Ангел мой

Вечерние сумерки медленно заполняли столичный мегаполис. Городская улица в этот час была запружена прохожими, озабоченно  курсирующими по своим делам. Плотные толпы людей двигались, как на киноплёнке,  по направлению к светящейся за углом большой букве «М». Мелькали самые разные лица – среди них моложавое лицо мужчины лет тридцати. Ловко лавируя среди толпы прохожих, он остановился на перекрёстке, пережидая красный свет.
 
Высокий, подтянутый, тёмные волосы небрежно собраны в хвост на затылке.  Парень возвращался с работы в свою двухкомнатную квартиру, чтобы наспех перекусить и отдохнуть несколько часов перед ночной сменой. Он мог бы, конечно, зайти в студийную столовку, – где вполне приличная еда, – как это делали его коллеги, помощники оператора и ассистенты режиссёра… но все они не имели того преимущества, какое имел он: он жил в двадцати минутах ходьбы от студии. Такое редко перепадает жителям мегаполиса. 

Работать ему приходилось в две смены, чтобы накопить средства на загородное жилье. Заветная мечта провинциала… Неожиданно он напрягся, заметив в толпе прохожих знакомый изящный силуэт. В это самое время красный свет светофора сверкнул зелёным, и толпа двинулась на противоположный тротуар. Парень перебежал вместе со всеми и оказался в полуметре от молодой женщины.  Ловким движением гимнаста он схватил её за руку, разворачивая  к себе:
– Яна? Синицына? Ты?
Женщина обернулась к нему.
 – Макс? О, нет! Не может быть!

– Надо же! Не думала, что встречу тебя! – воскликнула она, хотя глаза её цвета бирюзы говорили об обратном: «Думала!  Надеялась! Мечтала!!!»
Оба застыли на мгновение. Он обнял её за плечи, заглянул в глаза:
– Ты не торопишься? Давай ко мне. Я здесь недалеко живу, вон в том доме напротив, –  махнул он рукой, показывая направление. – Ну, погнали! – И он увлёк её к многоэтажкам напротив.   
Минут через десять оба оказались в небольшой съёмной квартирке Макса.
– Давай, располагайся, я мигом! – говорил он, помогая ей раздеваться.
Яна огляделась в прихожей, заваленной  до предела разного рода аппаратурой. Дальше – комната, половину которой занимали книжные полки и громадный письменный стол. На нём стояли компьютер, фотоаппараты  и лампы самых разных диаметров.
Яне показалось, что она попала в аппаратную звукозаписи.
Макс суетился, бегал от холодильника в комнату и обратно.
– Ты что будешь пить? Вино или покрепче? – кричал он из кухни.
– То же, что и ты!
– Тогда вино.

Он вошёл в комнату с бутылкой вина. Поставил на стол. Вернулся за закуской.
– Вот… «чем богаты»… я не ждал гостей – он разложил на столе закуску, холодную курицу, сыр, – улыбнулся ей, приглашая к столу.
– Это самое то! Как в хорошем ресторане, – радостно заметила она.
Расселись за столом. Он разлил вино по бокалам. Пили вкусное грузинское вино.
– Пять лет прошло… Целая вечность…
– Ну, рассказывай!

Яна начала рассказывать Максу о последних новостях в их небольшом уральском городке, где они оба родились, где встречались и любили друг друга, где расстались перед отъездом Макса в Питер.
 А он тем временем незаметно рассматривал её: прямые белокурые волосы, открытые голубые глаза, растерянная улыбка таких знакомых ему очертаний губ…
– Ты тогда исчез так неожиданно, таинственно, я бы сказала.
Она выразительно посмотрела на него.
Макс нервно провёл рукой по лицу, сказал коротко:
– Что было, то было… Давай не ворошить прошлое.

Не мог же он признаться ей, что неожиданно полюбил ту, другую… актрису столичного театра, гастролировавшего в их провинциальном городе… что она, эта самая уже зрелая женщина, позвала его в красивую жизнь, в большой город… Да и что ворошить прошлое? То было давно, а сейчас взрослая жизнь. Киностудия, съёмочная группа, операторское будущее…
– Правда, пока приходится ставить свет и таскать  ящики с аппаратурой, – говорил он с набитым ртом. Потом, заметив удивлённый взгляд Яны, пояснил:
– Понимаешь, я – раб на галерах: с утра на одной работе, а сейчас перекушу и… обратно на другую смену.
Макс приветственно поднял бокал.
– Давай за тебя! – весело подмигнул он ей. – Ты ни капельки не изменилась!
– Брось, ты шутишь.
  Выпили.

– Ты здесь с гастролями? Давно приехала? – спросил он, продолжая трапезу.
– Я бросила театр. Здесь около месяца с небольшим.  Устроилась в редакции частного питерского издания новостей, живу временно в редакции, пока не устроюсь окончательно, то есть пока не оформлю регистрацию…
Не могла же она признаться ему, что с того самого злополучного дня, в день премьерного спектакля, когда он сбежал из театра с той, другой актрисой,  можно сказать, прямо со сцены в аэропорт… Когда все –  весь актерский состав – растерявшийся режиссёр, администратор с директором – «стояли на ушах» из-за сорванной премьеры… С того памятного дня она ждала его возвращения. И, не дождавшись, бросила театр и примчалась за ним…
Макс внимательно посмотрел на неё. Их глаза встретились. Яна поспешно отвела взгляд.

Повисла пауза. Молчание длилось несколько секунд. Наконец он заговорил:
– Можешь пока пожить у меня… А знаешь, я могу пристроить тебя на работу ассистентом по актёрам на киностудии. А там и квартиру найдём.
Она ответила долгим взглядом, потом согласно кивнула ему.
– Ну, давай выпьем.
Яна отпила глоток из бокала и начала увлечённо рассказывать  о своей новой работе. Макс с улыбкой наблюдал за ней… в голове мелькнуло: «Всё прошло, как не бывало…и первая любовь, и сумасшедшая страсть…»
Проговорили весь его таймаут. Он посмотрел на часы.
– Извини, Ян, у меня ночная смена сегодня, – сказал он поднимаясь.–  Можешь остаться у меня. Я уже говорил тебе. Сегодня попытаюсь выяснить о твоей работе. Договорились? 
Она радостно кивнула ему.

– Располагайся,  – он подвел её к дивану. – Бельё и подушки в этом шкафу. Ну, ты разберёшься… Если что, еда в холодильнике и всё остальное. Не стесняйся. Я буду рано утром. Лады?
Она радостно и безмолвно соглашалась с каждым его словом и жестом. Ещё бы! Она и мечтать не могла о таком! Макс! Мечта всего женского населения небольшого уральского городка… Они толпами валили на все спектакли с его участием. Даже в небольшой роли с одним единственным выходом за весь спектакль.  Девочки-подростки дежурили на служебном выходе и в подъезде его дома. Потом его начали снимать в многочисленных рекламных роликах. И уже толпы поклонниц ходили за ним по городским улицам, преследовали его в социальных сетях. Макса всё это не тяготило. Он позволял себя любить. К Яне он относился с нежностью и не больше. Вот почему сейчас он самому себе удивлялся.  Он понимал, что от прежнего чувства, того далёкого, первого… ничего не осталось, уже и след простыл… Так чего он так суетился? … «Да ладно, разберусь, завтра, когда вернусь. Не сейчас… завтра».

Макс быстро развернулся, нашёл свой рюкзак, начал собираться. Проверил содержимое рюкзака, дёрнул молнию, подвесил рюкзак на плечо. Яна стояла рядом. Пришло время прощаться.
Она потянулась к нему за поцелуем. Макс обнял её за плечи. Смущённо поправил свой рюкзак на плече… Открыл входную дверь.
 Щёлкнул замок. И он ушёл.
 Оба оказались по разные стороны входной двери. Каждый из них, прислонившись спиной по ту сторону двери, подумал о своём:
ОНА:  «Он уже не тот… какой-то чужой, холодный…» 
ОН:  «Что я делаю? А вдруг Регина нагрянет?»

С Региной, девушкой «своей мечты», мечты, от которой в прямом смысле этого слова ему пять лет назад снесло крышу, он прилетел в огромный незнакомый ему город. В Питерский молодёжный театр его не взяли. Он долго искал работу, жильё… Обратно в свой провинциальный театр он уже не рискнул вернуться. Ему было стыдно туда возвращаться, в особенности из-за Яны. Совесть его мучила…
А с Региной было одно блаженство до тех пор, пока она не вздумала рожать. Очень уж ей хотелось  замуж. Он, конечно же,  был против рождения ребёнка. Долгие выяснения отношений и дикие скандалы сделали своё дело – у Регины случился выкидыш. И не один, а целых два! И этого она ему не простит никогда. Скандал за скандалом! Угрозы и прочее сводят Макса с ума последние  полгода…
И в итоге сейчас он так же, как с Яной, не может сам себе ответить на вопрос:  «Любит Регину или как?»
Он растерялся, лавируя между двумя женщинами. И, не находя ответа на вопросы с одной из них, он ухватился за вторую… как за спасительную соломинку. «Ну, да ладно, – подумал Макс, подходя к студии. – Утром разберусь! А сейчас меня ждёт любимая работа!»
И он зашагал к проходной киностудии.

После его ухода Яна начала убирать со стола. Убрала остатки еды и бутылку вина в холодильник, рядом с пакетом ананасового сока. Повертела пакет в руке, поставила было обратно в холодильник, но, передумав, вынула и поставила на кухонный стол. Она тронула крышку, которая была плотно завинчена. Развинтила её, принюхалась и неожиданно пролила на пол. Вздрогнула, посмотрела на мокрые руки и быстренько снова завинтила крышку. Схватила со стола бумажное полотенце и, протерев пол, поставила сок обратно в холодильник.  Покончив с делами, она зашла в комнату. Внимательно разглядывала каждую мелочь. Ей было интересно, чем он живёт, а главное – с кем? С Региной? Или они расстались?.. За весь вечер Яна так и не рискнула задать Максу этот самый главный вопрос. Поиски следов его нынешней жизни  ни к чему не привели. Она рассматривала корешки книг. Никаких следов, ни одной фотографии на книжной полке, на письменном столе… «Надо будет спросить у него», – решила она и прилегла на диван.
 
Она принялась обдумывать предложение Макса устроить её на киностудии.  Но мысли её постоянно возвращались к Регине. «Где она сейчас? В квартире нет её следов… значит, расстались…» И Яна незаметно погрузилась в сон.
 Светало, когда Яна резко проснулась, поняв, что задыхается. Она бросилась в туалет – в ванную комнату – обратно в туалет. Её выворачивало и лихорадило. «Отравление!» – мелькнуло в её затуманенной голове. Ноги подкашивались, еле дошла до дивана, рухнула и забылась на какое-то время. Временами перед её глазами возникали на стене напротив огромные цветные круги. Медленно растворяясь, они превращались в её изображение… Там, на стене, она была почему-то вся седая… Потом сознание снова возвращалось к ней. Она никак не могла раскрыть веки. Попыталась встать, не смогла… Не чувствовала ни рук, ни ног. Но сознание посылало ей сигналы: «Не спать! Не спать!» – где-то, когда-то читала об этом, что не надо спать. И снова забытьё… Позже, в каком-то тумане, она слышала дребезжащий голос Макса и незнакомый с реверберациями мужской голос: «Что ела? Что пила? В холодильнике сок ананасовый… Нет, сок мы не пили. Страховка? Она проездом.  Я … я оплачу все расходы»…
 
Жуткий холод окутывал Яну и… снова забытьё, мрак.
Через какое-то время Яна очнулась, услышав совсем рядом грубый женский голос:
– Она умерла.
Яну охватила паника. Никак не получалось разомкнуть веки. Снова пошли круги, но уже не по стене напротив, а в голове, где-то в глубине. Потом возникли уже знакомые голоса медсестёр.
– Умерла.
– Сама ты умерла, дурра! – неожиданно крикнула она.
И уже другой женский голос.
– О-о-о, она ещё жива…
И Яна снова провалилась в бездну.
Когда она проснулась в следующий раз, голоса исчезли. Была жуткая тишина. Яна осторожно приоткрыла веки. «Слава Богу, жива», – пронеслось в голове. Но уже в следующее мгновение она услышала совсем рядом:
– Развяжи меня! 
Яна огляделась: ряды кроватей с совершенно голыми мужчинами и женщинами на них.
– Развяжи меня, – попросила Яну толстая, жирная, совершенно голая больная на кровати рядом. – Надо отсюда выбираться.
– Это мы где?
– В реанимации.

Яна судорожно схватилась за свои плечи, руки, грудь. Нащупала верёвки. Голая! Связанная почему-то верёвками!
…«Она умерла!» – мелькнуло у неё. Ледяной холод пробежал по спине. Бездумно глядя в пустоту, Яна лихорадочно соображала. Мысли вихрем кружились в её мозгу. Она начала рвать верёвки на себе. Благо, они были слабо стянуты. Хватаясь за них, она почувствовала что-то мокрое на простыне. Кровь! Освободившись от верёвок, Яна схватила окровавленную простыню и, ощутив прилив сил, неизвестно откуда взявшихся, обмоталась простынёй и пулей вылетела из комнаты.
 
«Прочь, прочь, пока не похоронили заживо!»
Услышав голоса, она спряталась за рекламным щитом. Из глубины полутёмного коридора выкатили на каталке больного. Яна отвернулась при виде окровавленного полуживого мужчины. Кровь! И снова кровь! Она задрожала, еле удерживаясь на ногах. Едва «кровавая» процессия скрылась за дверью с табличкой «операционная», Яна, обмотанная «кровавым флагом», ринулась вперёд.
В конце коридора, за углом послышались голоса.
– Где она? Что у вас здесь творится? Я вас всех засужу к чёртовой матери!!! – услышала Яна знакомый хриплый  мужской голос.  «Как в шекспировском   «Макбете…» – пронеслось у неё в голове.
– Вот она! Вот она! – кричал охранник в сопровождении медсестёр и откуда-то взявшегося Макса.

Все они обернулись к «привидению» и застыли на месте.
Белая, как полотно, обмотанная кровавой простыней, с мокрыми волосами, огромными широко распахнутыми испуганными глазами Яна была похожа на привидение из фантастического триллера. Она протягивала руки, прося о помощи:
– Макс! Они… Они хотели похоронить меня заживо!  Макс! Помоги!
Она вдруг качнулась. Макс бросился вперёд и успел вовремя подхватить её.
Придерживая её одной рукой, он быстро стянул с себя рубашку. Свободной рукой он накинул на неё рубашку и скинул кровавую простыню, которой она была обмотана.
– Я ни минуты тебя здесь не оставлю!
Он бережно поднял Яну на руки и побежал к выходу.
– Стойте! Вернитесь! Она же голая! – кричали им вслед.

Через какое-то время оба сидели на диване в квартире Макса.
Укутанная пледом Яна утонула в объятьях Макса. Он крепко прижимал её к себе, как бы боясь снова потерять.
– Ну, теперь рассказывай, – проговорила она дрожащим голосом.
Не выпуская её из своих объятий, Макс посмотрел в окно напротив.
Ясное прозрачное небо. Ни единого облачка. Звенящая тишина. Макс  заговорил, медленно роняя слова:
– Думаю, это Регина подсунула мне в холодильник ананасовый сок. С впрыснутым туда  клофелином. Когда следователь сказал мне о следах клофелина в остатке сока, я сразу догадался, что это Регина! У неё были ключи от моей квартиры. Она хотела мне отомстить за то, что я её бросил. Я столько с ней прожил… Она выкидыши перенесла… В последние два года ничего с ней не клеилось. Я говорил ей об этом. Но она не хотела верить в это. Она угрожала мне, но тогда я не обратил внимания на её слова.

– Как ты узнал об ананасовом соке? – спросила Яна.
Выдержав короткую паузу, он начал рассказывать:
– После приезда сюда скорой был сигнал в полицейский участок. Начались следственные мероприятия. Забрали образцы продуктов из моего холодильника. В соке нашли следы клофелина. Я бегал из больницы в участок, в токсико-лабораторию и обратно к тебе. Но вход в реанимацию охранялся, как вход в Кремль. Я обещал деньги – не помогало. Ты почему-то нигде не была зарегистрирована. И эта толстуха в приёмном покое всё твердила, что тебя не могут найти и что тебя нет в больнице…

– Я не успела оформить регистрацию в городе… Я тебе уже говорила.  Они меня уже положили в гроб. Так и говорили между собой: «Она умерла».
– Ты очень бледная, прямо как «Дама с камелиями»… нашей Амалии Гиацинтовны. Помнишь её?
Яна улыбнулась, припоминая далёкую театральную юность.
– Сейчас я приготовлю чего-нибудь поесть.
– Мне ничего нельзя есть. Принеси мне воды… Но не сока.
Он подпрыгнул на месте.
– Сока нет, и никогда больше не будет! Обещаю тебе!
Макс опустился перед Яной на колени, положил голову на диван, прошептал:
– Натерпелась, моя девочка, представляю, что тебе пришлось пережить среди бездушных, отмороженных тварей.
– Больше всего я боялась, что меня заживо похоронят. Я не могла двинуть ни рукой, ни ногой, ни головой. Никогда не думала, что такое будет со мной.
Он прижал её к себе.
– Родная моя… никуда я тебя не отпущу. Останешься со мной.
Долгий поцелуй.

Через некоторое время пришёл полицейский. Яна открыла ему дверь. Макса не было дома. Он умчался в магазин за новыми замками. Решил поменять все замки в доме, чтобы в холодильнике не появился ещё один ананасовый сок.
– Синицына Яна Владимировна? Я сержант Киреев Сергей Михайлович! – представился полицейский удивлённой Яне. Она во все глаза смотрела на стража порядка. Но его лицо хранило полную непроницаемость.
Яна пригласила его войти. Он критическим взглядом осмотрел помещение.
 – Я вас везде разыскиваю, – заявил он ей, входя в прихожую. Я расследую попытку отравления. 
Сердце  Яны забилось глухо и неровно.
– Вас нигде не было. В больнице вас не зарегистрировали. Вас увезли на скорой, и вы пропали.
– Да, я ещё не успела зарегистрироваться. Недавно приехала в Питер, – говорила она дрожащим голосом. Ей показалось, что её приключения ещё не закончились, а наоборот, продолжились…
– Можно ваши документы?

Яна  прошла к письменному столу. Вынула из сумочки паспорт, протянула стражу порядка.  Он внимательно просмотрел документ. Яна пригласила его к столу. Но он отказался, задавал вопросы, стоя перед ней.
– А как вы оказались в этой квартире?
– Это квартира моего друга, Макса. Он меня привёз сюда из больницы.
– С Максимом Чернышёвым  я уже побеседовал. А что было до этого? Я имею в виду вашу с ним встречу в Петербурге.
Яна подробно рассказала полицейскому об их с Максом случайной встрече на улице, о коротком застолье и о дальнейших печальных событиях того вечера.
– Что вы пили в тот вечер?
–  Вино… Грузинское вино.
– А сок ананасовый пили?
– Нет. Я вынула сок из холодильника после ухода Макса  на ночную смену.
– Он  не угощал вас  этим соком?
– Нет, не угощал.
– Сам он пил сок?
– Нет. Сок оставался в холодильнике. Макс не поставил его на стол.
Страж порядка открыл свою папку, вынул оттуда бланк, положил его на письменный стол перед Яной.
– Вот заявление. Вам  надо его заполнить.
– Что писать? – Яна растерянно рассматривала бланк заявления.
– Пишите, я вам продиктую.

Яна взяла со стола ручку, начала писать под диктовку странные, непонятные слова.
Покончив с заявлением, полицейский передал ей визитку с адресом, по которому велел ей явиться завтра к девяти часам утра по указанному адресу. И направился к входной двери. Яна последовала за ним.  Он взялся за ручку двери, повернулся к Яне, сказал строго:
– Не отлучайтесь из города. Ни вы, ни ваш друг – передайте ему.
– Передам обязательно.
Они распрощались. Яна закрыла за ним дверь. Щёлкнул замок.

…Постояв несколько секунд перед входной дверью, Яна посмотрела в глазок.
 Полицейский звонил в соседнюю дверь.
Ему открыла женщина лет сорока, с резкими чертами лица и короткими рыжими волосами. Страж порядка бросил на неё быстрый, пронизывающий взгляд. Так могут смотреть только полицейские. Полицейский представился ей, и соседка учтиво пропустила его в квартиру.
– Меня интересует ваш сосед, Максим Чернышёв. Что вы можете сказать о нём?
Соседка Макса была довольно словоохотливой особой. Она относилась к категории женщин, которые любят давать показания, активно участвуя в событиях – такая своеобразная самореализация!

– Макс? – она улыбнулась и мгновенно выложила стражу порядка всё, что могло бы его интересовать. – Вы, наверное, уже знаете, что он бывший актёр, что работает на киностудии. Очень общительный мужчина.
– А девушка у него есть?
– У такого мужчины? Ещё бы! Но одна дамочка навещает его постоянно. Тоже актриса. Но не бывшая. Она ведёт на телевидении шоу. Называется… выскочило название… – женщина сбивчиво продолжала. – Знаете, она тут недавно приезжала поздно ночью… Машину оставила под окнами. Я выглянула, испугалась, кто это ночью нагрянул… Смотрю, она перед его дверью! Ну, я в глазок подсмотрела. Но вы не подумайте… Это я не из любопытства, а от страха. Мало ли, преступники какие! Так она, эта его подружка, через несколько минут выскочила обратно и в машину. Я ещё тогда подумала, что же она не осталась у него, как обычно, на ночь. Наверное, не застала дома. Он же часто по ночам отсутствует…
– Спасибо. Вы мне очень помогли, – полицейский кивнул ей, попрощался и вышел за дверь.
Женщина недоумевала про себя... Она не рассказала ему и половины того, что собиралась изложить «для пользы дела»…Хотя какого «дела», она толком и не поняла.

Тем временем Макс вернулся домой.
Он подошёл к Яне, сидевшей в кресле, поставил перед ней фирменную коробку, на которой был изображён дверной замок.
 – Вот! Никто уже не сможет войти сюда без разрешения.
Он улыбнулся, поднял её с кресла, расцеловал и усадил обратно.
Яна сообщила ему новость:
– Приходил полицейский. Мы с ним поговорили. Он продиктовал мне заявление. Я заполнила бланк, который он принёс.
Макс сразу посерьёзнел.
– Полицейский сказал, что еще вызовет нас с тобой на допрос. – Яна внимательно посмотрела на Макса. – Ты, правда,  подозреваешь Регину? А если это правда, то что ей светит?
Макс отошёл от неё, упал в кресло у окна, сказал со вздохом:
– Большой срок ей светит. Но надо ещё доказать следователю, что не я автор твоего отравления, а она.
Повисла пауза.

– Знаешь, я много думал о Регине в последние дни. Хоть она и убийца… но я бы не хотел упечь её на нары. Я любил её когда-то… очень любил. Но сейчас всё обрушилось. Как-то само собой… Не пойму как. И все-таки я не хотел бы, чтобы её наказали, хотя она и заслуживает наказание.
– Ты упоминал о ней следователю во время допроса? – спросила Яна.
Макс отрицательно покачал головой, посмотрел в окно. Тяжёлые тучи заволокли небо. Надвигалась гроза. 
 Он откинулся в кресле, прикрыл глаза.
Снова повисла пауза.
За окном послышались первые раскаты грома
Макс поднялся, подошёл к Яне, опустился перед ней на колени, взял за руку, прошептал еле слышно:
– Это я должен был умереть, а не ты. Ты взяла на себя мой крест... Ты – мой ангел.
Долгий поцелуй.
Он поднял её и понёс в спальню.

Наутро, лежа рядом с Максом в постели, Яна растянулась в блаженной истоме. Она не думала ни о чём, что тревожило её в последние несколько дней со дня приезда в Питер. Утреннее солнце ласкало и успокаивало её растревоженное сердце. Луч света падал на спящего рядом Макса.  «Как хорошо чувствовать, что он рядом… Сколько времени я не спала с ним? Столько лет прошло… Неужели это не сон… »
На следующее утро, когда Макса вызвали на допрос, Яна узнала, что его задержали до выяснения обстоятельств отравления.
 
Яна в панике помчалась в полицейский участок. Она подошла к дежурному сержанту, представилась по делу Макса и попросила встречи со следователем. Её  сразу провели к нему в кабинет. Когда она вошла, следователь сидел за столом и быстро писал на бланке. Это был мужчина лет пятидесяти с тёмными, коротко остриженными волосами, с тёмными колючими глазами.
– Я… я хотела бы сделать заявление, – сказала Яна, стоя на пороге кабинета следователя.
– Для начала проходите, присядьте.

Он пригласил её за стол. Посмотрел на Яну.
У следователя взгляд был такой же проницательный, как у полицейского, посетившего Яну накануне в квартире Макса.
– Вы пострадавшая Яна Синицина, не так ли?
Яна утвердительно кивнула ему.
– Начнём по порядку. Итак, я вас слушаю.
– Макс Чернышёв ни в чём не виноват. Он не знал о ночном визите своей бывшей любовницы, Регины Свиридовой, – твёрдо заявила Яна.
– Вы говорите о бывшей гражданской жене вашего друга. Так?
Яна утвердительно кивнула ему.
– Итак, кто она? Как зовут, где работает?
– Это известная актриса и телеведущая, Регина Свиридова.
В голове у стража порядка промелькнула телевизионная передача, которую старалась не пропустить его жена.
– Почему вы решили, что это она отравила вас?
– Не меня. Она меня почти не знает. Они со своим театром приезжали к нам в Уральск с гастролями пять лет назад. Тогда она увела у меня Макса. Мы с ним… Я была его девушкой.
– И что потом?
– Потом, то есть сейчас, я прилетела в Питер. Они уже расстались. В общем, Макс мне сказал, что она хотела ему отомстить.
– Я вас понял. 

Он внимательно посмотрел ей в глаза. Потом неожиданно резко спросил :
– А может, ваш Максим всё это придумал. Для вас придумал. Может, он решил скинуть преступление с себя на свою бывшую любовницу?
– Да вы что? Он сам мог пострадать. Это совершенно случайно, следы сока попали ко мне. Я вам клянусь!
– Но зачем он молчит? Мы с ним уже встречались, беседовали. Ему же срок светит. И немалый.
– Он не хочет её выдавать. Жалеет её. Он  сам говорил мне об этом. Поверьте мне!
– Мы всё проверим. Не беспокойтесь.
Яна встала, спросила, понижая голос:
– Могу я с ним встретиться, поговорить?
Следователь вызвал помощника:
– Проводите!
Он подписал пропуск, протянул ей, кивнул помощнику.

Попрощавшись, не чувствуя под собой ног, Яна вышла из кабинета следователя.
Её проводили в небольшую комнату свиданий. Туда же привели Макса.
Бледный, испуганный, он застыл перед Яной. Она подошла к нему вплотную, прижалась всем телом. Оба, как по команде, вздрогнули, заметив постового в дверях. Прошли к столу, сели друг против друга.
– Как ты? Что они тебе сказали? – дрожащим голосом спросила Яна.
– Они подозревают меня в отравлении. Сегодня я говорил со своим адвокатом. Он обещал, что они разберутся с Региной и отпустят меня.
Заметив на глазах у Яны слёзы, он прошептал ей:
-Я ни в чём не виноват. Поверь мне.
– Конечно, я тебе верю. И не сомневайся. Всё будет хорошо, вот увидишь.
Он подался вперёд, перегнулся через стол, взял её за руку.
– Ты мой Ангел, я верю в это. И на этот раз ты меня спасёшь.
Постовой заметил, как они взялись за руки. Сказал резко:
– Свидание окончено!

Следователь Маркин подошёл к молодёжному театру, посмотрел на вывешенные афиши, вошёл в дверь. Дежурная вахтёрша, пожилая женщина за стеклом конторки, остановила его.
– На сцене идёт репетиция. Посторонним нельзя входить.
Маркин показал ей своё удостоверение.
– Мне можно!
Пройдя длинный, узкий коридор, он оказался в фойе театра, где с многочисленных развешанных  вдоль стен фотографий на Маркина смотрели улыбающиеся актёры театра.  Профессиональный взгляд стража порядка быстро нашёл нужную фамилию и имя: Регина Свиридова. С фотографии на Маркина смотрела молодая актриса, которой на тот момент было лет двадцать пять.

Выглядела она замечательно. Большие глаза цвета морской волны, пухлые губы, рыжие волосы. Маркин огляделся в пустом фойе. Справа – барная стойка буфета. На двери напротив – табличка «Зрительный зал». Он поспешил туда, приоткрыл дверь, заглянул в темноту зала. Там, перед сценой, за маленьким столиком с зажжённой настольной лампой сидел режиссёр. На сцене лежала женщина в длинной ночной сорочке. Она казалась убитой.
Маркин бесшумно присел на боковой стул партера. Замер.

 Секунда-другая, женщина делает движение, поднимается с пола, берёт из темноты манто и выходит на авансцену. Она произносит длинный монолог, обращаясь в темноту зала. Голос Регины ласкает, словно нежное прикосновение руки.
… «Мы же условились, что никогда не будем лгать друг другу…
Я считала бы преступлением, если бы ты держал меня в неведении до последней минуты. Удар был бы слишком жестоким, а так… у меня было время привыкнуть к мысли, понять…  (замирает на несколько секунд) Комедия?... Какая комедия?... Алло! Кто я?... Я разыгрываю комедию?...  Знаешь, любимый мой, есть обстоятельства, когда ложь полезна. Например, если бы ты солгал, а я об этом узнала… Алло! Алло!...  (она падает на колени, смотрит вверх, говорит быстро) …Боже, сделай так, чтоб он позвонил… Боже, сделай так, Боже!»
Маркин бесшумно встал, вышел из зала.

Через какое-то время оба сидели в персональной гримёрке Регины Свиридовой. Регина сидела перед зеркалом. Следователь – в кресле напротив.
Маркин наблюдал, как Регина поправила прядь волос, повернула голову, спокойно посмотрела на следователя. Безупречно ухоженная, движения неторопливые, грациозные… 
– Я расследую дело о попытке отравления на квартире Максима Чернышёва. Вы с ним знакомы, не так ли?
Регина молча кивнула ему.
– Как давно вы расстались с Чернышёвым?
– Месяц с небольшим… Я уже точно не помню.
– У вас есть ключи от его квартиры?
– Я вас не понимаю, какое это имеет отношение к делу?
– И всё-таки…
– Да, у меня в сумочке остались ключи от его квартиры. Я собиралась вернуть ему эти ключи.
– Как давно вы посещали его квартиру?
– Меня удивляют ваши вопросы.
– Вас видели не так давно, как вы подъезжали на машине к его дому, зашли в его квартиру, когда он был на работе, и очень быстро покинули её.
На секунду её глаза яростно сверкнули.
– Ну и что. Мало ли какие встречи могут быть у бывших любовников. И всё же… с чем связаны эти ваши вопросы?
– Думаю, вы догадываетесь с чем… В холодильнике у Максима обнаружен ананасовый сок со следами клофелина.
– И вы меня подозреваете… в чём?
– В попытке отравления своего бывшего любовника.

Казалось, Регину подменили. Она коротко вскрикнула, совсем как на сцене десять минут назад.
– Я?! Отравила Макса?! Жесть!! Попробуйте, докажите!
Потом усилием воли справилась с паникой, спросила сдавленно:
– Кто-нибудь пострадал?
– Вашей сопернице досталось по полной. Были парализованы дыхательные пути и мышцы. Но врачи её откачали.
Маркин выразительно посмотрел на Регину:
– У вас нет никаких сведений о том, кто подложил отраву в холодильник вашего бывшего гражданского мужа? Вы никого не подозреваете?
– К сожалению, я ничем больше не могу вам помочь, – развела руками Регина,  всем своим видом выказывая пренебрежение к следователю. – Вам осталось найти улики, – сказала она.
Маркин кивнул, быстро поднялся, распрощался и вышел за дверь.

Когда он вышел на улицу, взгляд его упал на афишу премьерного спектакля. «Жан Кокто. Человеческий голос».
Маркин вспомнил длинный монолог Регины на сцене. Диалог в гримёрной был намного короче, – подумал он.
Он быстро шёл по улице, он не сомневался, он «чуял» отравителя…
 И в то же время он понимал, что у него нет никаких весомых улик для следствия.

После ухода Маркина Регина сидела не шелохнувшись. Медленно подняла глаза, посмотрела на своё отражение в зеркале. Долго смотрела, не отрываясь. Вспоминала…
В тот памятный для неё день Макс привёз её домой после очередной операции. Она лежала на диване, бледная, расстроенная… Макс нервно ходил по комнате, говорил резко выстреливая обидные слова.
– Ну как ты не поймёшь? Мы не можем сейчас рожать детей. У меня, ты знаешь, ничего не клеится… Ни в театре, ни на телевидении. Давай подождём ещё немного.
– Сколько можно ждать?! Я тебе говорила, если я сейчас не рожу ребёнка, то дальше уже не получится. Это наш с тобой последний шанс.
– Твой, наверное… но не мой, – съязвил Макс.

Пропустив его злую реплику, она привстала, холодно проговорила:
– Ещё один выкидыш я не выдержу.
– Ничего страшного. Обойдёшься без ребёнка. Я же обхожусь и… ничего. Сейчас у меня другие проблемы. И ты знаешь, какие.
– Карьера! Роли! Телепрограммы! – усмехнулась она.
– Да! Да! Да!
– И ради этого готов пожертвовать всем? И мной?
Он кивнул.
– Не мужик, а чёрт знает что! Педик! Нет, даже педиком не назовешь.
Макс подпрыгнул на месте.
– Кто бы говорил! Ты, бездушная, холодная кошка. Меняешь мужиков, как перчатки. Один, другой, третий. Недаром в театре о тебе такое говорят…
Регина вопросительно посмотрела на него.
– Говорят, раньше ты была проституткой, пока не встретила Главного и не вышла на сцену, – злорадствовал Макс. – Потом…  примчалась в мой город на гастроли, нашла любимую игрушку, наигралась… а сейчас можно и выкинуть за ненадобностью.
– Убирайся вон из моей жизни! 
– Невелика потеря. Таких, как ты…– он безнадёжно махнул рукой.
–  Прощай!
– Ты ещё пожалеешь, Макс! – крикнула она ему вслед.
Он ушёл . Регина откинулась на диване, закрыла глаза, повторила:
– Ты ещё пожалеешь, мальчишка.
 
Регина продолжала вспоминать…
Они встретились с Яной в уральском драмтеатре. Яна удивилась её неожиданному визиту. Столько лет прошло. Столько всяких событий произошло… Они сидели на лавочке перед входом в театр. Молча рассматривали друг друга.
– Знаю, ты удивлена: «прикатила и не постеснялась… отняла у меня мужика», – она усмехнулась, сказала, понизив голос:
– Не буду ничего рассказывать. Я приехала к тебе с предложением отомстить Максу. Он надругался не только над тобой, но и надо мной.
Яна удивлённо смотрела на соперницу. Та продолжала.
– Если ты согласна, вечером встретимся в гостинице, где я остановилась. Там обо всём поговорим, всё обсудим.
И не давая Яне опомниться, она сунула ей визитку с адресом гостиницы.
– Жду тебя вечером после восьми часов. – Она быстро встала и, не попрощавшись, ушла.

Позднее, в дешёвом номере гостиницы Регина предложила Яне «операцию отравления». Она заверила Яну, что жизни Макса ничего не угрожает. Слегка встряхнём его, чтобы проучить. В пакет сока, его любимого ананасового, впрыснем лёгких наркотиков».
Яна должна была в определённый день приехать в Питер, забрать у Регины пакет ананасового сока и навестить Макса «после долгой разлуки». Дальше – дело техники.

После разговора с Маркиным Регина смекнула, что пострадавшей оказалась Яна, а Макс, как обычно, вышел чистеньким из воды. «Были парализованы дыхательные пути и мышцы»… Видимо, «эта лохуша» всё же открыла пакет с соком, наверное, вдохнула или оставила на своих пальчиках следы клофелина, – догадалась Регина.
Регина встряхнула головой, огляделась в своей гримёрке и прошла к ширме, чтобы переодеться перед началом спектакля.

Следствие продолжалось несколько месяцев. Яну повторно вызывали на допросы. Макса выпустили под подписку о не выезде. И только через полгода дело закрыли за недостаточностью улик.
В один из обычных будничных дней, когда Макс заскочил домой, чтобы перекусить и отдохнуть перед ночной сменой, он нашёл на холодильнике записку странного содержания:
 «Дорогой мой, я ухожу от тебя. Не ищи меня, прошу. Не спрашивай меня, почему я ушла… Я не могу оставаться с тобой, хотя и люблю  тебя по-прежнему. И никогда больше не зови меня Ангелом. Я вовсе не Ангел, а может и наоборот…»
Максим несколько раз перечитал записку, повертел её в руке и, так ничего не поняв, выкинул её в мусорное ведро.

В этот вечер он отправился на ночную смену, оставив на столе нетронутый ужин.
Не зашёл он и в студийный буфет. Только позволил себе выпить кружку пива… Макс никогда не углублялся в житейские проблемы.
 «Да ладно, разберусь завтра, когда вернусь… не сейчас… завтра», – подумал он и быстро зашагал к третьему павильону киностудии.


  КОНЕЦ.