de omnibus dubitandum 118. 673

ЧАСТЬ СТО ВОСЕМНАДЦАТАЯ (1917)

Глава 118.673. НЕ ВЫЙДЕТ…

    Самое интересное и важное в революциях — это не сама революция и даже не причины, которые обусловили революционный взрыв, а то, как удается революционерам удержать власть…

    Большевики победили, кажется, вопреки всем законам логики, вопреки здравому смыслу…

    Секрет разгадки, мне кажется, кроется в характере Владимира Ильича Ленина.

    Будучи последовательным материалистом, Ленин произвольно, не соотносясь с реальной обстановкой, осуществлял свои действия так, как будто мир и управлялся из того центра, в котором находился он сам.

    Только такое устроение мира было правильным и разумным, по его глубочайшему, не подвластному никакому анализу и критике, убеждению, а любое другое — нелепым, ошибочным, иррациональным…

    «Ленин, — писал А.B. Луначарский, — никогда не оглядывается на себя, никогда не смотрится в историческое зеркало, никогда не думает даже о том, что о нем скажет потомство, — он просто делает свое дело.

    Он делает это дело властно, и не потому, что власть для него сладостна, а потому что он уверен в своей правоте и не может терпеть, чтобы кто-нибудь портил его работу.

    Его властолюбие вытекает из его огромной уверенности в правильности своих принципов и, пожалуй, из неспособности (очень полезной для политического вождя) становиться на точку зрения противника» {Луначарский А. Лев Давидович Троцкий // А. Луначарский, К. Радек, Л. Троцкий. Силуэты: политические портреты. М.: Политиздат, 1991. С. 350}.

    А.М. Горький приводит в своих воспоминаниях рассуждение В.И. Ленина об «эксцентризме» как особой форме театрального искусства.

    — Тут есть какое-то сатирическое или скептическое отношение к общепринятому, — говорил он, — есть стремление вывернуть его наизнанку, немножко исказить, показать алогизм обычного. Замысловато, а — интересно!

    Сам Ленин тоже был эксцентриком.

    Трезво и ясно анализируя информацию об общественных настроениях и реальном положении дел, он обладал настолько мощным интеллектом, что незаметно для сподвижников, а порою и для самого себя, деформировал реальную картину событий, так располагал поступающую информацию, что центр событий как бы смещался к точке, в которой находился он сам.

    И это не было ни обманом, ни дезинформацией.

    Сохранились любопытные воспоминания Лейбы Бронштейна (Троцкого):
«Я приехал за границу с той мыслью, что ЦО (Центральный орган, редакция газеты «Искра». — Л.С.) должен «подчиняться» ЦК. Таково было настроение большинства «русских» искровцев (кавычки мои – Л.С.), не очень, впрочем, настойчивое и определенное.

    — Не выйдет, — возражал мне Владимир Ильич.

    — Не то соотношение сил. Ну, как они будут нами из России руководить?

    - Не выйдет… Мы — устойчивый центр, и мы будем руководить отсюда.

    В одном из проектов говорилось, что ЦО обязан помещать статьи членов ЦК.

    — Даже и против ЦО? — спрашивал Ленин.

    — Конечно.

    — К чему это? Ни к чему. Полемика двух членов ЦО могла бы еще при известных условиях быть полезной, но полемика «русских» цекистов против ЦО не допустима.

    — Так это же получится полная диктатура ЦО? — спрашивал я.

    — А что же плохого? — возражал Ленин.

    — Так оно при нынешнем положении и быть должно…» {Троцкий Лев. Ленин и старая «Искра» // А. Луначарский, К. Радек, Л. Троцкий. Силуэты: политические портреты. М.: Политиздат, 1991. С. 25–26}

    Абсурдно, когда пусть и центральный, но все же только орган печати Центрального комитета принимает функции управления и руководства самим Центральным комитетом. Но в ленинской логике эксцентрика, свободно преобразующего один вид движения в другой, это нормально и естественно, поскольку сам Ленин находится в Центральном Органе.

    Вопреки традиционным представлениям, Ленин в 1917 году не был всемогущим лидером монолитной партии.

    Большевистское руководство разделилось на
три группы: Ленин и некоторые другие, включая Лейбу Бронштейна (Троцкого), видели в установлении советской власти в России не конечную цель, а лишь важный шаг на пути к мировой социалистической революции; для влиятельной группы более умеренных партийных вождей во главе с Львом Каменевым переход власти к Советам был, прежде
всего, инструментом для создания сильного блока групп схожей ориентации, который должен служить базой однородного социалистического коалиционного правительства до созыва Всероссийского Учредительного собрания; существовала еще одна промежуточная группа весьма независимо настроенных деятелей, чьи взгляды
на развитие революции колебались в зависимости от понимания конкретной ситуации.

    Признание этих различий на всех уровнях важно для понимания целого ряда
нюансов развития Октябрьской революции.

    В 1917 году дореволюционная ленинская концепция небольшой, сплоченной,
централизованной партии была пересмотрена.

    Принятие решений сделалось демократичнее и децентрализованнее, стал терпим относительно свободный обмен мнениями.

    Десятки тысяч новых членов, чьи устремления помогали формировать политическую линию, были приняты в партию. В середине лета стал очевиден риск существования столь рыхлой партийной структуры и текучей, динамичной связи между партией и ее избирателями. Так, 1 июля большевистский ЦК начал подготовку к левосоциалистическому съезду, задачей которого было объединение
всех интернационалистских элементов социал-демократии(включая меньшевиков-интернационалистов и левое крыло партии эсеров) ради достижения общих целей.

    Но через два дня радикальные элементы Петербургского комитета и Военной
организации большевиков, откликаясь на настроения своих воинственных сторонников, спровоцировали неудачное восстание в Петрограде, вопреки воле Ленина и ЦК, которые считали такое выступление преждевременным, понимая, что крестьяне и солдаты на фронте не поддержат его.

    Эта самовольная акция привела к аресту ведущих большевиков, уходу Ленина в подполье и срыву подготовки к левосоциалистическому съезду. В конечном счете, однако, организационная гибкость большевиков (не только в Петрограде, но и в Москве и других крупных городах), равно как их относительная открытость и отзывчивость и их обширные связи на предприятиях, в местных рабочих организациях и в гарнизонах оказались важными источниками силы партии.

    21 сентября большевики и левые эсеры совместно призвали созвать II Всероссийский съезд Советов. Ориентация на создание однородного социалистического
правительства определяла политическую деятельность как большевиков, так и левых эсеров и меньшевиков-интернационалистов на протяжении второй половины
сентября и первой декады октября.

    В августе и сентябре Ленин делал все возможное, пытаясь из своего убежища в
Финляндии влиять на большевистскую политику.

    После Июльских событий он не сильно преуспел в стремлении убедить соратников отказаться от задачи передачи власти Советам и начать подготовку к вооруженному восстанию. Затем даже он оказался под впечатлением той легкости, с которой большевики, меньшевики и эсеры совместно нанесли поражение Корнилову, и в своей статье «О компромиссах», написанной в начале сентября, допустил возможность мирного развития революции, если руководство Совета без промедления возьмет власть в свои руки.

    Умеренное настроение у Ленина длилось недолго.

    В середине сентября он вновь заговорил о силовых действиях. Усиление позиций крайне левых в Финляндии, завоевание Советами поддержки большинства в Петрограде и Москве, растущее движение малоземельных крестьян в деревне, продолжающийся развал на фронте и все громче звучащие требования немедленного мира, признаки революционного беспокойства в германском флоте — все эти факторы давали Ленину повод надеяться, что захват власти большевиками получит массовую поддержку в городах и не встретит сколько-нибудь заметного сопротивления в деревне и на фронте и что образование истинно революционного правительства в России послужит катализатором мощных восстаний в других европейских странах.

    Более того, как только Ленин почувствовал возможность создания крайне левого правительства путем быстрой революции в один этап, его интерес к компромиссу с умеренными социалистами охладел.

    С другой стороны, Ленин был озабочен тем, что правительство может предотвратить революцию, начав переговоры о сепаратном мире, сдав Петроград немцам, манипулируя с выборами в Учредительное собрание или спровоцировав неорганизованное восстание.

    Он также опасался, что если партия будет слишком тянуть с решительными действиями, то может потерять влияние в массах и не сумеет остановить сползание России к полной анархии.

    Поэтому 12 и 14 сентября (в дни работы Демократического совещания) он написал два письма в ЦК, требуя выхода партии из Демократического совещания и немедленной организации вооруженного восстания, «не теряя ни минуты».

    Для большевистских лидеров в Петрограде эти письма оказались громом среди
ясного неба.

    Отчасти под влиянием характерной для Ленина в предшествующие
дни умеренности они, совместно с меньшевиками-интернационалистами и левыми эсерами, пытались убедить большинство Демократического совещания взять
на себя задачу формирования однородного социалистического правительства.

    «Мы все были поражены», — вспоминал позднее Н.И. Бухарин. 15 сентября, через
несколько часов после получения письма Ленина в Петрограде, состоялось чрезвычайное заседание ЦК. В нем участвовали не только члены руководства, постоянно пребывавшие в Петрограде, но и несколько членов ЦК, временно находившихся в столице для участия в Демократическом совещании.

    К ленинским пассажам все отнеслись без особого энтузиазма. Члены ЦК были весьма озабочены сохранением в тайне содержания ленинских посланий.

    Более того, во второй половине сентября воинственные статьи, написанные Лениным для большевистской печати, систематически замалчивались в пользу его более умеренных писаний, и, таким образом, создавалась иллюзия, что он по-прежнему настроен в духе компромисса.

    Ленин яростно реагировал на это. Большевистское руководство в Петрограде
совместно с другими левыми группами проводило последовательный курс на создание однородного социалистического правительства на представительном в масштабах страны съезде Советов.

    По настоянию левых делегатов Демократического совещания начало работы съезда наметили на 20 октября. Почти одновременно большевистский ЦК, с одобрения большевистских делегатов Демократического совещания, решил созвать внеочередной съезд партии 17 октября, до открытия съезда Советов.

    Для Ленина эти решения служили знаком того, что партия теряет
последнюю возможность взять власть.

    Так же эксцентрично относился В.И. Ленин к организациям и общественным институтам при подготовке Октябрьского переворота, этим определялось его отношение к Учредительному собранию после переворота…

    С точки зрения Ленина, не было ничего более нелепого, чем соблюдать какие-то договоры, если соблюдение их могло привести к утрате власти.

    Эта способность в любое мгновение ломать любые обычаи, наполнить противоположным содержанием любые правила и была, безусловно, самой сильной стороной Ленина-политика, если, конечно, можно назвать политикой ту циничную перманентную ломку всего и вся, которой он занимался на протяжении своей государственной деятельности.

    Говорят, что Ленин был широк.

    Да… Он был широк в том смысле, что любая форма правления была хороша для него, пока гарантировала ему власть.

    Сейчас уже редко вспоминают, что большевики, свергнув правительство Керенского, скомпрометировавшее себя полной неспособностью к управлению Россией, идею демократических выборов в Учредительное собрание, которое и должно было определить государственное устройство России, не отвергли.

    И именно это и определило достаточно индифферентное отношение правых эсеров, меньшевиков и кадетов к Октябрьскому перевороту.

    Именно потому и не встретил Октябрьский переворот должного сопротивления, что был нужен не только большевикам, прорвавшимся к власти, но и их политическим оппонентам.

    Мысль, при всей ее парадоксальности, отнюдь не абсурдная.

    Запутавшись в интригах, в предательской, по отношению к России, политике, лидеры партий, входящих в состав самозваного Временного правительства — ни в одном своем составе оно не обладало достаточной легитимностью! — рады были свалить ответственность за развал страны, за собственные просчеты на авантюристов-большевиков.

    Последствия же оппоненты большевиков по своему легкомыслию не склонны были драматизировать.

    Разношерстая толпа нацменов, окруженных, как их изображали карикатуристы, полупьяными матросами, не казалась прожженным политиканам слишком уж опасной.

    По их расчетам, большевики, не вписавшись в картину «цивилизованной» жизни, неизбежно должны были сойти с политической арены.

    Политически все было верно в этих расчетах.

    Кроме одного…

    Прожженные политики не учли, что во главе их противников стоит Ленин, который считает соблюдение правил и договоров необходимым только до тех пор, пока эти правила работают на него.

    Пока выборы в Учредительное собрание не состоялись, пока неизвестно было, к каким результатам они приведут, Ленин соглашался не вести борьбу с Учредительным собранием.

    Но пришло 25 ноября 1917 года.

    Выборы в Учредительное собрание состоялись, и большевики потерпели на них серьезное поражение. Они получили всего 25 % голосов, которые гарантировали им лишь 175 мест в Учредительном собрании, в то время как эсеры, получившие 40,4 % голосов, обеспечили себе более 300 мест.

    Можно было утешиться, что кадеты набрали всего 4,7 % голосов, но большевикам такое утешение не подходило. Ленину нужна была не социалистическая власть в России, а своя, ленинская власть узурпатора…

    Реакция большевиков на результаты выборов в Учредительное собрание была мгновенной и совершенно неожиданной для их политических конкурентов.

    25 ноября в Петроград прибыл выписанный Лениным 6-й Тукумский полк.

    26 ноября сводная рота латышских стрелков взяла на себя охрану Смольного.

    27 ноября большевики, закрепляя свою власть в городе, проводят Г.Е. Зиновьева* на пост председателя Петросовета [взамен Лейбы Бронштейна (Троцкого)], и уже на следующий день издают декрет о закрытии газет, «сеющих беспокойство в умах и публикующих заведомо ложную информацию».

    *) РАДОМЫСЛЬСКИЙ (ЗИНОВЬЕВ) Гершен Аронович (Григорий Евсеевич)(евр.) По матери - Апфельбаум."Зиновьев" - псевдоним с потолка, типа "Ленина") (08(20).09.1883— 25.08 1936)(см. фото) - родился в 1883 году в городе Елисаветграде (г. Кировоград) Херсонской губернии в семье мелкого (?) хозяина молочной фермы. Член партии в 1901— 1927 гг., 1928— 1932 гг. и 1933— 1934 гг, член ЦК в 1912— 1927 гг. (кандидат с 1907 г., в ноябре 1917 г. выходил из состава ЦК), член Политбюро ЦК в октябре 1917 г и 16.03.21— 23.07.26 гг. (кандидат с 25.03.19 г .), член Оргбюро ЦК 25.09.23— 23.05.24 гг. Родился в Елизаветграде Херсонской губернии. Учился в Бернском университете (в 1906 г. оставил в связи с революционной деятельностью). В 1917— 1926 гг. председатель Петроградского (Ленинградского) Совета, одновременно в 1919— 1926 гг председатель Исполкома Коминтерна, в январе — марте 1918 г председатель ВЦСПС.
После переворота Зиновьев становится председателем Петроградского совета и принимает самое активное участие в красном терроре. Ни в одном городе Советской России красный террор не был столь массовым, как в Петрограде. Зиновьев одним из первых стал практиковать уничтожение людей только из-за принадлежности к господствующим ранее классам. Репрессии в Петрограде были значительно масштабнее мер, применяемых в то время Дзержинским в Москве. А вот оборону Петрограда от наступавших войск Юденича Зиновьев организовать не сумел. Спасать Северную столицу срочно прибыл Троцкий.
…известная цитата Зиновьева, свидетельствующая о его моральном облике и радикальных взглядах на террор:  «Мы должны увлечь за собой девяносто миллионов из ста, населяющих Советскую Россию. С остальными нельзя говорить. Их надо уничтожать» (Северная коммуна 17 сент. 1918 г. // Цит. по А.М. Плеханов. ВЧК-ОГПУ в годы новой экономической политики. - М., 2006. - С. 124)
С 1928 г ректор Казанского университета. С 1931 г. член коллегии Наркомата просвещения РСФСР. В 1932— 1933 гг. в ссылке в Кустанае, затем член правления Центросоюза и редколлегии журнала «Большевик». Член ВЦИК и ЦИК СССР. На Объединенных пленумах ЦК и ЦКК в июле 1926 г. исключен из состава Политбюро ЦК, а в октябре 1927 г. исключен из состава ЦК партии, постановлением ЦК и ЦКК 14 ноября 1927 г исключен из партии, 22 июня 1928 г. ЦКК восстановлен в партии, 9 октября 1932 г. Президиумом ЦКК вновь исключен из партии, 14 декабря 1933 г. ЦКК восстановлен, 20 декабря 1934 г. вновь исключен Репрессирован: в октябре 1932 г. по постановлению коллегии ОГПУ осужден к ссылке, 16 декабря 1934 г. арестован, военной коллегией Верховного суда СССР 16 января 1935 г. приговорен к 10 годам тюремного заключения, а 24 августа 1936 г — к расстрелу, расстрелян 25 августа этого же года. Реабилитирован Пленумом Верховного суда СССР 13 июня 1988 г.

    Кроме этого Ленин, Бронштейн (Троцкий), Глебов, Стучка, Менжинский, Сталин, Петровский, Шлихтер, Дыбенко, Бонч-Бруевич тогда же подписали декрет «Об аресте вождей гражданской войны против революции». В декрете говорилось, что «члены руководящих учреждений партии кадетов, как партии врагов народа, подлежат аресту и преданию суду революционных трибуналов».

    В этот же день, после торжественной присяги на верность советскому правительству сводного батальона латышских стрелков, Петроградский ВРК начал аресты руководящих деятелей ЦК партии кадетов.

    Насколько бесправны были арестанты, видно из того, что члены ЦК партии кадетов, депутаты Учредительного собрания Ф.Ф. Кокошкин и А.И. Шингарев, вскоре после роспуска Учредительного собрания были убиты без суда и следствия.

    3 декабря приказом № 11 по Петроградскому военному округу было объявлено об упразднении всех «офицерских и классных чинов, званий и орденов», а 6 декабря, уже после роспуска Петроградского военно-революционного комитета, управляющий делами Совнаркома Владимир Бонч-Бруевич доложил Владимиру Ильичу Ленину о панике, царящей среди руководства партии, напуганного всеобщей забастовкой госслужащих.

    — Неужели у нас не найдется своего Фукье-Тенвиля, который привел бы в порядок контрреволюцию? — гневно воскликнул тогда Ленин.

    Такой человек в партии нашелся.

    Это был завернутый в длинную шинель Феликс Эдмундович Дзержинский…

    Как свидетельствовал Мартин Лацис, Дзержинский «сам напросился на работу по ВЧК». Ему и поручили «создать специальную комиссию для выяснения возможности борьбы с подобной забастовкой при помощи самых энергичных революционных мер».

    На основании «исторического изучения прежних революционных эпох», Ф.Э. Дзержинский разработал проект организации Всероссийской чрезвычайной комиссии и уже на следующий день, 7 декабря, доложил его на заседании Совнаркома.

    — Не думайте, что я ищу формы революционной справедливости. Нам не нужна сейчас справедливость… Я требую органа для революционного сведения счетов с контрреволюцией! — с сильным польским акцентом, путаясь в ударениях, говорил он, и глаза его лихорадочно блестели.