидеть в избе? Мы с отцом отправлялись во двор колоть дрова, он колол, а я таскал в поленницу. Ударит отец топором, расправит плечи и скажет в заиндевевшие усы: «Какой сегодня морозец, настоящий, крещенский! Самое оно!». Близилась самая лютая ночь в году, от того-то и дров запасали много…
После обеда, взяв уголь из печи, шли чертить кресты: на избе, амбарах, воротах и бане. «Чтобы нечистый в дом не заглянул» и поспеть с этим делом надо до захода солнца. Вечером за чаем, собравшись у светца, спросишь отца про крестики так он и скажет.  «Это чтобы черти домой не зашли или шуликуны в избу не заглянули. Завтра на крещенье вся нечисть с земли уйдёт, вот и мечется теперь, куда бы прибиться». «Что за шуликуны?! Ну ты  брат даёшь! Это особая зимняя нечисть, живёт она, говорят, под водой, но не в реке или озере, а в незамерзающем тёмном пруду. Лютый мороз придёт, замёрзнет даже звонкий ключ, а тому стоячему пруду и вовсе ничего: стоит да водой играет.
Оттуда на Васильев вечер и приходят шуликуны, выезжают на тройках с колокольчиком, только звон стоит… Далеко по морозу слышно. Ездят по ярмаркам торговым предместьям и городам, продают честному люду дорогие шелка. Отличить таких купцов от простого люда не каждый сможет. Выглядят они как мы, и одеты в светлые шубы, но одна из штанин у них на по;ртах всегда сырая, ибо не сходит с неё вода. Взамен покупают нечистые снедь, дорогие безделушки, каменья да платья всякие и везут на санях всё это по;д воду с собой. А ещё они по сёлам ходят да глядят себе невест. От того-то до Крещенья сватов засылать и свадьбы играть нельзя, а то попадёшь на такого зятя и придётся дочь под воду отдать, а там поминай как звали».
Послушаешь, бывало, такой рассказ, послушаешь и зябко становится на душе. Глянешь в подёрнутое инеем окно, а там загораются звёзды. Одна, другая третья, и под ними всё село: дышит на стуже трубами. И, казалось где-то, меж заснеженных улиц льётся одинокий конский перезвон, страху-то от этого было! А отец смеётся,  выпьет чаю, поведёт усами,  подмигнёт да осенит себя крестным знаменьем.
После шли к вечерне. Село гудело и кутило в этот час. По главной улице двигался народ, а под каждым коньком сияли кубастики. Вот она победа света над тьмой! Сразу за службой был крестный ход, всё село с иконами, крестом и батюшкой шли на берег Камы, где ещё по полудню мужики рубили «иордань». Там служили молебен, святили прорубь и бултых, кто смелее, прямо с разбега в воду! Иной окунается, визжит, а другой проплывёт и смеется «Эй, братец мороз, подбавь-ка стужи, больно вода тепла!».
А мороз и рад стараться. Воздух обжигает руки  и лицо, дымка встаёт над рекою инеем, от чего средь звёзд, мигающих с неба точно перезвон. Прямо на брегу у кого-то в старой бане весело сияет теплый огонёк, там озябших деревенских угощают чаем и целебным паром с пи;хтовой хвоей, а дальше снова в прорубь, снова на мороз!  На дворе Крещенье, сердцу хорошо!
У нас говорили тогда  «В эту пору сам Христос купается в реке, от того вся вода на свете эту ночь целебна. И те, кто не шли к иордани, старались хотя бы умыться, ведь вся крещенская вода любые хвори прогонит, её нечистые боятся и ворожба любая с ней на нет сойдёт. 
Утром  брали снег, нападавший за ночь на крышу амбара, и, умывшись им, ехали в Ольховку, где над древним святым ключом возвышался огромный резной поклонный крест. Здесь набирали святую воду, молились о насущном, а отец, вставая на колени, долго просил у Всевышнего для летней поры дождя… У нас ведь как в ту пору  было: если летом идут дожди, солнце светит ярко да жарко, к осени будет богатый урожай. А коли ударит засуха – грядёт голодный год. А ещё саранча, пожары и заморозки… Да не приведи такому Господь!
С обеда отправлялись со старшими братьями в Дуброво на санях, с гармошкой весёлой песней и колокольчиками! Там открывался широкий базар. И сколько возков сбиралось со всех окрестных городов и сёл! Девки наши, кому охота замуж наденут лучшие одежды, встанут на таких возах и стоят армадой тридцать-сорок человек! А парни ходят да смеются. И девки смеются, предлагая «оплатить погляд», но это было всё в шутку. Тут же сбитень разливают, продают товар с саней, и всем на базаре при этом хорошо.
Вдруг, старший брат Ефим, приметил на возке Агафью, девку из соседнего села, с коей у них давно водилась дружба. Обвалял ладошку мелом и хвать её по спине. Прохожие видят, девку запятнали, значит уже несвободна, кем-то занята, скоро зашлют сватов и быть весёлой свадьбе!
Едешь назад в Сайгатку с ярмарки, и всё вокруг глядит иным, и снег другой, и лес, и избы под белыми шапками.  Праздник Крещенья всю землю осветил, от того-то и сердцу радостно. Только Ефим серьёзен да молчалив, ведь у него теперь другие заботы.  Много ему предстоит хлопот. Только за этими хлопотами, за гранью морозных зимних дней сияет ему надеждой тёплый огонёк. Тёплый огонёк простого семейного счастья!
Кощеев Д.А. 18.01.2021