Вирджиния Вульф

"Патриархальный уклад в собственной семье породил отторжение патриархального уклада в обществе, что и выразилось в двух эссе Вирджинии, которые стали классикой феминистской критики: «Своя комната» (1929) и «Три гинеи» (1938). В последнем эссе, в частности, она возлагает на общество, устроенное по законам патриархата, всю ответственность за ставшую реальной угрозу Второй мировой войны.
Вирджиния видит пороки общества в жёсткой системе образования, основанной на беспощадной конкуренции. Именно эта система воспитывает мужчин жестокими, беспощадными и лишёнными воображения. В этой же системе образования она видела и корни всех ужасных качеств характера своего отца.

В первые месяцы войны образ отца вновь занимает её мысли. В апреле 1940 она пишет в дневнике: «Как ребёнок, я его осуждаю, как 58-летняя женщина — понимаю, то есть я хочу сказать — отношусь терпимо. Возможно, оба взгляда правильны?»

В предсмертной записке мужу Вирджиния написала: «Мой дорогой, я уверена, что снова схожу с ума. Я чувствую, что мы не сможем пережить это заново. И на этот раз я не поправлюсь. Я начинаю слышать голоса. Я не могу сосредоточиться. Поэтому я приняла единственно верное решение и делаю то, что кажется мне наилучшим. С тобой я была счастлива абсолютно. Ты был для меня всем, о чём я только могла мечтать. Не думаю, что два человека могли бы быть счастливее, чем были мы, пока не пришла эта страшная болезнь. Я больше не в силах бороться. Я знаю, что порчу тебе жизнь, что без меня ты мог бы работать. И ты сможешь, я уверена. Видишь, я даже не могу подобрать нужных слов. Я не могу читать. Я просто хочу, чтобы ты знал — за всё счастье в моей жизни я обязана тебе. Ты был безмерно терпелив со мной и невероятно добр. Все это знают. Если кто-нибудь и мог бы спасти меня, это был бы ты. Всё ушло. Всё оставило меня, кроме уверенности в твоей доброте. Я просто не могу больше портить твою жизнь. Я не думаю, что в этом мире кто-то был бы счастливее, чем были мы».