Сомсик

— Всё хлопочете, Лидия Аркадьевна, как пчёлка! Куда торопитесь с самого утра?
— Да вот, Сомсику булочек хочу испечь, его любимых, а изюм с корицей закончились, бегу в магазин. Вернётся сыночек мой со школы, уставший и продрогший, а в доме пахнет выпечкой, умиротворением и счастьем. Люблю его больше жизни, кроме него у меня ведь нет никого.
— Ох, соседка! Всё с ним тютюшкаешься. Самсону уже пятнадцать, здоровенный парень  вымахал. Смотри, сядет тебе на шею. Нынче молодёжь такая...
— Мой Сомсик не такой. Он добрый и ласковый. И не мотается нигде, не то что его сверстники, как ни послушаешь, то по заброшенным зданиям лазят, то родителям хамят, а некоторые уж с сигаретой стоят за углом! Это всё потому, что с детьми надо заниматься, надо любить их и принимать такими, как есть, тогда и проблем не будет.
— Надо же, прямо идеальный ребёнок, сейчас такое редкость. Повезло тебе с сыном. А учится как?
— Немного в последнее время стал лениться с учёбой, в дневнике появились плохие отметки. А ещё эти длинные волосы отрастил, в хвостик их на макушке собирает.
— И не говори... Что это за поветрие такое у молодежи? Парни рядятся в розовые цветастые кофточки и делают девчачьи прически...
— Ничего, это такие мелочи, вон у других что творится! А сделать нормальную мужскую стрижку я его уговорю непременно...
***
— Сэм, го с нами на заброшку!
— В другой раз, мне домой надо.
— Ахаха, его же мамка дома ждёт!
— Ща звонить начнёт. Сомсик, домой скорее!
— Сомсик, Сомсик, шапочку надел? Чё за кликуха стрёмная? Звучит, как кошачий корм.
— Да пошли вы! Ничё не мамка ждёт, контрошка же завтра.
— Ну да, ну да. Знания — сила! Но пасаран!
 Задолбала. Достала. Ненавижу! Ненавижу  этот старомодный дом, эти звонки «тыгде», «тыкогдабудешь», это не надевай, так не говори, выставляет на посмешище постоянно перед всеми, называет Сомсиком. Вот ещё и до причёски докопалась...
***


— Сомсик, наконец-то! Ты чего так долго? Я уже звонить хотела. Ну, как там у тебя дела в школе?
— Да норм всё, мам.
— Мой руки, садись за стол. Супчик горяченький похлебай.
— Не, суп не буду, в столовке ел. Что за слово такое «похлебай»? Ты можешь нормально разговаривать?
— Опять ты мне перечишь. Я так не позволяла себе разговаривать с матерью. Лучше бы в парикмахерскую сходил, остригся...
— Ма, я за комп. К контрольной готовиться надо. Ко мне не заходи и не мешай.
— Куда булку схватил? Вот испортишь желудок сухомяткой, будешь знать... Контрольная у него. Знаю я твои контрольные, одни стрелялки на уме, потом тройки в четверти. Это всё тлетворное влияние твоих дружков. Я в корне пресеку это глупое бунтарство и начну с твоей стрижки. Ты мне ещё потом спасибо скажешь...
***
 Глубокой ночью, когда Самсон крепко спал, дверь в его комнату тихонечко открылась. Бесшумной тенью скользнула внутрь Лидия Аркадьевна. Склонилась над спящим сыном, прислушиваясь к его ровному дыханию.  Он такой милый, когда спит, беззащитный, настоящий ангел, совсем как в детстве, когда обнимал её, тёрся о её плечо своей пухлой розовой щёчкой и говорил, что мамочка самая лучшая. Сын заворочался во сне и повернулся спиной к матери, явив её взору затылок с вызывающе собранными в хвостик волосами. Не раздумывая ни секунды, Лидия Аркадьевна занесла над головой Самсона ножницы. Вжик! И проклятая прядь, так портившая его облик, осталась в её руке...
***
 Будильник прозвенел, как обычно, ровно в семь утра. Опять в школу тащиться, быстрей бы уже каникулы. Самсон широко зевнул, потянулся, поскреб затылок... и подскочил, как ошпаренный. Вместо привычного хипстерского хвоста рука нащупала колючий неровный «ёжик»! Не веря в происходящее, он метнулся к зеркалу... Уставился вытаращенными от ужаса глазами на своё отражение. На него пялился пучеглазый уродец с неровно выстриженными, торчащими в разные стороны волосами. Паника продолжалась недолго. Волна сокрушительной ярости ударила в виски, выжигая остатки разума раскалённой лавой...
***
  Лидия Аркадьевна, тихонько напевая,  наливала над раковиной через воронку в бутылочку компот из сухофруктов. Пусть сынок возьмёт с собой в школу, это же кладезь витаминов. Наверняка в столовой не компот, а ополоски какие-нибудь...
Позади неё раздались шаги. Опять он поздно встал, эх и копуша.
—Сомсик, опозда...
Договорить она не успела. Мощный удар по голове отбросил Лидию Аркадьевну к стене и она, уже без сознания, мешком рухнула на пол.

***


— Очухалась? Теперь ты мне за всё ответишь!
— Сынок, что происходит? У тебя безумный вид... Ты почему не в школе? Немедленно развяжи меня! Зачем тебе воронка?
— Ща погоди, чайник вскипит, узнаешь, зачем. Вздумала из меня урода сделать? Надо мной и так все из-за тебя смеются. Больше ты никогда ничего мне не сделаешь.
— Опомнись, Сомсик, я же люблю тебя, я хотела, как лучше! Ты не посмеешь!
— Заткнись. Не называй меня так!
— Помогите! Отпусти-и-и-и...
— Заткнись, я сказал! Я те в глотку кипятку ща налью и заглохнешь.
— И-и-и-и-и!!!
— Открывай пасть!
— Уби-и-и-игрх...гх..х...

****
Тихо. Так тихо и спокойно. Мама сидит на стуле и молчит. Рот её широко открыт, но она не издаст больше ни звука. Что это? Сирена? Наверное, соседка услышала вопли и полицию вызвала. Вечно подслушивает, тварь очкастая. Бежать некуда, не сигать же с восьмого этажа. В колонию заметут теперь? Плевать. Зато там ненавистной школы не будет и вечного маминого нытья. Странно, но не было ни страха, ни сожаления о содеянном. Ничего, кроме спокойствия. И запаха булочек с корицей. Запаха счастья и умиротворения в доме, как говорила мама. Он машинально надкусил вчерашнюю булку. Мама безмолвно наблюдала за ним мутными застывшими глазами. Вот бы так тихо было всегда, сидели бы мирно с мамой на кухне и никуда не спешили, не спорили, целую вечность... Как раньше, в детстве.
— Откройте, полиция!