Почтальоны. Часть 18

а секунду до того, как вопль Лешика спугнул Евгения Карловича и перебудил два семейства, Сашка кое-что осознал. Кричал же Лешик так, словно мир свернулся до размера увесистой гири и стукнул вопящего по ноге. От его крика проснулись Аркадий и Алексей, синхронно прижали ладони к ушам и подумали: "Выпороть мерзавца!", Олечка, чуть не теряя сознание, побежала к сыну, Алиса решила, что мир все-таки рушится и неожиданно для себя тихонько заплакала, Вероника схватила сумку с лекарствами и поспешила на крики, Анна схватилась за сердце и телефон, будучи уверена, что ей срочно надо кому-то звонить... За секунду до такого бурного и неожиданного пробуждения, Сашка внезапно осознал, что он одновременно видел два сна. Картинка в картинке. На одной - большей, Евгений Карлович неспешно рассуждал о Сашке и его работе, да и не только об этом, а вот на второй... На второй он увидел маленькую хижину, притулившуюся на склоне огромной горы. Ветхое жилище продувалось всеми ветрами, так казалось на первый взгляд и Сашка даже поежился, представив, насколько вольготно там гуляют сквозняки. Неожиданно он оказался внутри и удивился, насколько там тепло и уютно. Это было жилище двух монахов, от добросовестности и здоровья которых зависело очень многое. Как и почему их было только двое? Сашка не знал, но он интуитивно понял, насколько важной была их миссия. Одна единственная молельная мельница, которая должна была чувствовать тепло человеческих рук и крутиться безостановочно. Допускались, конечно же, небольшие паузы, во время которых (Сашка это увидел абсолютно ясно) девять толстых, золотистых, светящихся нитей, что выходили из этой мельницы, как из кокона или с веретена, немного провисали и переставали двигаться. От этого они теряли свое загадочное мерцание и немного темнели. То ли два монаха прекрасно знали об этом, то ли им просто были дадены очень четкие инструкции, но мельница исправно крутилась и эти нити расходились огненным веером и несли с собой саму жизнь. Конечно же, эта мельница была не единственной. Сашка увидел, как их много, как разноцветные нити окутывают густой паутиной всю Землю и он почему-то понял, как важно, чтобы в этом сложном узоре не было прорех и дыр. Та самая мельница, за которую были ответственны два монаха, была особенно значима. Сашка не знал почему, просто видел, как эти девять нитей питают множество других, поменьше и как они, извиваясь, плетя узоры, разветвляются чуть ли не на всю планету. У Сашки от восторга перехватило дыхание: от одной единственной и даже невзрачной мельницы получалось такое чудо, она питала энергетические корни почти всей Земли!

А потом случилось то, от чего у него почти остановилось сердце и он внезапно понял, почему тихий и хорошо воспитанный Лешик подбил Алису на побег и попытался исправить то, что, казалось бы, было ему абсолютно не по силам.

То ли это так и было задумано, то ли силы, стремящиеся разрушить все, что было создано за многие тысячи лет постарались, Сашка не узнал, увидел только, как один из монахов во время очередной медитации, вдруг свято уверовал, что он и есть тот самый сон, приснившейся некой бабочке, порхающей по теплому, солнечному лугу абсолютно на другом конце света. Бабочка была настолько прекрасна, что монах обрадовался и ей и красоте ее сна, то есть себе самому, ведь он был творением этой красавицы, так ведь? Монах еще глубже погрузился в сумеречное пространство и решил побыть там так долго, как того захочет та самая бабочка. Второго же монаха сморил сон, что не удивительно, так как мельница в его руках была уже целых шесть часов, он согревал ее своим дыханием, поддерживал ее бег, беспрерывно пел мантры и ему пора было отдохнуть, но его коллега так счастливо улыбался, что монах решил не тревожить его и просто немного вздремнуть, оставив мир без пригляда на самую малость. То ли монах сильно устал, потому как он уже успел и приготовить нехитрую еду и сходить вниз к источнику за водой и хорошенько протопить печь, то ли так было задумано, как уже предполагалось выше, но заснул он так крепко и так надолго, что нити, свисающие с неподвижной мельницы, постепенно потухли и почернели. Произошло это не сразу, конечно же. Прошло целых пять или даже семь часов, прежде чем теплый и живительный свет, что несли эти нити, стал гаснуть по всему миру.

Сашку обуял ужас. Так он не пугался никогда, он и не знал, что действительно может стать настолько страшно, что не пошевелить ни рукой, ни ногой, и каждый вздох дается с трудом. Он понял, миру осталось совсем немного. Как все произойдет? Как в кино? Астероид, взрыв? Или люди сами постараются? Погибнет ли планета целиком или ее остывающий призрак будет еще сочиться жизнью? Ему показалось, что время остановилось и единственное, что двигалось - эта та самая прекрасная бабочка, все порхающая и порхающая над душистыми цветами того луга, будь он неладен. Сашка успел подумать, что надо бы проснуться, разбудить всех, попрощаться по-человечески. Хотя, как бы это выглядело? Но тут он увидел, как из соседнего дома, из того, где Лешик, напичканный лекарствами, спал болезненным сном, взвилась искра. Сашка решил последовать за ней. Ему не хотелось верить, что все закончится вот так, быстро и безжалостно. Просто, навеки. А ведь он еще и не женат и жизни толком не видел, все был занят своей странной работой и думал, все остальное придет в свое время, но его может не быть? Так, что ли? Он задумался и чуть не упустил из виду эту странную искру, которая разогналась и полетела высоко в небо. Она все набирала скорость и Сашка начал догадываться, что же именно задумал тот, кто выпустил этот кусочек пламени, какое задание было ему дано. Он уже знал, куда именно прилетит эта искра и поспешил скорее на тот самый альпийский луг, где порхала бабочка. Спору нет, она была прекрасна, как и цветы и гул пчел и ясное небо и веселый пересвист щурок, охотившихся на пчел. Сашка уже знал, что будет дальше, но ему хотелось убедиться. Разогнавшаяся искра свалилась с голубого неба и тюкнула одну птицу прямо по маленькой голове. Щурка озадаченно пискнула и немедленно ринулась в погоню за беспечной бабочкой павлиний глаз, неторопливо порхавшей над лугом. Птица клюнула бабочку острым клювом и та свалилась в густую траву. В этот же момент произошло сразу несколько событий: медитировавший монах очнулся (ведь со смертью бабочки сон ее закончился, а раз монах остался жить, значит, он все-таки не был ее порождением) и немедленно бросился к мельнице, второй монах проснулся и тоже попытался схватить вещь, от которой зависела сама жизнь. Они стукнулись лбами и схватили остывающую мельницу. В этот же самый момент все девять нитей, черных и почему-то обугленных, слегка засветились и монахи шумно выдохнули. Выдохнул и Сашка и немедленно раздался крик Лешика.

- У нас получилось! Все получилось! - кричал бывший больной, прыгая на кровати.

- У них получилось! - прошелестело по всем земным мирам и знающие вздохнули с облегчением. Эта искра и эта бабочка означали одно: планете дали время.

* * *

- Скучно мы живем! То ли дело раньше, как в книжках пишут: приключения, погони, тайны, а у нас тоска, - махнула рукой Алиса и нечаянно стукнула по стакану с соком, - ой, прости, я сейчас вытру.

Она достала из кармана чистый, белоснежный платок и торопливо вытерла кровавую лужу томатного сока.

- Ох, а платок-то Лешика! Что я теперь ему скажу? Почему ты меня не остановил, - строго спросила Алиса у Сашки, - вот я сегодня дурочка! - хлопнула она ладонью по лбу, - ты же говорить не можешь, - прыснула вредная девчонка, но тут же посерьезнела, - извини, сока хочешь? Я на кухню сбегаю.

Сашка поморщился и покачал головой. Соков и бульонов он напился надолго, возможно, на всю жизнь.

- А будешь знать, как чужой невесте винтажные украшения дарить, - строго сказала Алиса, с трудом выговорив сложное слово. Она часто читала Сашкины мысли, вернее, догадывалась о чем он думает и удивило его только слово "винтажные". Откуда она его выкопала? Мама или Лешик подсказали? Сашка поморщился. Сломанная челюсть сильно болела, а ему так хотелось поесть по-настоящему. Не через соломинку, не протертое, чтобы можно было с удовольствием пожевать. Прожевать и проглотить. Кусок жареного мяса, например или от яблока откусить с хрустом большой кусок. Пока же хрустело только где-то в голове.

Сиделка из Алисы была неважная. То, забывшись, она приносила Сашке пакетик орехов или конфет, то разливала бульон или даже съедала баночку протертого и безвкусного детского питания, купленную Сашке. Она старательно веселила его, читала ему вслух, хотя взрослые и говорили ей, что со сломанной челюстью трудно есть, а вот читать очень даже возможно. Она не хотела в это верить и считала, раз брат болеет у них дома, она должна окружить его сестринской заботой и даже умудрялась ревновать Сашку и к родителям и к Лешику и к Веронике, которая приходила теперь каждый день. Алисе она нравилась. Во-первых, она была очень красивой, во-вторых, показала Алисе, как делают уколы, Алиса даже готова была попробовать, но Сашка наотрез отказался быть ее первым пациентом и мычанием выгнал сестру вон из комнаты, а в третьих, Веронике очень нравился Сашка, это было видно сразу. Брат, так вообще наглядеться на нее не мог, с нетерпением ждал ее прихода и мрачнел, когда она звонила и говорила, что задерживается.

Сашка часто думал, не подари он Веронике эгретку просто так, не надеясь ни на что, не одолжи он ей сережки, помогающие узнать правду, ничего бы не случилось...

- Все произошло именно так, как и должно было, мой милый мальчик, - так сказала ему Кристина Андреевна, навестив его в больнице, когда ему вкололи наркоз и он все летел куда-то и не мог остановиться. Его старая знакомая ловко поймала его за руку и он повис в радужной мути, с трудом вспоминая, что же с ним произошло.

Началось все с любимой кошки Ларочки. Сашка обратил внимание, что с утра она была какая-то вялая, не ластилась к нему, не мурлыкала и не стала провожать до порога. Он встревожился, но ему надо было работать и он решил отвезти ее к врачам попозже, когда освободится. Когда он вернулся, ей, казалось, стало хуже. Она лежала на диване, немного безучастная и с трудом дышала.

- Я сейчас, - заторопился Сашка, а кошка, словно что-то почувствовав, спрыгнула с дивана и вяло пошла за ним. Потом вдруг ее странно подбросило вверх и не успел Сашка сделать хоть что-нибудь, она забилась в конвульсиях и умерла.

- Лара, Ларочка, - тормошил Сашка кошку, уже понимая, что ее больше нет, но все равно повез ее в клинику.

- Скорее всего тромб оторвался, если хотите, можем вскрыть и я точнее скажу. Ей сколько было? Лет 15? Она прожила хорошую жизнь, да и не мучилась.

"Стандартные слова, стандартное утешение, банальности, это с одной стороны, а с другой, вся наша жизнь - одна большая банальность", - так думал Сашка. Он решил похоронить Ларочку за городом и приехал домой за лопатой. Там его и ждала еще одна банальность, в виде ревнивого жениха Вероники. Если бы Сашка не был так расстроен, он бы почувствовал и угрозу, исходившую плотной волной от незнакомца, и отреагировать бы успел, смог бы защитить себя. Но все Сашкины мысли были только о кошке, которая лежала в багажнике, завернутая в ее любимый плед, именно поэтому он не обратил внимания на человека, стоявшего около калитки.

- Вы ко мне? - успел спросить Сашка и получил удар в челюсть вместо ответа, он упал и этот незнакомец от души врезал ему ногой по ребрам, сказав, что если он еще хоть на метр приблизится к его невесте...Дальше шли ругательства вроде бы и к месту и ко времени, но их соседство с именем Вероники покоробило Сашку. Он неожиданно удивился, как по-разному, оказывается, может звучать русский мат. Иногда без него и предложения не свяжешь и не звучит он грубо, а даже и необходимо, но вот эти ругательства, которые жених Вероники перемежал с ударами, были настолько бессмысленными, не связанными между собой, словно нападавший механически выкрикивал все, что знает, как на экзамене, что Сашка успел подумать, хорошо бы изучить этот вопрос поподробнее и даже представил себе тему исследования: "Уместность и неуместность обсценной лексики", а потом потерял сознание.

- Видишь ли, мой мальчик, твоя кошка отдала свою жизнь за тебя, - так сказала Кристина Андреевна и Сашка увидел, как все могло бы произойти, не выгляни из окна сосед Павел Андреевич, Сашкин хороший знакомый и охотник и не выскочи он на улицу со своей "Береттой" и не чисть он свое любимое ружье до этого. Ведь если бы... Если бы ружье было в сейфе... Если бы он вообще не выглянул... Сашка хотел бы закричать, но не мог. Все вело к одному, один неосторожный или же наоборот, слишком точный удар в висок и Сашка бы распивал чаи с Кристиной Андреевной в честь своего переселения, а на Земле открылась бы вакансия Почтальона.

- Почему вы меня не предупредили? Почему кошке обязательно надо было умереть? - Сашка разозлился настолько, что будь у него силы и тело, он бы вытряс из хрупкой Кристины Андреевны если не душу, то хоть что-нибудь.

- Потому что так надо было! Ты смотришь на это событие чересчур эгоистично, мой дорогой, - Кристина Андреевна тоже начала злиться, слишком странная и чужеродная для нее эмоция и Сашка умолк, - а взгляни на этот инцидент с другой стороны. Кошке необходим был подвиг и она с честью и радостью его совершила. Тебе не приходило в голову, что подняться по ступенькам лестницы просветления и развития можно как монотонными тренировками - ножку, лапку, крылышко поднял, примерился, опустил, и так много, много раз, так что потом словно перетекаешь на новый уровень, а можно и рывком, прыжком, как это сделала твоя белоснежная красавица. Ты сейчас думаешь только о себе, но для нее этот поступок был крайне важен.

- Вы так говорите, как будто бы она специально решила умереть!

- Так и есть. Только решила не этим умишком, кошачьим, а душой. Ей тесно уже было в этом обличии, а тут такой случай. Двух зайцев одним выстрелом, то есть уходом. А, если ты подумаешь немножко, то поймешь, зайцев было даже больше!

Сашка подумал, его странная приятельница слишком увлеклась и даже слегка заговаривается. Или же ему это все только чудится?

- Поправляйся, мой милый мальчик, - ласково улыбнулась она Сашке и исчезла, а он проснулся и первая, кого он увидел, была Вероника.
Продолжение следует