На обочине пикника

Слава богу, завершил марафончик - отослал Алексею гранки и теперь цепляюсь за всякий повод, чтобы поговорить. Дни года и номера недели начисто перепутаны, спасибо возрасту, карантину, праздникам и лично Анне Маньяни, хотя, видит бог, она тут совершенно не при чем, и когда фейсбук показывает письмена годичной давности, удивлению нет предела - буквально вчера, и года как небывало. Цикличность рулит, даже бешенный трампо-байдан слегка отступил - уже не так горячо, но царапинку оставил, и теперь либерализм вусмерть воюет сам с собой, сегодняшний со вчерашним, где росток отрицает семя.

Положительно, гарантом вчерашнего выступал СССР. Господи, как все изменилось. Я еще помню политическую карту мира, где не было Сирии и Египта, а была Арабская Республика Египет (АРЕ) - одна на двоих, Пакистан, расположенный в двух концах Индии, один из которых назывался Бангладеш, Бирму, которая теперь Мьянма, Камбоджу-Кампучию - великий проект истинно левых интеллигентов, два Вьетнама - северный и южный, и даже слово "индокитай". Напрочь порабощенную Родезию, гигантский Советский союз, окруженный странами восточного блока - Чехословакию, неподеленную надвое и очень заграничную Югославию. Помню страшных израильских агрессоров, каудильо Франко и греческих черных полковников.

Мир был поделен на три части, страны варшавского договора, нато и все остальные, а на самом деле, две - Америку и Союз. Китай копошился в цитатной отсталости и синих комбинезонах, воспитывал воробьев и наганами делал культурную революцию, а Япония только начинала великий поход за мелкой аппаратурой и дешевыми авто.
Самыми надежными считались швейцарские часы и банки, немецкие и американские машины, самыми красивыми и развратными - француженки, говорливыми - итальянцы, молчаливыми - скандинавы, воспитанными - англичане, а образованными - советские.
Наука, бомба и космос водились у нас и в штатах, балет, книги и шахматы - только у нас, а кола, джинсы, жвачка и рок-н-ролл только у них. Слово конвергенция считалась неблагонадежным, капитализм обреченным, а коммунизм - светлым будущим всего человечества. О, дивный, чудный мир, где оборона стояла выше дурацких экономик, идеология светила выше бога, а бряцание ядерным оружием служило надежной гарантией голой жизни, которая, что та улитка, рано-поздно доползет до склона коммунизма - должна была доползти, во всяком случае, так утверждала прогрессивная общественная наука.

Прошли года, СССР приказал, Америка распалась надвое, Европа слилась в одно чудесное болото, Китай возглавил технологическую гонку, а мир в целом, за исключением простой физиологии, безвозвратно слился в интернет, где ныне обитают знание с истиной и где вот-вот вылупится цифровой человек - двойник, лишенный слабостей прототипа, после чего сходу воссияет прекрасный реал де куар - жизнь без нужды, скорби и боли. Правда, бесконечное число вариантов и альтернатив исключает разумно-неслучайный выбор, а избыток оказался губительнее дефицита, ибо недостаток порождал стремление восполнить - трудом ли, умом, личным или коллективным усилием, тогда как излишек, будь он трижды неладен, порабощает человека бездействием и всякий раз нужно добавлять, выдумывать причину или выращивать ложную потребу - а как вы хотели, не так то просто заставить Сизифа сдвинуть камень.

Мы верим, обойдется. Кто-нибудь, как-нибудь вернет привычность - пусть не всю, не целиком, но в главном - в то, что касается очевидностей. Работа - деньги, покупки, комфорт, отдых. Образование плюс старание с послушанием, и карьера вверх. Любовь-свадьба, семья, дети, внуки, заботы. Здоровье-лекарства-долголетие. Рыбалка, застолье, баня.
Ведь нам многого не нужно, неужели там этого не видят - пусть друг другу лбы сшибают, нам то зачем, и так взять нечего, разве по мелочи. Вот тут загвоздочка.
Когда следователем Порфирий - один разговор, считай, сам господь благословил, но когда искусственный интеллект - беда похлеще преступления. Судья, врач, учитель. Голую жизнь обработать легче - насовал нано-роботов по венам, вколол правильный объем элементов, стимуляторов, медиаторов и гормонов, напряг электродами мышцы с жилами, чтоб без атрофии, и порядок. Или формальное право, мертвое знание.

Бройлер как бройлер - кнопки давит и галлюцинирует по-тихому. Но когда управление идет от машины или технологии, какая наука, дружба, осознание, рост, становление, достоинство, урок, авторитет или педагогика - только страх с наказанием. Ты туда не ходи, ты сюда ходи - без вопросов, разъяснений или увещеваний, нудных моралей и последних разов, без доверия и риска.
Хотелось бы надеяться, но просто радостно-позитивного оптимизма, который очень всегда, мало ведь под угрозой выключения труд, что в корне меняет дело, поскольку средство из орудия превращается в кандалы. Камеры, которые штрафуют за неправильную езду, налоговые штрафы, административка - пока по мелочи, даже судиться неудобно, более того, накладно, но курочка по зернышку.
Цифровая среда, цифровой контроль, цифровое правосудие. Одна категория дел, другая, третья, глядишь, вживую останутся тяжкие и особо тяжкие. Умный город, умный дом, умный доктор - ширится, растет охват. Дистант - школа, институт, работа, общение. Текст можно не писать, наговаривать, и другие языки ни к чему - переводчики кругом, и без усилий, побольше игры, поменьше напряга.
Алиса-а, когда родился этот, как ево, пущин или тушкин, ну, с бакенбардами - девяносто девятом, говоришь, тысяча семьсот, понил, балду про попа гвидона, понил...

Модерн, эпоха просвещения, разорвав в клочья традиционные основания, уничтожив коллективную субъектность, привязав, утопив человека в вещах, услугах, заботах и опеке, более того, лишив труда и сузив фактический объем легальных деяний, зашли в тупик. Что дальше, если декларируемое раскрепощение обернулось изоляцией и отчуждением. От всего, кроме цифровой среды. Природы, погоды и свободы. Бога, души и самостояния. Незачем, более того, вредно - не успеешь оглянуться, испортит, сломает, порвет. Проще минимизировать потери и риски, исключив всякое деяние, кроме виртуального. Игра в настоящую жизнь, но без вредных последствий.
Пикник на обочине - алгоритм, протокол и ослепительное сияние очищенного разума, а так-то да, все еще очень по-прежнему, и человек звучит гордо - как никогда