На время

Рассказ моего приятеля Дмитрия Панькова.

«Кто говорит, что на войне не страшно, тот ничего не знает о войне…». Событие, описываемое мной, стало одним из самых известных примеров твердой воли и несгибаемости характера человека. Однако, помимо всего прочего, оно демонстрирует войну в её истинном обличии. Не в привлекательной обертке, в виде мундира, сверкающего в лучах дневного солнца, или кадрах парадов монументальной техники и строем шагающих юношей, с полуулыбкой на загорелых лицах, а в ужасной, отвратительной, тошнотворной сути. Война – это непрекращающаяся днем и ночью трель пуль и снарядов, расколотые семьи и изувеченные судьбы, разрушенные города, выжженные до пепла поля, поток крови и слёз, невыносимая вонь пота и пороха …. Её нельзя понять, прочитав о ней, послушав рассказы очевидцев или теоретически изучив вдоль и поперёк. Это тот случай, когда следует окунуться в мощный водоворот событий, чтобы на опыте понять, прочувствовать, что такое война.

Увы, придётся многим пожертвовать, поступиться чистотой собственной души, потому что ежедневная мясорубка оскверняет даже самых чистых из солдат.

Это событие случилось очень давно, ещё в годы «великой империалистической войны», которая запустила необратимую цепь событий, навсегда изменивших историю человечества. С начала партии прошёл один год и девять дней, обстановка на фронте накалялась.

Наступило шестое августа одна тысяча девятьсот пятнадцатого года.

Утро выдалось на редкость солнечным и безветренным. Теплое, яркое солнце приветливо улыбалось гарнизону крепости Осовец, той, что находится в Польше в пятидесяти километрах от города Белосток. Погода радовала солдат, которым надоели дожди, идущие, не прекращаясь, уже несколько дней подряд. Никому не нравилось сидеть в сырых размытых водой окопах. Многие солдаты чувствовали подвох в столь резкой смене погоды, считали это затишьем перед бурей. Пытаясь себя успокоить, они всё сильнее чувствовали необъяснимую тревогу. Однако, ничего не предвещало беды, поэтому даже самые ярые параноики вскоре успокоились или сделали вид, что успокоились.

Комендант крепости готовил донесение о не требующемся подкреплении, так как на фронте продолжалось порядком затянувшееся затишье. Уже несколько недель разведчики не наблюдали противника вблизи окрестных деревень, поэтому комендант со спокойной совестью хотел поставить подпись, но что-то ему не давало это сделать. Он пробежал взглядом по документу, придираясь к каждой детали, и счёл нужным переоформить его, как только закончит с более важными делами. Довольный собой, он отравился осматривать собственные владения. Тем временем, немцы, опьяненные войной, решив, что будет легкий бой, планировали нападение на крепость, рассчитывая взять её буквально за несколько часов. Солдаты Вильгельма возлагали большие надежды на не имеющее аналогов специальное оружие немецкой армии, которое доселе их не подводило.

Заканчивались последние приготовления к атаке, начать планировали в полдень.

Неожиданно, но чем ближе день клонился к полудню, тем сильнее портилась погода. Еще недавно золотое солнце освещало всю прикрепостную территорию, а сейчас оно практически полностью скрыто тёмными тучами. Небо рокотало от пугающего грома, вдалеке виднелись сполохи молний. Собиралась гроза. С севера на юг дул постепенно усиливающийся ветер. Внутреннее умиротворение и покой сменялись страхом и волнением, таящимися в душе и готовыми вырваться в душераздирающий крик, так напоминающий песнь сокола. Полдень. Казалось, весь мир застыл в ожидании последующих событий. Тишина. Ни одно живое существо не издало звука. Послышалась немецкая речь, командир приказал начать обстрел крепости. Всё вокруг заполнилось звонким гулом. Зазвучала зловещая музыка артиллерии и ничто не смело её прерывать. Среди всех тембров сильнее всех выделялся суровый бас «Большой Берты». Эта музыка творила разрушения везде, куда долетали её отзвуки, и сам Дьявол мог позавидовать тому, на что оказался способен человек. Хотя это далеко не предел…

Сколько времени длилась колыбель, не знает никто, просто в один момент она остановилась, уступая место чему-то более злому, опасному и бесчеловечному. Немцы выпустили газ. Хлоро-бромовая смесь, подгоняемая ветром, устремилась на боевые позиции русского солдата, очерняя землю собственной скверной, а за ней неслышно ступала пожилая леди с косой. Среди солдат ходили слухи, что Гинденбург заключил сделку с Властителем преисподней, и тот в обмен на миллионы невинных душ, погибающих в войне, отдал омертвляющий воздух, циркулирующий над рекой Стикс. Жуткая правда для сына рабочего и нелепый слух для образованного человека, знающего химию, пока тот не столкнется с опасностью лицом к лицу и от страха не забудет формулы, выученные в университете, поверив в небылицу.

Немцы надели на лица специальные маски, чтобы не стать жертвами собственного оружия, и строем пошли к крепости. Вокруг мертвые поля, Гинденбург шёл на царя. Маршировали немцы торжественно, будто находились на параде перед императором. Дышали они медленно и глубоко, не страшась газа, упиваясь каждой клеточкой тела, своим триумфом. На пути к укреплениям им попадались ещё живые «трупы», но те не могли оказать сопротивления, поэтому их страдания безжалостно прерывались. Впереди виднелась небольшая возвышенность, а за ней скрывались последние ряды окопов. Дорога пуста, рукой подать до победы, но немецкий командир дал команду: «Стоять». Ему было неспокойно на душе и, привыкший доверять собственной интуиции, он дал команду готовиться к бою. Солдаты были в недоумении, но не решались перечить вышестоящему. Минута. Две. Три. Четыре… Вокруг тишина, жизнь покинула это место. Ропот строя становился все отчетливей и громче. Самый смелый из солдат готовился задать мучивший всех вопрос, но его собственные слова застряли комом в горле.

Впереди, на той самой возвышенности, что-то двигалось. Оно встало, вытянувшись во весь немалый рост. Это был человек или то, что хотело казаться человеком. От испачканной в крови и грязи офицерской формы почти ничего не осталось, только еле-еле видневшиеся погоны, смотревшиеся нелепо на бесформенном куске грязи, в который она превратилась . Подрагивавшие зелёные руки удерживали у рта оторванный кусок портков, сквозь которые просачивалась кровь. Послышался громкий лающий кашель, мужчина на секунду скрючился, боясь выплюнуть собственные легкие. Мгновение, и он снова выпрямился, сплюнув застоявшуюся кровь. Глаза офицера налились алой жидкостью, взгляд стал звериным, первобытным. Для него не существовало больше ничего, кроме впереди стоящего врага. В душе плясала ярость, разум ломала физическая боль. Убить. Растерзать. Отомстить за павших товарищей. Он понимал, что не переживёт этот бой, поэтому постарается унести за собой как можно больше врагов. Вокруг мужчины заклубилось ядовитое облако, принимая причудливые очертания рогов и крыльев. Игры разума? Сильно разыгравшееся воображение? Или нечто большее? Немцы не могли сдвинуться с места, вымолвить хоть одно слово. Их сковал страх. Охотник сам стал жертвой, но еще до конца этого не понял. Собственные глаза подводили, ведь ничто живое не могло уцелеть после подобного… Это мираж, галлюцинации, игра воображения, да что угодно, но не живой человек. Со стороны солдат послышался громкий выдох, когда за русским офицером показались силуэты других выживших. Они, мягко говоря, выглядели не лучше, чем их товарищ. Строй начал распадаться, боевой дух окончательно покинул немца. Поднялись русские штыки, из крепости послышались первые ноты запеваемой артиллерийской песни. Едва различимый крик: «Ура» из-за кашля превратился в неразличимый ужасающий клич. Волна мертвецов двинулась на стремительно убегающих немцев. Вокруг были лишь мертвые поля, началось сражение Гинденбурга против царя. «Осовец, смерть, трупы, яд. В атаку шёл мёртвый отряд Они шли, чтоб победить Что мертво, то уже не убить!» Волна захлестывала все больше солдат, почерневшие от хлора штыки разили налево и направо. Солдаты Вильгельма даже не пытались оказать сопротивление. Они бежали вперёд так быстро, как могли, потому что за ними по пятам следовала их гибель. Вой артиллерии не прекращался. Русские солдаты двигались, как единый организм, слажено и организовано. Никого не приходилось обгонять или ждать, все двигались в одном темпе. К несчастью, долго это продолжаться не могло. Солдаты, держащиеся на силе собственной воли, спотыкались и падали, уставали и падали, умирали и падали, не вставая вновь. Через некоторое время за немцами бежала только пустота, но те не желали оставаться в этом проклятом месте.

Солдаты Вильгельма потерпели поражение. Операция провалилась. Русская армия отстояла крепость. Отстояла крепость…. Кусок камня с

редутами…. Из-за него с обеих сторон погибло столько красивых и умных юношей, которые могли прожить долгую и счастливую жизнь, завести семью.

Стоило ли ради огромного булыжника жертвовать своим будущим и обрекать себя на невыносимые муки? Или не стоило? Дело было не в крепости, не за неё те солдаты воевали, проявляли героизм, испытывали собственную волю. Они сражались за собственную Родину. А что такое родина? Родное село или город, одноклассники, коллеги по цеху, друзья, семья. Родина - это не просто клочок земли, а место где находится все то, что ты любишь, что тебе дорого, что сделало тебя тем, кто ты есть. За Родину следует бороться, сражаться, порой, когда это необходимо, жертвовать жизнью. Да, это страшно, потому что все твои мечты, надежды и планы на дальнейшую жизнь могут в одночасье рухнуть. Однако, винить в этом следует не собственный долг перед отечеством, а войну. Она и только она истинная виновница вышеперечисленных бед. Ведь таких историй как «Атака Мертвецов» огромное количество, просто не все о них знают. А Осовец – это еще не самое страшное, что вынес на своих могучих плечах русский солдат…