Вечер на улице Милосердия

    Вечерний сумрак размывал уже долго шумящий дождь, делая всё вокруг серым. Междугородняя трасса выглядела пустынной. По ней мчалась серебристый "Мерседес", вздымая волны брызг по обе стороны от себя.
- Вить, не гони так, - обращалась к водителю молодая женщина в белой блузке с заднего пассажирского сиденья. Рядом с ней находилась девочка подросткового возраста, скрестив руку на груди и устало смотрела в окно. Глаза её были опухшими, а предплечье правой руки перебинтовано.
- В натуре, братан, - после непродолжительного молчания обратился к водителю пассажир уже с переднего места (это был невысокий, с короткой стрижкой мужчина), - дорога мокрая. Не дай Бог, сорвёмся.
    Постепенно стрелка спидометра переползла со ста двадцати до восьмидесяти.
- Нагулялась? – нервно произнёс Виктор, не отрываясь от дороги.
    Ему никто не ответил
- Давай дома, Вить, - отозвалась женщина в белой блузке, и положила руку на плечо девочки-подростка. Та недовольно дёрнула своим плечом, и рука матери соскользнула.
- Три дня её не было! – не унимался , - мы с матерью места себе не находим. Уже в больницы и морги начали звонить.
- А почему мне нельзя довериться? – вдруг крикнула срывающимся голосом девочка.
- Да потому что ты невесть что творишь!
- Да, ладно братан,  - вмешался мужчина с короткой стрижкой, - у неё возраст такой, когда всему миру вызов бросить хочется. Сами же такими были.
- Так мы такого не творили. Уйти из дома на три дня! Ещё и с татуировкой вернулась, дрянь!
- Ну, полно тебе, это же ребёнок, - противился пассажир.
- Никит, тебе легко говорить – у тебя детей нет. А я не хочу, чтобы сейчас она татуировку сделала,  а через пару лет – наколку.
    Никита на это ничего не ответил, лишь насупился и спрятал левую руку, на пальцах которой было выбито «1998», в карман.
- Это моя жизнь, - почти прокричала со своего места девочка в сторону водителя и оторвала в этом порыве корпус от спинки заднего сиденья, - хватит в неё лезть!
- Блин, Нюрка! – разгорячённо ответил Виктор, - разве этому мы с мамой тебя учили?
- От тебя передалось, - ответила дочь, и обрушилась обратно на спинку, - вообще-то я Аня, а не Нюрка. Как козу называете!
- Ну что ты, Вить, - отозвалась женщина в белой блузке, - главное же – нашлась, живая.
- Во! – поддержал её Никита, - Машка вещь говорит.
- Ничего, - ответил им Виктор, - мы сейчас приедем, ещё вены ей проверим.
- Витя, ты чего? – возмутилась его супруга.
- Откуда нам знать…
    Он не договорил, потому что в этот момент машина на чём-то подскочила, и её стало заносить вправо. Дочь и мать завизжали в унисон визгу тормозов. Виктор стал крутить руль, чтобы выровнять транспорт. Затем ещё один скачок. Последнее, что увидела Аня со своего пассажирского места, это столб, выхваченный из тёмного пространства спереди фарами их машины. Сильный удар в грудь, и вокруг потемнело.

    Спустя два часа дверь частного дома на улице Милосердия открылась. Все четверо вошли. Они выглядели так, словно их постирали в машинке вместе с бельём: блузка Марии была порезана и перепачкана кровью; куртка Ани вся изорвалась на спине; у старого пиджака Никиты отсутствовал рукав; а плащ Виктора изрядно помялся.
    Сняв пыльные ботинки, хозяин дома устало выдохнул и тихо произнёс:
- Ну и пережили мы сегодня.
    Все ответили ему молчанием. Скинув куртку, Аня сразу помчалась в свою комнату, находившуюся на втором этаже. Никита прошёл в гостиную и плюхнулся на диван. Мария же медленно села на стул в прихожей и обхватила голову руками.
- Прости, - подойдя к ней и положив руку на спину, произнёс Виктор, - главное, что никто не пострадал.
    Она молчала.
- Знаешь, - немного подумав, продолжил он успокаивающим тоном, - давай, я сейчас разогрею ужин, а ты пока иди, переоденься. Нужно перекусить.
- Хорошо, - еле слышно, словно это был шелест ткани, ответила женщина, и направилась на второй этаж, где находилась их с мужем спальная комната.
    Виктор ощутил спиной холод. Обернувшись, он увидел, что окно немного приоткрыто и ветер играет с блестяще-серой занавеской. Виктор закрыл его. Оставшись на кухне в одиночестве, он разогревал ужин и думал о произошедшем. По дому разошёлся запах картофельного пюре и сосисок.
- Девочки! – крикнул с кухни Виктор, когда всё было готово, - идите кушать. Никита, ты тоже давай к столу.
    Когда все собрались, на столе находились четыре порции пюре с сосисками, две рюмки, бутылка коньяка и на самой середине стояла свеча.
- Итак, - громко произнёс Виктор, когда все расселись, - сегодня произошло нечто страшное. Я думаю, - пока говорил, он встал, и налил коньяк в рюмки, - этим вечером каждый из нас сделал свои выводы. Поэтому, предлагаю оставить весь ужас позади и выпить за наш второй день рождения.
    Всё это было произнесено не как тост с возвышенным тоном, а тихо и монотонно, словно молитва. Далее они чокнулись и сели ужинать. Виктор передал через стол дочери зажигалку, и указал ей кивком головы в сторону свечи. Девушка зажгла её.
     Ни разу в этом доме не было такого тихого ужина. Больше никто не произнёс и слова. Никита и Виктор выпили ещё по две рюмки, после чего первый встал и тихо проговорил:
- Ну, я это… пойду.
    Брат поднялся его проводить. Когда дверь открылась, и с улицы донёсся шум ливня с потоком свежего воздуха, Виктор обратился к Никите:
- Слушай, спасибо тебе. За помощь в поисках Нюрки. Да и всегда помогал, когда это нужно было. А я… я несправедливо к тебе относился. Ты – хороший парень.
- Полно тебе, - прошептал Никита в унисон дождю с улицы.
    Они крепко обнялись. Закрыв за братом дверь, Виктор почувствовал озноб. Когда он вернулся за стол, дочь уже ушла к себе.
- Что, обижается? – спросил он, подсев к супруге.
    Та утвердительно кивнула, и отвела взгляд. На сердце Виктора стало очень тяжело.
- Пожалуй, пойду, поговорю с ней. А ты пока отдыхай. Посуду завтра я сам помою, а то сегодня тяжёлый день был.
    Женщина встала из-за стола, и поднялась на второй этаж. Виктор ещё некоторое время провёл на кухне, а затем последовал за супругой. Подойдя одной из дверей, находящихся на втором этаже напротив друг друга, Виктор ещё немного постоял. Впервые в жизни он постучался, прежде чем войти в комнату дочери. Не услышав ответа, отец вошёл. Дочь его лежала на кровати лицом  к стене. Он поймал себя на мысли, что бывает в этом помещении очень редко. Все стены, и даже дверь, были увешаны либо постерами неизвестных ему музыкантов, либо фотообоями с природными пейзажами. Эта разница показалась ему забавной.
- Ню… Анют, - обратился Виктор к дочери, - ты как?
    Она ничего не ответила. Тогда он присел на полу рядом с кроватью и положил руки на согнутые на уровне груди колени. Оба молчали.
- Слушай, - наконец решился говорить отец, - ты прости меня. Хреновый из меня отец. Я бываю грубым. Но это только оттого, что люблю тебя. Слышишь? Меня самого так же воспитывали, а как своих детей правильно воспитать, никто не сказал. Обещаю измениться. Ты просто пойми, что и о нас с мамой тоже нужно подумать. Мы волнуемся за тебя.
    Девочка молчала и глубоко дышала.
- Чего хоть набила? – через паузу спросил отец, - покажи.
    Аня подняла правую руку. На внутренней стороне покрасневшего предплечья было набито «Иди за свое мечтой» красивым каллиграфическим почерком.
    Виктор улыбнулся.
- А о чём мечтаешь? А, точно, рисовать.
    Он снова осмотрел комнату и проговорил:
- Тогда, я, как твой отец, благословляю тебя на поход за своей мечтой. Но притом условии, что ты обещаешь не расстраивать нас с мамой, хорошо?
    С кровати послышался тихий всхлип. Виктор встал, утёр накатившую слезу и положил свою руку на плечо девочки:
- Отдыхай. Сегодня был тяжёлый вечер.
    Тут он вновь почувствовал своей спиной холод. Здесь тоже было открыто окно. Виктор закрыл его, и вышел из комнаты.
    Затем он вошёл в их с Марией комнату. Там он увидел супругу в ночной рубашке. Она мазала каким-то кремом лицо.
- Маш, - сев на кровать проговорил муж, - прости ещё раз за произошедшее. Мне кажется, у нас всё должно получиться. У Нюрки скоро пройдёт этот период и она станет другой. Всё будет хорошо.
    Мария подошла к нему и, положив руку на плечо, прошептала:
- Я сейчас.
    Когда супруга вышла из комнаты, Виктор обратил внимание, что дождь за окном прекратил идти. Он выключил свет, медленно разделся и сел в кресло перед телевизором. "Их скоро найдут" - промелькнуло в его мыслях. Мужчина сидел в семейных трусах и майке. Руки его сильно вцепились в кожаные подлокотники, оставляя следы от ногтей. По его щекам текли слёзы. Виктор прекрасно понимал, что уже ничего не вернуть: что Маша больше не войдёт;  в соседней комнате дочери никого нет; а внизу, на кухонном столе, расставлены четыре тарелки с ужином, и только одна из них пуста. Он сидел, и ждал, когда газ от кухонной плиты достигнет пламени свечи, которую он зажёг, прежде чем подняться сюда. Он не мог себя простить, и просто ждал, когда всё это закончится.

Январь 2021