Почтальоны. Часть 11

Как же она была хороша! Сашка потерял дар речи, увидев Катю. Кристина Андреевна верно угадала, на ней было ярко-голубое платье, такое летящее, невесомое и она в нем была такая неземная, такая прекрасная, она вся светилась! Она шла прямо к Сашке, улыбаясь и ему почудилось, что смотрит она на него как-то по-особенному.

- Мама, давай скорее футляр!

Это был идеальный момент для вручения подарка. И не какого-нибудь пустяка, а той самой старинной эгретки, достойной украсить прическу любой принцессы.

- Мам, доставай скорее!

Эгретка лежала у Анны в сумке, чтобы футляр не оттопыривал карман нового костюма.

- Хоть под венец, - вынесла вердикт несколькими часами ранее Кристина Андреевна, а Сашка заалел, сразу представив, как они с Катей идут по красной ковровой дорожке ЗАГСа.

- Скажете тоже, мне еще рано об этом думать, - ответил Сашка, подражая маминым интонациям, - у меня сестра скоро родится, какой там венец, - добавил Сашка и рассмеялся.

- Ты - красавец, Сашенька и умница. Всегда об этом помни, - Кристина Андреевна стряхнула несуществующую пылинку с Сашкиного пиджака и он понял, ей просто очень хочется обнять его, как сына, как внука.

- Где там твои родители? Уже опаздываем, - Кристина Андреевна вымученно улыбнулась.

- Почему вы не уедите к ним? - не выдержал Сашка. Сколько раз он хотел задать ей этот вопрос и стеснялся. Но сейчас не сдержался. Ему было нестерпимо жалко эту женщину - одинокую, ранимую, не от мира сего.

- Я уеду к ним умирать, - Кристина Андреевна ответила быстро, словно она давно приняла это решение, - знаешь, вот говорят, хоть умереть на родине, а я с этим не согласна. Уходить надо там, где твоя семья, а вот жить - где сердце велит. Мне все равно, что будет с этим телом. Надеюсь, это только моя часть, не я сама, поэтому мне не важно, где лежать. Когда почувствую, что пора, уеду, - она отвернулась, скрывая слезы. Сашка кашлянул раз, другой, чтобы не разреветься. Он почему-то думал, что смерть - это где-то далеко. Не по расстоянию, по родству, если можно так сказать. Все его родные были здоровы и относительно молоды, о смерти никто никогда не говорил и не думал и слова этой посторонней вроде бы женщины, которую он полюбил, как родную бабушку, стали для него неожиданностью. Он не хотел думать, что она может умереть.

- Но пока я здесь и мне отчаянно хочется посмотреть, как Катя обрадуется подарку. Где же твои? - Кристина Андреевна сделала вид, что этого странного и печального разговора не было и Сашка был благодарен ей за это.

- Бежим, уже бежим, - Сашкины родители - нарядные и торжественные, словно сегодня их школьный бал, вошли в комнату и тоже залюбовались сыном.

- Анечка, как себя чувствуете?

- Отлично! Прибавляю в весе, мне уже сказали, что несмотря на мою полноту, выгляжу я превосходно. Но диеты порекомендовали! - рассмеялась Анна. Они вчетвером решили пока никому ничего не говорить. Анна боялась сглаза и осуждения, Алексей боялся за жену, а Сашка и Кристина Андреевна ничего не боялись, но раз уж так главное действующее лицо решило, пришлось подчиниться.

Анна проверила, на месте ли эгретка и они пошли в школу. Как Сашка ждал этого дня и вот...

- Мама, что ты копаешься? - прошипел Сашка и повернулся к матери. Анна, белая, как стенка (Сашка был уверен, это странное и неестественное сравнение, сейчас же он понял, насколько оно верно), оперлась о стену и тяжело дышала.

- Мама, что?

- Больно, очень больно. Зови папу.

Сашка дрожащими руками набрал номер отца, а потом и скорой помощи.

В больницу они поехали все вместе. Анну увезли на скорой, Алексей поехал с ней, а Сашка и Кристина Андреевна на такси.

- Угроза выкидыша, уже положили под капельницу, - сказал им отец в приемном покое.

- Что врачи говорят, Лешенька? - Кристина Андреевна расплакалась, не стесняясь.

- Говорят, делают все, что могут. Вы идите, я тут побуду, вдруг, что понадобится. К ней пока нельзя.

- Нет, мы тоже останемся, - твердо сказал Сашка. Потом Кристина Андреевна спросила его, почему он не вернулся в школу, хотя бы для того, чтобы все объяснить Кате. Поговорить, подарить эгретку, назначить свидание...

- Я обещал Веронике, сказал, больше никогда в жизни ее не подведу.

- Но ты все равно тогда ничем бы не смог помочь!

- Вы ошибаетесь! Или лукавите зачем-то, вы ведь тоже никуда не ушли и что-то рисовали в блокноте, - Сашка пристально посмотрел на собеседницу, уши Кристины Андреевны предательски покраснели, - вы ведь тоже понимаете, это что-то да значит! Я еще очень хорошо запомнил один рассказ. Он не предназначался для моих ушей, но Катина подруга - Ленка Матвеева почти рыдала и говорила очень громко, почти истерично, рассказывала, как у них собаку отравили. Они вовремя заметили, схватили пса и потащили его в больницу. Там положили собаку под капельницу, положение серьезное было, ветеринары боялись, что не выживет. И вот Ленка тогда сказала: "Мы вцепились в Бакса. Все приехали с ним: и родители и брат и дед, он тогда у нас гостил. Мы просто стояли рядом, разговаривали с ним, гладили его по голове, даже несли его все вместе, каждый покрывало держал. Да, на нас там странно посмотрели, но не выгнали из кабинета, мы так и сказали, мы будем помогать. И случилось чудо, он выжил!" Вот и я тогда подумал, я поеду со всеми и просто буду мысленно помогать, не знаю как, но буду. И получилось!

Этот разговор состоялся уже после рождения Алисы, но в тот день никто не знал, что же будет дальше и сможет ли Анна выносить и родить ребенка. Они сидели в приемном покое, Алексей часто ходил в отделение, нервничал, а Сашка, еще раз вспомнив про пса Бакса и подумав, чем больше людей думают о маме и его сестренке, позвонил бабушкам и дедушкам. Они примчались в больницу уже через полчаса и долго не могли поверить, что Анна лежит на сохранении и что если все будет хорошо, то очень скоро у них родится внучка. Неожиданная и от этого любимая вдвойне. Они все просидели в больнице до глубокой ночи, познакомились с врачами и медсестрами, заказали всем пиццу и пончики, сами не могли есть, Сашка понял, все боялись отвлечься на что-то свое, личное, все думали только об Анне и он представлял, как они держат ее за руки, гладят по животу и уговаривают Веронику потерпеть еще немного, подрасти и уже потом с криками вернуться в этот мир. Алексей сказал, он не может сидеть просто так, поэтому он выходил на улицу, курил ("Не выдержал, сорвался!" - осудил дед Леня), бегал в отделение, даже пытался кокетничать с медсестрами и подкупить врачей, чтобы его пустили к жене. Его вместо этого выгнали и сказали, что он мешает работать. Он оббежал всю больницу, нашел маленькую часовенку и только там смог немного посидеть. Он почувствовал во рту неприятный привкус и подумал, так ощущается прогорклое время, когда ничего не можешь сделать, а несчастье стучит ногами в дверь и тебе только и остается, что ждать и надеяться. Еще он подумал, что в больницах всегда странный свет, про запах можно не говорить, а вот свет непривычный, слепящий и мертвый, в больницах свое государство или даже вселенная и врачи в ней боги и в эту вселенную очень не хочется попадать, а вот как эти самые врачи после работы? Выходят и стряхивают все, что произошло за смену или тащат частицы вселенной на себе, как та самая черепаха, на которой стоит мир? Алексей почувствовал, что еще немного и он либо сойдет с ума, либо познает самую главную тайну мироздания, потому как его сознание явно вышло за привычные флажки и сейчас протискивается в приоткрытую дверь. Понять бы куда она ведет и знать, стоит ли туда стремиться? Алексей так задумался над этой странной метафорой, что телефонный звонок - неожиданный и долгожданный заставил его громко вскрикнуть, выругаться и выронить телефон на пол. Он поднял свой старенький, не убиваемый телефон и ответил на звонок.

Когда Сашка увидел отца, он решил, что Вероники больше нет. Не будет у него сестренки или, возможно, ей разрешат попробовать еще раз? У Алексея было такое серое, измученное лицо, что только у Кристины Андреевны хватило сил и смелости спросить:

- Какие новости, Лешенька?

- Прогнозы осторожные, но вроде бы..., - он не договорил и начал стучать по своей голове, по Сашкиной, по пластиковым дверям, по металлическим каталкам, а потом добавил, - ну, вы поняли.

- Что поняли, дундук ты бестолковый, - на всю больницу завопила бабушка Алевтина, мать Анны.

- Лучше ей, - прошептал Алексей и убежал курить.

- Родной матери не сказала! - бабушка Аля расплакалась, а Сашка подумал, что жизнь какая-то пошла ревучая. То от счастья, то от горя, но все рыдают, как группа дошколят.

- Все будет хорошо, - он обнял бабушку и поцеловал в щеку.

Они разъехались по домам и только поздно вечером Сашка вспомнил про Катю. Про пропущенный бал и танцы, про свои планы и про не подаренную эгретку.

Дома было так одиноко и пусто (отец остался в больнице), что Сашка затосковал. Он прошел по комнатам, попытался читать, потом нашел в холодильнике сыр и колбасу, поел немного, а затем, неожиданно для самого себя, решил начать вести дневник. Он взял толстую тетрадь и написал первое, что пришло в голову: "Этот мир странно подстроен. Да, да, не устроен, именно подстроен, как в хорошей книжке.. Только вот не всегда понятно, что же именно ты будешь читать и переживать: трагедию, комедию, фарс? Будет тебе скучно или кровь будет бурлить от чувств и событий? Мир подобен часовому механизму и где-то наверху главный часовщик всего лишь иногда капает маслом на этот механизм, чтобы шел плавно и точно. Увидеть бы его и сказать бы пару слов." Сашка нарисовал под этими словами злющего божка, изрыгающего молнии и отправился спать. Ему приснилась Вероника, веселая, довольная, живая.

- Ты будешь мне хорошим братом, я всегда это знала, - сказала она ему, помахала рукой и крикнула, - увидимся!
Продолжение следует