Арабески. О наших глазах

Арабески. О наших глазах.

Я безошибочно могу определить своего соотечественника в любой точке земного шара. Это не фигура речи, не гипербола. Это факт, который неоднократно находил подтверждение в реальной жизни. Одним из них поделюсь. Не стану описывать предысторию, скажу только, что была у нас в то время австралийская фирма, и мы прилетели как-то в Сидней, чтобы решить текущие вопросы. Брет, австралиец во втором поколении, имеющий польские корни, здоровый добродушный гигант под два метра ростом, встретив нас и проводив до отеля, сказал:

- У нас очень спокойный город. Вы можете гулять здесь повсюду и в любое время суток, ничего не случится. Но вот, на Кингс Кросс вечером лучше особо не заходить. Есть вероятность получить бейсбольной битой по голове.

Стоит ли говорить, что все последующие вечера мы проводили именно на этой оживленной улице Сиднея?

Как-то раз, в один из таких вечеров, мы сидели в небольшом ресторане на открытой веранде. В отдалении за столиком беседовала пара – мужчина за пятьдесят и молодая, года двадцать два, девушка. Мужчина что-то оживленно втолковывал девице, активно жестикулируя при этом. Та молча слушала, изредка кивая и оглядывая полупустое помещение тоскливым взглядом.

- Обратите внимание, парни, вон там – точно наши. Рашенки. – Обратился я к своим спутникам. – Не оборачивайтесь сразу. По-моему, это старый сотрудник консульства или какой-нибудь миссии инструктирует молодую, только что прибывшую секретаршу. И запугал ее, по-моему, до икоты.
- Да ладно тебе. Откуда здесь наши? Пятнадцать тысяч верст до дома. – Засомневались ребята.
- Могу поспорить. Взгляд у них какой-то уж очень знакомый. Наш взгляд.

И, как вскоре выяснилось, я оказался прав. Проходя мимо столика привлекшей мое внимание пары, мы услышали нашу речь. Вот тогда я и задумался – а что не так, или может быть, наоборот, так особенно в нашем взгляде? Причем, я уверен, точно такой же взгляд выдает и во мне русского, где бы я ни был и чем бы ни занимался.
Нашего можно определить и выделить из пестрой разноязычной толпы практически безошибочно. Даже если он прожил вдали от Родины много лет, и в какие бы наимоднейшие шмотки  не был обряжен.

Особенностью нашего взгляда является какая-то напряженность. Внутренняя готовность к чему-то не очень хорошему. Даже, если мы на отдыхе, где-нибудь на пляже, на берегу моря. Мы все время, как будто, ожидаем чего-то, что вот-вот должно произойти.

Часто мы можем смотреть прямо в лицо незнакомому человеку с каменным выражением лица, вызывая тем самым, как минимум, недоумение. Нас приучили к тому, что улыбки людей западного мира неискренние и холодные. Но по-моему, в лучше уж неискренне улыбаться, чем скользить по незнакомцу хмурым безразличным или оценивающим взглядом.

Если какой-нибудь западник сидит в кафе и смотрит по сторонам, то это действительно расслабленный, ничего не значащий взгляд. Мы же смотрим оценивающе сами и ждем, как нас будут оценивать. Внутренне мы оцениваем себя – правильно ли мы всё оцениваем? Нет той внутренней свободы, несмотря на то, что нас семьдесят с лишним лет убеждали, что мы живем в самой свободной на свете стране.

К счастью, этот взгляд наш стал постепенно размываться, стираться. Молодые, восемнадцати-двадцатилетние уже действительно гораздо свободнее. Слава Богу, начинает у них стираться наша страшная генетическая память. Всё-таки, не зря Моисей после исхода из Египта водил сынов иудейских сорок лет по пустыне. Рабское сознание стирал. Очень хочется надеяться, что и мы сейчас бредем по пустыне за своим Моисеем в нужном направлении, а не возвращаемся в свое самое свободное и счастливое прошлое. Такое тихое и спокойное. Как кладбище. И взгляд наших детей и внуков будет, как у всех нормальных, свободных людей.