Он и Она. Вот это музыка!

В Ней совершенно спокойно уживались два внешне похожих, но разных по характеру человека. Первый был очень ответственный, серьёзный и пунктуальный, так как преподавал в институте и был по совместительству секретарём Учёного Совета. Второй же, напротив, был совершенным студентом, который любил подольше поспать, повкуснее поесть и послушать музыку, особенно Итальянцев.

Как секретарю Совета, Ей приходилось писать протоколы заседаний, которые порой проходили так бурно и сумбурно, что она практически не успевала записывать на бумаге все словопрения разговорившихся членов. А председатель Совета просил всё записывать подробно, во избежание недоразумений, которые могут возникнуть при рассмотрении спорных вопросов.

В конце-концов Ей так надоело сидеть вечерами и расшифровывать свои же каракули-иероглифы (надо заметить, что Она не была стенографисткой, а поэтому писала так, как успевала), что Она попросила купить ей магнитофон, хоть самый малюсенький и простенький, чтоб записывать пламенные речи своих коллег. Просьбу удовлетворили, выдав кассетник.

Здорово! Теперь вечерами, когда все расходились и некому было «подслушивать секретную информацию», Она спокойно прослушивала записи заседаний и скурпулёзно, даже указывая эмоцию, с которой было что-то произнесено, записывала все выступления на бумагу. Но это скучное занятие порой вызывало зевоту. Чтобы как-то себя развеселить, Она попросила своих кафедральных лаборантов записать кассету с какой-нибудь мУзычкой, которая скрасит навязанную Ей трудовую «повинность».
В один из таких «подпольных» вечеров, устав от нудных голосов записи, Она включила Итальянцев, а поскольку в вечернее время в этой части института уже никого не было, сделала звук погромче и принялась пританцовывать, разминая своё засидевшееся тело.

Внезапно дверь кабинета отворилась и в ней показался Он — начальник учебной части, кабинет которого находился рядом через стенку. В тот вечер Он задержался по работе. «Ну вот, приехали,- подумала Её студенческая часть,- сейчас сделает замечание за шум в позднее время».

Он, однако, попросил разрешения войти в кабинет и присел на стул. Немного послушав музыку, вдруг сказал: «Музыку слушаете нормальную, но вот звук?!». А что было не так со звуком? И тут, «сев на своего, как выяснилось впоследствии, любимого конька», Он самозабвенно стал пояснять какими же должны быть звук и аппаратура, которая может воспроизводить такой звучание. Она слушала мысленно раскрыв рот, с интересом переваривая всю обрушившуюся информацию. Возразить было нечего. Она оправдалась лишь тем, что выданному для работы «коню в зубы не смотрят». Ещё немного поболтали. Она угостила Его сосисками, которые принесла с собой для оживления скучноватой реальности. На том и распрощались.

Следующее утро было прекрасным и не предвещало ничего экстраординарного. Но не тут-то было. Он нашёл Её на кафедре, поинтересовался, в какое время Она будет дома, сказав, что у Него приготовлен сюрприз. «Вот только сюрпризов мне и не хватало»,- подумала Она, но из вежливости спросила, что это за сюрприз, потому что не любила никаких неожиданностей. Он успокоил Её, заверив, что Ей это понравится. Она назвала Ему адрес и, договорившись о времени, разошлись по своим занятиям.

Домой Она пришла чуть-чуть пораньше оговоренного времени, чтоб немного навести порядок. Её студенческая составляющая иногда любила поразбрасывать вещички. Окинув комнату зорким взглядом, ответственная часть личности осталась довольна. А вот и звонок. Приготовившись принять приятный сюрприз, Она открыла дверь. То, что Она увидела привело Её в Оторопь. Перед дверью стоял Он, держа в руках какой-то большущий прямоугольный ящик. «Зачем мне мебель, — подумала Она, — я вчера совершенно точно не жаловалась на её нехватку?!»

«Посторонитесь», — весело сказал Он и просочился в квартиру. Поставив этот странный предмет на пол, ушёл, предупредив, что принесёт сейчас всё остальное. А этим всем остальным был ещё такой же ящик, катушечный магнитофон, усилитель, тюнер, куча проводов и коробка с катушками-записями. Закончив перселение содержимого в мою квартиру, Он с радостью выдохнул: «Вот настоящая аппаратура». «Ага, — подумала Она,— ещё чего доброго и Сам сюда захочет переехать?!»
Но всё оказалось гораздо проще. Он уезжал в командировку и на это время решил Её побаловать качественной музыкой. Не спеша, со знанием дела подключил аппаратуру, пояснив, что вот эти огромные прямоугольники являются звуковыми колонками, которые Он, кстати, собрал сам.

Она не знала чего можно ожидать и мысленно напрягшись, а внешне изобразив интерес, приготовилась слушать. Сначала Он предложил послушать Джо Дассена. То, что Она услышала произвело на Неё эффект разорвавшейся бомбы. Из этих громадных и, на Её взгляд не эстетичных колонок, полился вдруг такой объемный, густой и красивый звук, что Она замерла, затаив дыхание и слушала, вслушивалась, подпевая и раскачиваясь в такт музыке.

А Он был доволен произведённым эффектом. Труд Его был оценён по-достоинству. Он долго ещё рассказывал о тонАх и полутонАх, спрашивал слышит ли Она разные нюансы звуков. Она поддакивала и делала вид, что всё понимает, не понимая ровным счётом ничего. Одно стало ясно — музыку нужно слушать на хорошей аппаратуре. Дав инструкции по эксплуатации, Он попрощался и ушёл.

Она не разбиралась в музыке, Она просто Её любила. На Её счастье среди кассет были и Итальянцы, и Модерн Токинг, и Абба вместе с Арабесками. Вот уж повезло, так повезло. Аппаратура прожила у Неё около двух недель, а потом вернулась к Нему-своему хозяину. И эти две распрекрасные недели были неделями хорошей музыки. Теперь у Неё появилась мечта... Но это уже другая история.