Часть2. Глава 29. О роли личности в истории

****ов подошел к Сидору Фомичу и рассказал о том, что видел и слышал в Москве. Банкир, как огромная муха, начал потирать от удовольствия все шесть рук, а ****ов пошел отсыпаться.

Да, сейчас такого контроля, как раньше, у вас уже нет- с горечью произнес ****ов.
-А у вас  был?- с интересом спросил Пронин.

-Еще какой, причем во всех областях. Вот возьмите  писателей -как только написал что-то стоящее, сразу в специальную больницу.
Пусть пишет там, а на воле ходит двойник и выступает от его имени. Так Партия контролировала Гения. Писатели жили в этих больницах до конца жизни, и никто их не видел, и они не могли нанести вреда своему народу. А двойники вели прописанную им по пунктам жизнь и не выебывались, как могли бы Гении.

 Те  всегда могли обидеться по любому поводу и сморозить глупость. Только два двойника решились на это - Солженицына и Пастернака. Написали романы и отправили их на Запад. Но качество было  не то, даже настоящие обиделись. Пастернак четыре дня из деревянного сортира не выходил, дулся, а Солженицын заперся у себя в комнате и не выходил два года. И в пику руководству  написал “ 200 лет вместе”, от обиды. Кстати, у меня есть фото реальных гениев.

****ов вытащил из ниоткуда пачку мятых фотографий.

 - Вот это фото  -Пастернака, это настоящего Солженицына, а вот это-Полевого.
 Партия  и была -то против «Живаго» и «Архипелага» только из-за качества материала , а не из-за антисоветского взгляда на действительность. Как я теперь вижу, из того, что произошло позже, Партия как раз и задумала тогда такой переворот. Нужно было только выбрать подходящий исторический момент.

За стихи Пастернака или за «Один день Ивана Денисовича» было не стыдно, это было мощно и стильно, а то,что написали двойники, было полным говном, даже перед Чаком Палаником было бы стыдно. Хрущев даже заплакал от досады-стоящим писателям не дали Нобелевку, а этому гнилому лже-Пастернаку дали!

 В литературе важен стиль и только стиль, а у него его не было! Совсем ! Помню, на закрытом съезде Хрущев достал из кармана книгу “Доктора Живаго”, полистал страницы и прочел вслух- «На нем была хорошо сохранившаяся пиджачная пара и полосатые брюки в складку».

 -Это что, он поверх одних брюк, носит еще полосатые брюки в складку? Эстет, ****ь! 

Потом ушел к окну и разрыдался. Хрущев ценил стиль.

 

 
                Потом лже-писателей от****или на Лубянке и отпустил. Лже-Пастернак поехал на дачу в Переделкино, там все двойники жили, а вот с лже-Солженицыным поступили по-другому. Приставили к нему сотрудницу органов в виде жены, разрешили плодиться и отправили на Запад готовить переворот в России. Вот с этого все и началось, как я теперь понимаю.

  -От одного человека мало что зависит- заявил Сидор Фомич, вышивая золотые короны  на   занавесе для театра.

 -Не скажите- произнес ****ов.

 -Я вам сейчас приведу яркий пример, который все прояснит. Был такой Славик, я его еще по своей деревне знаю. Я младше его, но старожилы поведали мне о его ранних годах, а о зрелой жизни Славки друзья из конторы рассказали. Да, музыкант,  очень  известный, либерал, но мало кто знает, как он этой известности добился. У него было одно удивительное свойство и его заметили   еще в детстве.

 Как- то раз пошли деревенские ребята воровать яблоки и взяли с собой маленького Славу, который всем настоебенил своей скрипкой- его родители снимали дачу в той деревне.

Парни посадили его на забор, лицом к дороге , жопой к саду , а сами пошли воровать яблоки. Расчет был прост- разгневанный сторож , пустившись в погоню, увидит мальчика и выстрелит солью ему в жопу, а тем временем ребята с добычей убегут.

Но тут случилось непредвиденное- Славик от страха впал в прострацию. А когда он впадал в прострацию, лицо у него резко менялось, изо рта вываливался язык,  пролезал в ноздрю, нижняя губа сползала к подбородку, текли слюни, из носа вылезала большая сопля, глаза разъезжались, а на  разъехавшемся рту появлялась идиотская улыбка.

 Вот таким его и увидел сторож, молнией вылетевший из-за огромной яблони. Ни о какой стрельбе уже речь не шла- тут важно было сохранить здоровье и жизнь. Сторож упал под яблоню, его вырвало, а истерический хохот не давал дышать.

Ребята испугались, сдернули Славика с забора, одели на голову мешок , чтобы самим не обосраться, и бросили у колодца.

После второго набега сторож уволился, поверил в Бога и, взяв посох, покинул деревню.

Шли годы, Славик подрос, поступил в консерваторию, а потом влюбился в однокурсницу, девушку Галину.
Как-то утром, после трех бессонных ночей, решившись, он купил букетик ландышей и пошел делать предложение.

Дверь открыла Галина, с удивлением пропустила его в большую комнату, где обедали ее родители,  проследовала за ним, села за стол и стала ждать, вопросительно глядя на Славика.

Тут он сделал ей предложение, но по реакции сидевших за столом, понял, что ничего хорошего ждать не приходится. Воцарилось неловкое молчание. Занервничавший Славик  впал в прострацию.

 Язык пролез в ноздрю, рот опал, потекли слюни, сопли, появилась знаменитая идиотская улыбка. Родители, вместе с дочерью, завалились под стол, истерический хохот сотрясал стены огромной квартиры. Все могло кончиться летальным исходом, но из соседней комнаты выползла бабушка, специалист по истории и мифам древней Греции. В руке, как Персей, она держала начищенную до блеска крышку от бака для стирки белья, стараясь, глядя в крышку, увидеть внучку и ни в коем случае не смотреть на Славика.

-Галька, ****ь, соглашайся, сука, иначе мы все погибнем.

Истерзанная и изблеванная Галина прохрипела:

- Согласна!

 Славик пришел в себя, и семья была спасена. Это потом она говорила, что вышла по любви, но кто видел Славика, знал цену ее словам.
 Галя сама была женщиной умной, жесткой и очень точно сообразила, какие дивиденды это ей сулит . Достаточно было послать Славика к Фурцевой, которую он боялся как огня, и поездка с Большим театром на гастроли в Лондон была в кармане .

 Но в середине 70-х было принято решение ликвидировать этого жлоба физически, потому что срался Щелоков, рвало Брежнева, Суслов стал искать посох, а ненасытные супруги все просили и просили, совсем забыв про совесть.

 Посылали киллеров от КГБ, но при виде пистолета Славик впадал от страха в прострацию и обосранных, трясущихся офицеров увозили в воронках обратно на Лубянку.

 Когда семейку  выслали,  Брежнев  сказал свою знаменитую фразу, что пусть капиталисты срутся, им есть чем, а у нас все продукты наперечет-  экономика должна быть экономной.

 На всякий случай пару завербовали. Так бы их и забыли, да тут грянула перестройка. Как же Славик пригодился! Новый КГБ вывез его во время путча, трясущегося от ужаса, и посадил с автоматом в фойе Белого дома.

 Мало кто знает, что было четыре штурма, но штаб Ельцина разработал гениальный план. Перед Славиной головой они изоляцией прикрутили экран с водой от старого телевизора КВН.

Как только войска ГКЧП подбирались с подножию Белого дома, инструктор пугал Славика, тот впадал в прострацию, и два комитетчика вывозили его к ступеням на тележке с линзой перед лицом .

Враг, как по команде, сгибался пополам,   и делом техники было его обезоружить. И только когда дали гарантию, что Янаеву и Язову не покажут эту морду, те окончательно отозвали войска.

 Так крупно либералы победили первый раз. В 93-м ему пришлось постоять за либеральную Родину еще раз. Когда Ельцин окружил Белый дом танками, все было еще шатко и не понятно.

Патриарх  Ридигер решил пойти крестным ходом и развести воюющие стороны, но это было не выгодно Ельцину и он выпустил секретное оружие.

 Как только Ридигер вышел процессией из храма и тронулся в путь, распевая псалмы и помахивая хоругвями, перед процессией на дороге открылся канализационный люк и оттуда вылезло лицо Славика с признаками прострации.

 Описывать происшедшее мы не будем, но Ридегер, во время войны служивший в немецком концлагере, благостно призывавший заключенных перед расстрелом покаяться, и вообще много повидавший, коротко сказал, что теперь он знает главную примету Апокалипсиса.

После стрельбы по парламенту герои не хотели сдаваться и тогда на люльке, для вкручивания лампочек в уличные фонари, им подняли Славика и тот  стал заглядывать в окна.

Первыми сдались Руцкой с Хасбулатовым. В момент, когда они стояли у развернутой карты боевых действий, в окне появилась страшная рожа с языком.

 Руцкой сразу заполнил все чемоданы с компроматом, а трясущийся Хасбулатов попытался присягнуть на верность.

 Бабурин с посохом решил покинуть парламент с заднего входа, но у него случился нервный приступ и он  с тех пор ест как проклятый, разжирел, даже селфи сделать не получается.

Устоял только Макашов, да и то  потому, что надвинул берет на глаза.

 Белый дом пал, и Либерастия накрыла Россию голубым саваном.

А вы говорите, что личность в истории ничего не решает.