Дурак или Детские нравы пятидесятых

   До десятого класса мы жили в большой коммунальной квартире- десять комнат , 32 съемщика, то есть жильца. Длинный коридор с поворотом и двумя маленькими коридорчиками - прихожими на две комнаты. Мы завидовали тем, у кого была такая дополнительная прихожая. Все-таки поуютнее и маленький гардероб для верхней одежды. В одном из них нам , детям, соседи разрешали играть. И мы , пока жильцы этих комнат были на работе , могли играть там даже на полу и не мешать своим домашним- мамы наши были домохозяйками и еще у Нины и у меня были старшие братья. С Ниной мы дружим до сих пор, а тогда мне было пять ,Нинку- почти семь, и дополняла нашу компанию Таня, которая была совсем маленькой - на два с половиной года младше меня.
   Итак в один из дней, мы в полутьме коридорчика играли в дочки- матери, разместившись на полу и, разложив все свое игрушечное хозяйство.
   Но вдруг, раньше , чем обычно, с работы приехал Санька - молодой сосед из комнаты коридорчика - шофер грузовой машины. Он протопал в сапогах по большому коридору и завернул в свою прихожую. Мы переполошились, стали быстро собирать свой  кукольный инвентарь, дружно поднялись с пола и поздоровались с Санькой. Он заулыбался, внезапно нас обнаружив, что- то веселое нам сказал, а потом снял свою засаленную шоферскую фуражку и со словами « Привет!» надел мне ее на голову, сказав:  «О! Как тебе идет!».
   Это было так неожиданно и быстро, что я не успела увернуться от его фуражки, засаленной, пропахшей, как и его кожаная куртка, бензином и машинным маслом . Фуражка смяла мой красивый бант и почти закрыла мне глаза, так он грубо ее на меня нахлобучил, и из меня вдруг вырвалось – я крикнула: «Дурак!» , сорвала с головы фуражку, бросила ее на пол и убежала из коридорчика.
    Мы разбежались по комнатам, а я, влетев в свою , разразилась горьким плачем. Маму я сильно испугала. Она обняла меня, прижала к себе и стала спрашивать, что случилось. Но я не могла сказать ни слова, не могла признаться, что я совершила такое преступление- обозвала взрослого человека дураком. Мама все спрашивала, а я только мотала головой и говорила, что не могу ей сказать, но я такой проступок совершила- просто ужас!
   Мама позвала Нину и стала расспрашивать ее. Нинок начала рассказывать, что пришел Санька, поздоровался, пошутил с нами и…тут я не выдержала и , не переставая плакать, почти закричала: «И надел на меня свою фуражку, а она плохо пахнет и грязная, вся в масле!» «И ты из-за этого плачешь?» , - мама вздохнула облегченно и  заулыбалась. «Нет! Не из-за этого!» - и я опять горько заплакала. 
Мама посерьезнела: «Так что случилось, доченька? Ты мне скажи!  Саша тебя обидел? Может, нечаянно ударил?»
   И тут я, заревев с новой силой, призналась: « Мамочка ! Я дядю Сашу обозвала таким плохим словом, я ему сказала - у меня случайно вырвалось- я сказала ему « Дурак!» 
   Мама прижала меня к себе и тихонько засмеялась: «И это все? Так  он и вправду не очень умный - напугал мою маленькую девочку !»
   Но долго  еще я не могла успокоится и старалась Саше на глаза не попадаться,  пока он не съехал из нашей квартиры. Мне было стыдно за свой поступок.
   Много лет мы с мамой вспоминали этот случай и особенно, когда я стала взрослой и, наблюдая вольности новых поколений, отмечали, что когда я была маленькой, а родилась я в конце 1949 года , даже слово  «дурак»  было серьезным оскорблением.